Неделя, отмеченная рекордными перепадами курсов акций на Уолл-стрит, завершилась уверенным подъемом котировок . Этот факт многие эксперты восприняли как признак нормализации ситуации на фондовых биржах.
Пятница 12-е, с ее резко снизившимся объемов торгов и подъемом курсов акций, позволила рыночным игрокам перевести дух после недели беспрецедентных метаний рыночных индексов. Четыре дня подряд индекс Доу-Джонса взмывал и падал более чем на 400 пунктов. Таких скачков настроений трейдеров не отмечалось даже в кризисные дни 2008 и 2009 годов. Полная непредсказуемость и неизвестность, по словам участников торгов, заставляла профессионалов бросаться в крайности. Появившиеся 12 августа данные о том, что число американцев, подавших заявления о предоставлении пособия по безработице, снизилось больше прогнозируемого, а уровень розничной торговли в июле оказался более здоровым, чем в июне, дали игрокам повод разрешить сомнения в пользу более оптимистичных. Однако это спокойствие может стать прологом к кризису, который больно отзовется на России, считает собеседник РС, экономист, сотрудник Гуверовского института Михаил Бернштам:
– В Америке есть такая авторитетная организация – Национальное бюро экономических исследований, которая занимается измерением рецессии. По мнению руководителей этой организации – наиболее авторитетных экономистов – сейчас вероятность вторичной рецессии (уже даже не замедления роста, а нового падения валового продукта) – от 40 до 50%. Поэтому вполне возможны какие-то краткосрочные оптимистические прогнозы, но в целом, к сожалению, среднесрочные прогнозы в основном пессимистичные.
– Как в таком контексте выглядят перспективы России?
– Для России ситуация ухудшается из-за финансового кризиса в Европе, потому что основные долги российских предприятий и банков и источник финансирования – это европейские банки. Европейские банки должны повышать свой капитал и уменьшать количество рискованных кредитов и, по мере продвижения в этом направлении, европейские банки все меньше смогут продлевать кредиты своим маргинальным заемщикам. В числе таких маргинальных заемщиков находятся российские предприятия и банки.
– Что, как вы считаете, может стать, скажем так, "последней соломинкой, которая переломит хребет верблюду"?
– Россия еще не оправилась от кризиса 2008-2009 годов, и той самой "последней соломинкой" может оказаться финансовый кризис, при котором российские предприятия и банки не смогут получать кредиты, но вынуждены будут платить долги европейским банкам. Тогда правительство, вместо того, чтобы финансировать расходные статьи своего бюджета, вынуждено будет платить по долгам российских предприятий и банков, из-за чего российские банки и вкладчики снова окажутся в трудном положении.
– Если верить российскому премьер-министру Владимиру Путину, кризис 2008 года коснулся среднего россиянина гораздо меньше, чем жителей многих других стран.
– Это не так. Дело в том, что если валовой внутренний продукт падает на 8%, как он упал в 2009 году, падает производительность, падает заработная плата, задерживаются платежи, увеличивается безработица – это неизбежно. Если дефицит бюджета увеличивается (а этим сейчас обеспокоено министерство финансов Российской Федерации), не все обязательства бюджета перед населением могут быть выполнены.
Существует одно соображение относительно того, почему ситуация сейчас в некотором отношении хуже, чем она была в 2008 году. Тогда у правительства был стабилизационный фонд, значительная часть которого можно было тратить на бюджетные нужды и одалживать предприятиям и банкам для выплаты внешних долгов. В этом резервном фонде было 120 миллиардов долларов, сейчас в нем осталось 27 миллиардов долларов. Поэтому единственными источниками решения всех проблем внешнего долга, как частного, так и государственного, являются только резервы Центрального банка и поступления – валютная выручка от экспорта природных ресурсов. Если эта ситуация продлится достаточно долго, то возникнет очень глубокий кризис.
– Ситуация сравнима больше с 1998-м или с 2008 годом?
