К настоящему кино относятся фильмы, в которых играл самый, наверное, мифологизированный актер страны Марлон Брандо. Брандо умел подчинять зрителя своей брутальной харизмой. Его Стэнли Ковальски из «Трамвая Желания» — неотразимый неандерталец, который всегда будет сниться зрителю. Мастер сырых, непереводимых на рациональный язык эмоций, Брандо заполнял собой всякий кадр, являя залу чудо чистого существования. Это была магия доминирующего присутствия. Когда Коппола снимал пробы для «Крестного отца», он оставил Брандо одного в комнате со спрятанными камерами. Оглядевшись, актер стал молча причесываться. Но в этом обычном жесте было столько интенсивности, что на пленке Марлон Брандо напоминал тигра, запертого в ненадежной клетке.
На Западе написано несколько биографий актера Марлона Брандо, но до книги Стефана Канфера [Stefan Kanfer. Somebody. The Reckless Life and Remarkable Career of Marlon Brando] авторы посвящали их не столько творчеству, сколько жизни и характеру актера: описывали в деталях его эксцентричность, донжуанство, горькие отношения с многочисленными женами и с 11-ю детьми, его лень, толщину и бесконечные скандальные истории о нем. Такой была огромная, в 1100 страниц, книга Питера Мансо, и другая, короткая — Патриции Босворт. Канфер первым (после смерти актера в 2004 году) создал серьезный биографический труд, в котором концентрирует внимание на артистическом феномене актера:
Уже в фильмах «Трамвай Желание» и «В доке» игра Марлона Брандо стала смертным приговором старому Голливуду. Он первым сделал шаг от преувеличенной, стилизованной театральности так называемого «классического» Голливуда к игре «по системе Станиславского» — непосредственной, интимной, горячей, переворачивающей душу. Он был первым в плеяде блестящих американских актеров, принявших систему Станиславского (или «Метод», как ее переназвали в Америке). За ним шли Джеймс Дин, Джек Николсон, Пол Ньюман, Джин Хакман, Роберт Де Ниро, Аль Пачино. И даже лучшие актеры следующего поколения: Шон Пэнн, Джонни Дэпп, Леонардо Ди Каприо, Эдвард Нортон — преемники Марлона Брандо.
Стефан Канфер, жертвуя сочными деталями жизни Брандо, подробно разбирает роли актера — которых, в результате, оказывается гораздо больше, чем принято думать. Я имею в виду хорошо сыгранные роли (иногда в не очень хороших фильмах): от пронзительного образа ветерана войны в фильме 50-го года «Мужчины», и страшного хозяина прерий в фильме 76-го года «Миссури Брэйкс» [Missouri Breaks], и циничного дельца — символ нашего времени — в фильме 80-го года «Формула», и так далее — до незабываемого ничтожества в фильме 2001 года «Счёт».
Чтобы сыграть роль парализованного ветерана, Брандо лег в военный госпиталь и научился жить в инвалидном кресле. Но главное, конечно, в том, что он безошибочно подхватил от тамошних пациентов жёсткую ироничность, напрочь исключавшую жалость к себе. Готовясь к роли в фильме «Вива Запата», он пожил в Мексике. Ради роли Вито Карлеоне в «Крёстном отце» он свел знакомство с мафиозо из Нью-Джерси, и потом гениально имитировал манеру общения могущественных донов (которые говорят особенно вежливыми, тихими голосами), или их подчеркнутую галантность по отношению к женщинам (которым, тем не менее, всегда отводится подчиненная роль).
Стефан Канфер, как и сам актер, связывает многие специфические особенности таланта Брандо с обстоятельствами его детства: его мать спилась, обожаемая няня вышла замуж и бросила его, а отец был постоянно им недоволен. Страх быть отверженным стал главной трагедией его детства и юности, но заставил его быть сверхвнимательным к характерам и поведению других людей. В книге воспоминаний «Песни, которым учила меня мать», Брандо пишет:
Моя неуверенность подарила мне способность подражать. Потому что ребенок, который чувствует себя нежеланным или негодным, постоянно примеряет на себя какую-нибудь новую личность — такую, которую все бы с радостью приняли.
Печальный опыт детства стал, как пишет Канфер, основой «харизматической непосредственности» и интуитивной проницательности Марлона Брандо.
Описывая карьеру Брандо, Канфер часто упоминает возможности, которые актер, как он пишет, «глупо упустил, потворствуя лени, прихотям, или уступая своим тайным демонам». Он отказался от фильма «Лоуренс Аравийский», например. Суммируя неверные решения Брандо, рецензент Джереми МакКартер пишет:
Самым обидным был отказ от предложения великого актера Джона Гилгуда. В 53-м году, сыграв с Брандо в фильме «Юлий Цезарь» (где Брандо играл Марка Антония), Гилгуд пригласил молодого актера на весь театральный сезон в Лондон, чтобы играть вместе с ним и Полом Скоффилдом. Это был момент, когда могло сбыться предсказание Теннеси Уильямса. Дело в том, что в ночь бродвейской премьеры «Трамвая Желания», автор пьесы дал Брандо такую телеграмму: «От моего грязного поляка вы когда-нибудь перейдете к мрачному датчанину, — потому что в вас есть то, что делает театр миром безграничных возможностей». Предложение Гилгуда открывало прямую дорогу к роли «мрачного датчанина». Вместо этого Брандо принял предложение сняться в фильме «Дикарь». Смехотворный выбор. Фильм, конечно, стал культовым, но роль его героя не стоила таланта Марлона Брандо. А Гамлета он так и не сыграл.
Однажды, после выхода фильма «Апокалипсис», я видела по телевиденью интервью (редчайшее) с Марлоном Брандо, которое приоткрыло для меня одну возможную причину его «глупого», как считает Канфер, выбора ролей. Во время интервью Брандо явно тяготится похвалами, которыми одаривала его журналистка. И наконец, она не выдержала его самоуничижения и воскликнула: «Мистер Брандо, да вы хоть знаете, что вы — гений?!» Лицо актера просто потемнело, и он сказал: «Гений?! Моцарт — гений, Микеланджело — гений. Что ж вы разбрасываетесь такими словами...» Может быть, Брандо боялся браться за текст, созданный гениями?
Иногда говорят, что Марлон Брандо стал жертвой «Метода», который сжигает актера, потому что (в отличие от британской школы) требует от него не сыграть героя, а стать им. Может быть, поэтому Брандо прожил жизнь, полную, по выражению Канфера, «нелепых крайностей, невероятных триумфов и устрашающего горя». Рецензент новой биографии Мичико Какутани [Michiko Kakutani] тоже пишет о некоем жертвенном аспекте в судьбе Брандо:
Он часто неразборчиво бормотал, а еще чаще молчал в тот момент, когда вы ждали от него слов. Но в каждой его паузе была драма. В молодости его красота была магнитом как для женщин, так и для мужчин. Но любовь миллионов незнакомцев он заслужил готовностью использовать в своей игре мучительные конфликты собственной жизни.
Брандо сказал однажды: «Если хочешь отклика публики, вливай кровь в ее фантазии». И действительно, когда смотришь «Последнее танго в Париже», разве не чувствуешь себя немножко упырем, который упивается кровью измученного человека, умирающего на экране?
Stefan Kanfer. Somebody. The Reckless Life and Remarkable Career of Marlon Brando — Стефан Канфер «Безрассудная жизнь и беспримерная карьера Марлона Брандо»
