На днях появились новые свидетельства того, что бывшего президента Франции Жака Ширака будут судить. Судить за то, что он раздавал не свои деньги близким людям, когда был мэром Парижа. Это нехорошо – раздавать деньги. Но где найти те весы, на которых можно взвесить злые и добрые поступки президентов? Я вспомнил свою встречу с Шираком во время книжной ярмарки в Париже в его резиденции. Он выглядел сумасшедшим поклонником русской литературы. Однако его хитрое лицо говорило о том, что он может раздать не свои деньги людям. Я вспомнил и ужин в Варшаве с генералом Ярузельским. Как он обрадовался, когда мы позвонили его другу Горбачеву! Как он кручинился, по-генеральски, что его тоже терзают судами за военное положение многолетней давности! Ширак и Ярузельский – старые тертые люди. Они могли быть хуже. Они хотели быть лучше. Судить мне их совсем не хотелось. Но все-таки, думал я, есть красная черта. Его президенты, которые играют со своей безнаказанностью в прятки, а есть те, кто запрещают и убивают. Ширак – политический игрок. Ярузельский остановил советское вторжение. Но там пролилась кровь шахтеров. И страдания были явны. И все-таки он не перешел красную черту. Но для близких убитых он – преступник. И правы обе стороны. И все-таки не надо его судить.

Но пока я размышлял о судах над президентами, на голову всем свалился скандал с Лужковым. С его пчелами. С его женой. Кремль отрубил ему политическую голову. В какой-то момент его стало жалко по-человечески. Но что же он натворил! Во время его правления Москва превратилась в эстетическую проститутку. Судить его через пару лет? Перешел ли мэр красную черту? Он, конечно, виноват в том, что взялся не за свое дело. Город – это произведение искусства. Мэр в искусстве ничего не понимал. Но наш город – это и великий гадюшник. Лужков правил Москвой по законам, которые навязало ему наше общее беззаконие. Поступай он иначе – он бы не продержался. Он – такая же витрина города, как таксист, мент, алкоголик. Это мы все, маленькие лужковы, дети бараков, хулиганы собственных душ, перешли красную черту. В этом наше отличие от Франции Ширака и Польши Ярузельского. Мы будем судить Лужкова, потому что мы не хотим судить себя.