Адвокат Дагир Хасавов призвал к введению по всей России шариатского судопроизводства, и в этом соблазнительно увидеть провокацию. И сам адвокат какой-то не прайм-таймовый, и обещание "залить город кровью" в случае недооценки шариатских преимуществ, явно выпадает из сюжета. И вообще, как-то все нарочито, как-то чересчур. Тем более, что это уже дубль второй, первый раз на федеральном экране Хасавов появился еще в марте, и там он был несколько сдержаннее.
В общем, ислам против России, все то же, и скучно. Если бы только во всей этой трехминутной истории ислама с шариатом было бы хоть чуточку побольше, чем православия в расправе с Pussy Riot. Ведь есть одна закавыка: сюжет не дает окончательного ответа, хорош или плох шариатский суд. Он, можно сказать, ведет телезрителя по лабиринту разных мнений и культур. С одной стороны, видеоряд с шариатским расстрелом и демонстрацией той самой крови, которая вот-вот зальет российские города. С другой стороны, с альтернативной точкой зрения в кадре выступает протоиерей Всеволод Чаплин: не так все страшно, да и что поделаешь традиция, которую не запретишь.
То есть, ответы у авторов имеются, просто они не умещаются в их голове, как не должны умещаться в одном государстве две разные юриспруденции – это тоже убедительно проговаривается. Хоть всем известно, что в дагестанских горах от сотворения не было, нет и не ожидается никаких судов, кроме тех, которые заседали в мечети. Безо всякого побивания камнями, этот суд решал то, что сегодня доверено обыкновенным мировым судьям. А в маленьких селениях, жизнь в которых регулируется не столько законом, сколько несокрушимой традицией, других дел, как правило, немного.
И если уж рассуждать теоретически, то есть немало примеров того, что разные юридические системы прекрасно уживались, дополняя друг друга, создавая где-то даже нужную в любом деле незлобивую конкуренцию. В старых кварталах Стамбула, в зависимости от характера дела, можно было пойти посудиться к грекам, к туркам, а то и вовсе к евреям. Эта практика никому не мешала и в царской России, которая не зря заплатила немалую цену за знание того, как достигать компромисса на Кавказе.
Да и на советских горных и предгорных окраинах начальник местной милиции по взаимной договоренности с местным населением, обычно осуществлял свою функцию, не выходя из кабинета. Все, что входило в суть социалистической законности, регулировалось на месте, без его участия, в соответствии с вековыми нравами, все это знали, и всех это устраивало. И даже сегодня светские юристы говорят, что от внесения шариатских элементов в систему тех же мировых судов – для тех, кто пожелает, конечно, - мир не перевернется.
Но речь, как уже было сказано, не о юриспруденции и не об исламе. Речь об устройстве государства, которое из века в век своей исторической миссией провозглашало имперское соединение того, что соединяется плохо. Но поскольку это все-таки соединилось, то теперь уже вынуждено существовать вместе, а как – непонятно.
С одной стороны, государство по-прежнему соединяет несоединимое, в этом его смысл и гордость его граждан. Поэтому все должно быть устроено так, как пожелает империя, Поэтому про шариат должно забыть, шариат - это средневековье, и кто нас пугает кровью, то сам в своей крови и захлебнется, доказательств чему давно не требуется.
С другой стороны, уже понятно, что в мечту о величии и неделимости того, что собирали деды, приходится вносить одно уточнение: если нельзя из Северного Кавказа сделать резервацию и забыть о нем, надо от него надежно отгородиться, желательно непролазной стеной. Так что, пусть себе развивают свой шариатский суд, и правильно Чаплин говорит о традиции – будем их традицию уважать тем сильнее, чем надежнее она нас друг от друга отделит.
Даже из идейного богатства, которое осталось, надо выбирать: или страна 10 лет воевала за то, чтобы Чечню удержать, или пусть уходит. Или империя, или ксенофобия. Из двух зол решено, похоже, выбрать оба.
В общем, ислам против России, все то же, и скучно. Если бы только во всей этой трехминутной истории ислама с шариатом было бы хоть чуточку побольше, чем православия в расправе с Pussy Riot. Ведь есть одна закавыка: сюжет не дает окончательного ответа, хорош или плох шариатский суд. Он, можно сказать, ведет телезрителя по лабиринту разных мнений и культур. С одной стороны, видеоряд с шариатским расстрелом и демонстрацией той самой крови, которая вот-вот зальет российские города. С другой стороны, с альтернативной точкой зрения в кадре выступает протоиерей Всеволод Чаплин: не так все страшно, да и что поделаешь традиция, которую не запретишь.
То есть, ответы у авторов имеются, просто они не умещаются в их голове, как не должны умещаться в одном государстве две разные юриспруденции – это тоже убедительно проговаривается. Хоть всем известно, что в дагестанских горах от сотворения не было, нет и не ожидается никаких судов, кроме тех, которые заседали в мечети. Безо всякого побивания камнями, этот суд решал то, что сегодня доверено обыкновенным мировым судьям. А в маленьких селениях, жизнь в которых регулируется не столько законом, сколько несокрушимой традицией, других дел, как правило, немного.
И если уж рассуждать теоретически, то есть немало примеров того, что разные юридические системы прекрасно уживались, дополняя друг друга, создавая где-то даже нужную в любом деле незлобивую конкуренцию. В старых кварталах Стамбула, в зависимости от характера дела, можно было пойти посудиться к грекам, к туркам, а то и вовсе к евреям. Эта практика никому не мешала и в царской России, которая не зря заплатила немалую цену за знание того, как достигать компромисса на Кавказе.
Да и на советских горных и предгорных окраинах начальник местной милиции по взаимной договоренности с местным населением, обычно осуществлял свою функцию, не выходя из кабинета. Все, что входило в суть социалистической законности, регулировалось на месте, без его участия, в соответствии с вековыми нравами, все это знали, и всех это устраивало. И даже сегодня светские юристы говорят, что от внесения шариатских элементов в систему тех же мировых судов – для тех, кто пожелает, конечно, - мир не перевернется.
Но речь, как уже было сказано, не о юриспруденции и не об исламе. Речь об устройстве государства, которое из века в век своей исторической миссией провозглашало имперское соединение того, что соединяется плохо. Но поскольку это все-таки соединилось, то теперь уже вынуждено существовать вместе, а как – непонятно.
С одной стороны, государство по-прежнему соединяет несоединимое, в этом его смысл и гордость его граждан. Поэтому все должно быть устроено так, как пожелает империя, Поэтому про шариат должно забыть, шариат - это средневековье, и кто нас пугает кровью, то сам в своей крови и захлебнется, доказательств чему давно не требуется.
С другой стороны, уже понятно, что в мечту о величии и неделимости того, что собирали деды, приходится вносить одно уточнение: если нельзя из Северного Кавказа сделать резервацию и забыть о нем, надо от него надежно отгородиться, желательно непролазной стеной. Так что, пусть себе развивают свой шариатский суд, и правильно Чаплин говорит о традиции – будем их традицию уважать тем сильнее, чем надежнее она нас друг от друга отделит.
Даже из идейного богатства, которое осталось, надо выбирать: или страна 10 лет воевала за то, чтобы Чечню удержать, или пусть уходит. Или империя, или ксенофобия. Из двух зол решено, похоже, выбрать оба.