– Сейчас ситуация больше сравнима с 2008 годом, но если это все продолжится в течение двух-трех лет, то она уже будет больше похожа на ту, что сложилась в 1998 году.
Пятница 12-е, с ее резко снизившимся объемов торгов и подъемом курсов акций, позволила рыночным игрокам перевести дух после недели беспрецедентных метаний рыночных индексов. Четыре дня подряд индекс Доу-Джонса взмывал и падал более чем на 400 пунктов. Таких скачков настроений трейдеров не отмечалось даже в кризисные дни 2008 и 2009 годов. Полная непредсказуемость и неизвестность, по словам участников торгов, заставляла профессионалов бросаться в крайности. Появившиеся 12 августа данные о том, что число американцев, подавших заявления о предоставлении пособия по безработице, снизилось больше прогнозируемого, а уровень розничной торговли в июле оказался более здоровым, чем в июне, дали игрокам повод разрешить сомнения в пользу более оптимистичных. Однако это спокойствие может стать прологом к кризису, который больно отзовется на России, считает собеседник РС, экономист, сотрудник Гуверовского института Михаил Бернштам:
– В Америке есть такая авторитетная организация – Национальное бюро экономических исследований, которая занимается измерением рецессии. По мнению руководителей этой организации – наиболее авторитетных экономистов – сейчас вероятность вторичной рецессии (уже даже не замедления роста, а нового падения валового продукта) – от 40 до 50%. Поэтому вполне возможны какие-то краткосрочные оптимистические прогнозы, но в целом, к сожалению, среднесрочные прогнозы в основном пессимистичные.
– Как в таком контексте выглядят перспективы России?
– Для России ситуация ухудшается из-за финансового кризиса в Европе, потому что основные долги российских предприятий и банков и источник финансирования – это европейские банки. Европейские банки должны повышать свой капитал и уменьшать количество рискованных кредитов и, по мере продвижения в этом направлении, европейские банки все меньше смогут продлевать кредиты своим маргинальным заемщикам. В числе таких маргинальных заемщиков находятся российские предприятия и банки.
– Что, как вы считаете, может стать, скажем так, "последней соломинкой, которая переломит хребет верблюду"?
– Россия еще не оправилась от кризиса 2008-2009 годов, и той самой "последней соломинкой" может оказаться финансовый кризис, при котором российские предприятия и банки не смогут получать кредиты, но вынуждены будут платить долги европейским банкам. Тогда правительство, вместо того, чтобы финансировать расходные статьи своего бюджета, вынуждено будет платить по долгам российских предприятий и банков, из-за чего российские банки и вкладчики снова окажутся в трудном положении.
– Если верить российскому премьер-министру Владимиру Путину, кризис 2008 года коснулся среднего россиянина гораздо меньше, чем жителей многих других стран.
– Это не так. Дело в том, что если валовой внутренний продукт падает на 8%, как он упал в 2009 году, падает производительность, падает заработная плата, задерживаются платежи, увеличивается безработица – это неизбежно. Если дефицит бюджета увеличивается (а этим сейчас обеспокоено министерство финансов Российской Федерации), не все обязательства бюджета перед населением могут быть выполнены.
Существует одно соображение относительно того, почему ситуация сейчас в некотором отношении хуже, чем она была в 2008 году. Тогда у правительства был стабилизационный фонд, значительная часть которого можно было тратить на бюджетные нужды и одалживать предприятиям и банкам для выплаты внешних долгов. В этом резервном фонде было 120 миллиардов долларов, сейчас в нем осталось 27 миллиардов долларов. Поэтому единственными источниками решения всех проблем внешнего долга, как частного, так и государственного, являются только резервы Центрального банка и поступления – валютная выручка от экспорта природных ресурсов. Если эта ситуация продлится достаточно долго, то возникнет очень глубокий кризис.
– Ситуация сравнима больше с 1998-м или с 2008 годом?
– Сейчас ситуация больше сравнима с 2008 годом, но если это все продолжится в течение двух-трех лет, то она уже будет больше похожа на ту, что сложилась в 1998 году.
