Ирина Лагунина: Принципы ответственности и открытости правительства, провозглашенные Бараком Обамой в первый же его день в Белом Доме, уже подверглись испытанию. Журналисты дали понять 44-му президенту США, что «медовый месяц» в его отношениях с прессой закончился. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: В первый же свой рабочий день президент Обама собрал сотрудников своего Исполнительного управления, чтобы ознакомить их с содержанием своих директив, касающихся правил этики, обязательных для всех служащих Белого Дома.
Барак Обама: C той точки обзора, на которой мы находились вчера, вас не мог не вдохновить вид американцев, заполнивших пространство насколько хватало глаз. Эти люди пришли туда потому, что они верят: в Америке наступило время великих перемен, время вдохнуть новую жизнь в нашу демократию и переделать нашу страну. Они наделили всех нас огромной ответственностью. И сегодня я хочу поговорить с вами о том, как нам оправдать это доверие.
Владимир Абаринов: Президент напомнил своим подчиненным, что они пришли работать в правительство не ради выгод высокого положения.
Барак Обама: Как бы долго мы ни пользовались доверием общества, мы не должны забывать, что все мы здесь – слуги народа. А служение народу – это привилегия. Это не преимущество. Это не средство оказывать протекцию вашим друзьям или вашим деловым партнерам. Это не способ продвижения идеологии или особых интересов какой-либо организации. Служение обществу – это просто и исключительно продвижение интересов американцев. Люди в этой комнате понимают это, и именно поэтому вы здесь. Все вы преисполнены стремления создать более ответственное, более подотчетное правительство. Это означает в том числе и то, что мы тратим драгоценные налоговые доллары мудро и сокращаем издержки везде, где только возможно. В этот чрезвычайный для экономики момент американские семьи затягивают пояса, и Вашингтон должен сделать то же самое. И потому я замораживаю размер заработной платы старших должностных лиц Белого Дома. Это замораживание коснется некоторых из присутствующих в этой комнате. И я хочу, чтобы вы знали, что я ценю вашу готовность согласиться с этой мерой, признать, что этого требует от вас нынешний момент. Это знак вашей приверженности общественному служению.
Владимир Абаринов: Президентский указ о замораживании зарплат относится к чиновникам, получающим более 100 тысяч долларов в год. Таких в Белом Доме около ста человек.
Еще одно ограничение, введенное Бараком Обамой, касается найма в федеральные ведомства бывших лоббистов. В американском политическом лексиконе практика ротации кадров из частного сектора в правительство и обратно называется «вращающаяся дверь».
Барак Обама: Как я не раз говорил во время кампании, мы должны сделать Белый Дом народным домом. Мы должны закрыть вращающуюся дверь, которая позволяет лоббистам беспрепятственно входить в правительство и использовать государственную службу в собственных интересах вместо интересов американского народа. Сегодня мы делаем важный шаг к выполнению этого предвыборного обещания. Президентский указ о правилах этики, который я вскоре подпишу, представляет собой полный разрыв с обычной практикой. Отныне лоббисты будут ограничены в своих действиях более, чем при любом другом правительстве в истории. Если вы лоббист, претендующий на должность в моей администрации, вы не сможете работать в той сфере, в которой вы лоббировали в течение предыдущих двух лет. Когда вы уйдете из правительства, вы не сможете лоббировать интересы моего правительство до тех пор, пока я президент. Будет введен запрет и на подарки лоббистов любому служащему администрации.
Владимир Абаринов: Наконец, президент Обама установил новую планку открытости и прозрачности деятельности правительства.
Барак Обама: Сделать правительство ответственным – это не просто взять на службу ответственных людей или издать законы, которые гарантируют, что они не собьются с пути истинного. Ответственное правительство означает подотчетное правительство. И способ сделать правительство подотчетным состоит в том, чтобы сделать его прозрачным, чтобы американский народ мог точно знать, какие решения принимаются, как они принимаются, и служат ли они его интересам. Директивы, которые я даю моему правительству сегодня о том, как следует толковать Закон о свободе информации, служат именно этой цели. Долгое время в этом городе было слишком много секретности. Старое правило гласит: если есть легальная возможность не раскрывать информацию американскому народу, то ее и не следует раскрывать. Эта эпоха теперь закончена.
