Если ты не задорный лимоновец, а сорокалетний отец двоих детей, ты пойдешь на "Марш несогласных" только тогда, когда тебе стыдно будет не пойти, цитирует Валерий Панюшкин одного из героев своей книги.
В московском издательстве "Захаров" вышла книга известного журналиста Валерия Панюшкина "12 несогласных". Ее герои — председатель Объединенного гражданского фронта Гарри Каспаров, писатель Виктор Шендерович, молодые политики Мария Гайдар и Илья Яшин, активисты уличных протестов коммунист Сергей Удальцов и нацбол Максим Громов, бывший советник президента Владимира Путина и политолог Андрей Илларионов, главный редактор сайта "Правда Беслана" Марина Литвинович, офицер Анатолий Ермолин, журналист Наталья Морарь и правозащитник Виссарион Асеев.
В интервью Радио Свобода автор рассказал, почему при таком названии в книге явно прописаны только 11 героев.
— Книга называется "12 несогласных". Это библейская аллюзия, или ответ на "12 разгневанных мужчин" Сидни Люмета, или что-то еще?..
— Это аллюзия на все, что угодно. Меня интересовала некоторая вариантивность: это отсыл и к Евангелию, и к поэме Блока "Двенадцать", к фильму Никиты Михалкова, в конце концов.
— Понятно, что ваши герои от Гарри Каспарова и Андрея Илларионова до нацбола Макса Громова — это люди, которые протестуют против политического строя, против существующего ныне в России режима или хода вещей, как угодно можно это называть. Вы ходили с ними на все "Марши несогласных". Конечно, в этом есть огромный адреналин, вызов человеческий. Мне хочется спросить вас: журналист Валерий Панюшкин, вам что, больше всех надо?
— Не то чтобы мне больше всех надо. Сама книжка устроена так, что в ней прослеживаются какие-то события, которые произошли с конкретными людьми и которые заставили этих людей выйти на площадь и получить дубинкой по голове. В большинстве событий, описываемых мною, я участвовал сам. Книжка называется "12 несогласных", а героев в книжке 11. Очевидно, что 12-м героем является автор: многие из событий, участником которых автор является, становятся вполне серьезным основанием для того, чтобы автор сам полез во всю эту историю. Как говорил Тиль Уленшпигель, "пепел Клааса стучит в мое сердце". Не знаю, стучит ли он в мое сердце больше, чем в сердца всех остальных, но стучит — в некоторой, значительной для меня степени.
— Какая из этих 11 историй вам наиболее интересна?
— Очень сложно сказать, у меня все время меняется отношение к этому. Хотелось бы создать этакую энциклопедию русской жизни про молодого человека в городе, про рабочего на заводе, про банкира в банке, про пожилого человека, живущего в деревне. Сложно сказать, какой именно из эпизодов бессмертной поэмы Гоголя "Мертвые души" является наиболее важным. Кто для вас важнее — Плюшкин или Собакевич? Я, конечно, ни в коем случае не сравниваю себя с Николаем Васильевичем Гоголем, но это приблизительно такая же история. Просто временами со мной происходят вещи, похожие то на историю Илларионова, то на историю Виссариона Асеева, то на историю подполковника спецназа Анатолия Ермолина. Все эти совершенно разные люди имеют достаточно оснований для того, чтобы оказаться на площади, для того, чтобы протестовать. И, что меня заинтересовало: эти совершенно разные люди формируют некоторую панораму теперешней российской жизни, на мой взгляд.
— У меня вопрос, можно сказать, по технологии производства вашей книги. Там есть несколько совершенно замечательных эпизодов, например, когда Маша Гайдар и Илья Яшин висят под мостом с растяжкой "Верните народу выборы". Вы описываете их чувства, ощущения, там очень много воздуха, температуры и эмоций. Или, например, рассказ жены лидера Авангарда красной молодежи Сергея Удальцова Насти Удальцовой, когда перед тем, как выходить за Сережу замуж, она идет к батюшке и думает, как будет ему рассказывать всю свою жизнь. Ваши герои давали вам подробные интервью или это такая авторская реконструкция?
— Эти люди, конечно, давали подробные интервью, я их, конечно, обо всем спрашивал. Но я благодарен вам за этот вопрос. Потому что это самое интересное для меня: пытаясь написать, с одной стороны, книгу документальную, с другой стороны я позволяю себе залезать в душу своим персонажам, в мозг, в память, как это может позволить себе только романист.
— Вот аналогичный по яркости эпизод — встреча Виссариона Асеева и Марины Литвинович, поездка в Беслан и встреча с людьми, потерявшими своих детей во время трагических сентябрьских событий 2004 года. Как эта реконструкция происходила?
— Это как раз очень простая история. Тогда вместе с Мариной Литвинович в Беслан поехал и я. И я видел все, что видела Марина Литвинович. Я видел все, кроме последнего эпизода, когда отец погибшей девочки обнимет ее и говорит: "Помоги нам".
— Почему в книге нет Лимонова? Лимонов один из главных несогласных, а в книге есть Гарри Каспаров, но нет Эдуарда Лимонова...
— Невозможно написать ничего про писателя Лимонова, чего не написал бы о себе сам писатель Лимонов.
— Пойдете в следующий раз на "Марш несогласных"?
— Я не знаю. Если будет ощущение энергии в этом, тогда да, если ощущения энергии не будет — то нет. Очень неплохо это объясняет Виктор Шендерович. На самом деле, тебе очень не хочется идти на "Марш несогласных". Ты не молодой задорный лимоновец, а сорокалетний взрослый дядька, отец двоих детей, склонный к некоторому сибаритскому образу жизни. Тебе не хочется идти. Ты идешь в том случае, если у тебя возникает ощущение, что ты не можешь не пойти, что тебе стыдно будет, если ты не пойдешь. Что все приличные люди пошли, а ты нет. Если перед следующим маршем возникнет ощущение, что стыдно не пойти, то, я конечно, пойду. Если такого ощущения не возникнет, то не пойду. Мне не хочется идти на "Марш несогласных".