Владимир Абаринов: Закон о свободе информации 1966 года позволяет любому гражданину запрашивать в любом правительственном учреждении любые интересующие его сведения. Отказано ему может быть лишь на основании интересов национальной безопасности, и этот отказ можно обжаловать в судебном порядке. Однако всякий журналист, работающий в США, знает, что у правительства есть возможности сохранить секретность. Особенно широко этой возможностью – так называемой «привилегией исполнительной власти» - пользовалась администрация Буша, не раз вступавшая на этой почве в острый конфликт с Конгрессом. Барак Обама пообещал, что будет пользоваться этой возможностью ограниченно и лишь на строго законных основаниях.
Барак Обама: Как президент я буду также придерживаться нового стандарта открытости. В дальнейшем всякий раз, когда американский народ захочет узнать нечто, что я или прежний президент не хотим разглашать, мы будем консультироваться с министром юстиции и юрисконсультом Белого Дома, чья обязанность - гарантировать соответствие наших действий закону. Просто по моему велению отказов в предоставлении информации не будет. Мой запрос о неразглашении будет удовлетворен лишь тогда, когда другая, независимая ветвь власти придет к выводу, что этот запрос основан на Конституции. Скажу со всей определенностью, на какую я способен: прозрачность и власть закона будут критериями этого президентства.
Владимир Абаринов: 21 января, в первый рабочий день нового президента, в Белом Доме произошло еще одно значительное событие: вечером Барак Обама был повторно приведен к присяге председателем Верховного Суда США Джоном Робертсом. 20 января во время церемонии на террасе Капитолия Робертс, за которым Обама повторял слова присяги, сбился и перефразировал текст: вместо «торжественно клянусь, что буду добросовестно исполнять должность президента Соединенных Штатов» сказал «торжественно клянусь, что буду исполнять должность президента Соединенных Штатов добросовестно», По-английски, как и по-русски, от перестановки слов смысл в данном случае не меняется, но текст присяги записан в Конституции, и юридические советники президента сочли за благо повторить процедуру. Это событие, а также нововведения в области этики, стало главной темой первого брифинга нового пресс-секретаря Белого Дома Роберта Гиббса, тем более что на повторную присягу почти никого из журналистов не пустили.
Роберт Гиббс: В течение всего дня юридическое управление Белого Дома было твердо уверено в том, что президент приведен к присяге надлежащим образом, и присяга вступила в силу. Позже, во второй половине дня состоялось обсуждение в связи с перестановкой слов. Из-за этого, а также в целях сугубой предосторожности судья Робертс приехал вчера вечером, чтобы повторно привести президента к присяге. По-моему, в сегодняшних газетах есть, по крайней мере, два примера из истории, когда в тексте присяги слова оказались не на своем месте. Еще раз: присяга была принесена повторно в целях сугубой предосторожности.
- Почему бы в таком случае не подписать повторно президентские указы, по причине той же самой сугубой предосторожности?
Роберт Гиббс: Потому что юридическое управление по-прежнему считает, что президент принес присягу надлежащим образом, и она вступила в силу.
- Тогда для чего вы сделали это?
Роберт Гиббс: Вы же знаете этих юристов... Они не видели здесь проблемы. Но ради сугубой предосторожности, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения, процедуру просто повторили. Текст присяги записан в Конституции. Слово было поставлено не там, где полагается, и дабы рассеять всякие сомнения, председатель Верховного Суда в течение 25 секунд, медленно и внимательно, как просил его президент, привел президента к присяге повторно.
- И к вопросу о прозрачности: почему вы не показали это миру?
Роберт Гиббс: Мы показали это миру.
- Только хрипящая аудиозапись и несколько фотографий, но не видео. Радиоадрес президента вы записываете на видео. Почему было не снять на видео присягу?
Роберт Гиббс: Мы пригласили туда пишущую прессу. Распространили фотографию. И сразу же сообщили о том, что это произошло. Мы полагаем, что это было сделано честно и прозрачно. Мы полагаем, что это было сделано так, чтобы продемонстрировать, что речь идет о дополнительной предосторожности, не более того.
Владимир Абаринов: Единственное оправдание, которое смог придумать Роберт Гиббс, состояло в том, что церемония проходила в тесном помещении. Однако журналисты усмотрели в решении пресс-службы нарушение только что провозглашенного президентом принципа открытости и прозрачности. Агентства АР, Reuters и France-Pressе отказались распространять фотографию, предоставленную пресс-службой Белого Дома в знак протеста против ограничения доступа на мероприятия с участием президента.
Не абсолютным оказался и запрет, касающийся найма лоббистов.
- Вчера по поводу лоббирования президент сказал, что он намерен закрыть вращающуюся дверь и что тот, кто был лоббистом и пришел на работу в правительство, не сможет работать в той сфере, в которой он занимался лоббизмом. Есть такой Уильям Линн, он назначен первым заместителем министра обороны. Так вот он был лоббистом компании Raytheon (Рэйтион), крупного подрядчика Пентагона. Как же президент может утверждать, что он препятствует найму лоббистов в ведомства, занимающиеся теми же вопросами, которые лоббировали эти люди, когда второй номер Министерства обороны – бывший лоббист Рэйтиона?
Роберт Гиббс: Я думаю, вы видели в сегодняшних газетах сообщение о том, что эксперты в области прозрачности и этики хвалят шаги, которые президент предпринял вчера, чтобы положить конец подаркам, лоббированию, укрепить правила этики и открытость. Эти решения превосходят все сделанное любым другим правительством в истории этой страны. Это то, что президент обещал в своей предвыборной кампании. И именно это он и сделал вчера, подписав директивы. Те же самые эксперты, которые хвалили самый строгий этический стандарт из когда-либо существовавших в исполнительной ветви власти, считают так же, как и президент, что поскольку никакой стандарт не идеален, из него необходимы исключения, которые позволяют людям служить своей стране. Что касается г-на Линна, а это человек, обладающий великолепной квалификацией, то он возвращается на работу в Пентагон, где он работал при Клинтоне, и это обстоятельство делает его уникальным кандидатом на должность. Президент, как и эксперты, полагает, что строго ограниченное число исключений...
- Получается, на самом деле он не закрывает вращающуюся дверь. <…> Первый заместитель министра обороны – это серьезный пост. Мы ведем две войны, а он - лоббист, и теперь будет работать первым замом министра обороны.
Роберт Гиббс: Правильно, а если он уйдет из этого правительства, он никогда, как сказал президент, не сможет больше быть лоббистом этого правительства, до окончания срока полномочий этого правительства. Опять-таки: президент вчера установил самые строгие руководящие принципы в области этики и прозрачности, каких не было ни у одного правительства в истории страны.
Владимир Абаринов: Журналисты так и не смогли добиться ответа на вопрос, как много таких исключений из правила. Пресс-секретарь Белого Дома признал, что случай Уильяма Линна – не единственный, но назвать хотя бы приблизительную цифру затруднился.
В конце брифинга пришел черед и вопросу о зарплатах.
- Роберт, президент попросил своих старших сотрудников согласиться с замораживанием зарплаты. Намерен ли президент показать пример посредством возврата Казначейству части его собственной зарплаты или изданием директивы о сокращении размера его зарплаты?
Роберт Гиббс: Я полагаю, размер его зарплаты определен законом. И я полагаю, что повышение его зарплаты, равно как и зарплат некоторых должностных в исполнительной власти, но вне Исполнительного управления президента, требует изменения закона, одобренного Конгрессом.
- Он намерен стремиться к этому?
Роберт Гиббс: Я, конечно... я посмотрю...
- Он говорит, что хочет показать пример. Он – самый главный. Он должен показать пример?
Роберт Гиббс: Мы уточним это.
Владимир Абаринов: Зарплата президента Обамы – 400 тысяч долларов в год плюс 50 тысяч не облагаемой налогом компенсации расходов, связанных с исполнением обязанностей.
