Окончательное решение научно-исследовательского вопроса

В северной столице, кажется, удалось уберечь филфак университета от обвального сокращения бюджетных мест – во всяком случае вчера на совещании с заведующими кафедр филфака ректор университета Николай Кропачев в ответ на выкладки филологов о том, что «что общее количество рабочих часов преподавателя при 36-часовой рабочей неделе составляет 1506 рабочих часов в год», а Типовое положение о вузе предусматривает только 900, заявил:

Коллеги, приведенные Вами аргументы меня не убедили и сокращать бюджетные места я не буду. Я не разделяю Вашу позицию и не буду поддерживать Ваше предложение. Цифры, которые мы с Вами обсуждаем, убеждают меня в обратном. Мы с Вами, коллеги-филологи, можем и должны повышать качество нашей работы без сокращения приема.

(университетским расшифровщикам тоже следовало бы повышать качество работы и не писать Вы с большой буквы, когда речь идет о многих людях, а не о вежливом обращении к одному).

В Фейсбуке наблюдалось ликование причастных и сочувствующих. Их было много – только под петицией преподавателей Санкт-Петербургской классической гимназии подписались больше восьми тысяч человек, причем еще в пятницу проректор СПбГУ Сергей Богданов говорил сотрудникам кафедры классической филологии, что все эти подписи ничего не значат, потому что их ставят – цитирую – «ваши друзья и знакомые». Ликование это слегка преждевременно, предупреждает в ЖЖ филолог-классик Всеволод Зельченко:

Напомню, что мы до сих пор не знаем, кто был инициатором сокращений - проректор, ректор или министерство (в последние дни это любимая тема дебатов преподавателей филфака); что сегодняшняя эффектная сцена в ректорате почти наверняка содержала постановочный элемент (во всяком случае, Н. М. Кропачев встречался с Л. А. Вербицкой и С. И. Богдановым в пятницу - именно к ректору торопился С. И. во время своего визита на классическую кафедру); наконец, что окончательный план приема на бюджетные места в 2013 г., утвержденный министерством, появится только в феврале. Так что далеко расходиться, наверное, не стоит.

Расходиться не стоит хотя бы потому, что появился повод спасать еще одно научное учреждение культурной столицы – Зубовский институт. Официально это заведение именуется Российским институтом истории искусств и находится в подчинении Российской Академии Наук и Министерства культуры. Институт был основан в 1912 году графом Зубовым в собственном особняке. После революции хозяин передал его правительству, учреждение стало государственным и особенно прославилось в первый период своей истории: тогда там работали историки литературы Юрий Тынянов и Борис Эйхенбаум, у которых учились Лидия Гинзбург, Борис Бухштаб и другие так называемые младоформалисты. Вокруг Института того периода выросла своя история и мифология, его любили и ненавидели. После окончательного разгрома формалистов в 1930 году Государственный институт истории искусств был расформирован. Учрежденное вместо него заведение многократно меняло статус и название и в 1968 году стало научно-исследовательским отделом Института театра, музыки и кинематографии. В октябре 1990 оно вновь обрело самостоятельность, а в 1992 вернуло историческое имя.

Следует отметить еще одно немаловажное обстоятельство: здание, которое граф Зубов вместе с учреждением передал молодой советской власти, находится на Исаакиевской площади. Это просторный особняк, в котором частично даже сохранились интерьеры.
Теперь работу этого почтенного учреждения тоже хотят оптимизировать. Сотрудник института Станислав Савицкий дает в Фейсбуке краткое резюме происходящего:

Министерство культуры прислало список тем для исследований, сопроводив его (напротив каждой темы) указанием количества исследователей, которых оно готово оплачивать. Указатель тем свидетельствует, как мне кажется, что они хотят превратить подведомственные министерству институты во что-то вроде подсобных департаментов (пример темы - "Анализ рынка труда в сфере исполнительских искусств" и пр.). Подсчеты коллег вроде указывают на то, что при таком раскладе институт подвергнется сильным сокращениям (сейчас работает 89 чел., может остаться человек 20-25). Что, разумеется, повлечет отъем здания. Не исключено, что именно ради здания и затевается вся эта возня, если говорить о нашем институте. Высокодуховный артист Гергиев - по слухам претендент на особнячок. На сайте института висит декларация, открытая для подписей: чтобы подписать - нужно прислать письмо на электронный адрес института.

Подписать декларацию – дело благое. Но для начала хорошо бы ее изучить. Процитирую только первые два ее положения:

Научные институты Министерства культуры Российской Федерации, так же как и научные подразделения многих федеральных учреждений, подведомственных ему, являются форпостами национальной культуры, способными противостоять утрате национального самосознания, деградации, агрессивному невежеству, тотальной депрофессионализации.
Разрушение отечественной науки, свидетелями чего мы были в последние два десятилетия, по счастью, до последнего времени не касалось гуманитарной сферы. Напротив, именно в начале ХХI века осуществлены крупные исследовательские проекты, представляющие современную Россию, ее культуру и имеющие всемирное значение.

Возможно, я невнимательно слежу за развитием отечественной гуманитарной науки, но осуществления «крупных исследовательских проектов» в XXI веке как-то не заметила. Все достойное в российских humanities в последние двадцать лет делалось за счет личных усилий ученых и благоприятного стечения грантов.

Большинство сотрудников Института истории искусств числятся там на полставки, получают гроши и регулярно сталкиваются с угрозой увольнения под тем предлогом, что не сдали очередной килограмм бессмысленной отчетности, о необходимости представить которую им попросту не сообщили. В Институте действительно работают замечательные ученые, но смысл всей этой «работы» в том, что они получают по его ведомости жалкие пять тысяч или около того, а в качестве отчетности сдают работы, которые они и так бы сделали, потому что гуманитарная наука в современной России – чисто личный проект. Упразднение Зубовского института обернется для них утратой небольшого, но верного ежемесячного дохода. Сохранение – необходимостью продолжать коммуникацию с не вполне адекватной администрацией в обмен на более чем скромную зарплату.
Руководство Зубовского пытается бороться. Вчера в Москве прошло первое заседание рабочей группы по науке и образованию в сфере культуры Общественного совета при Минкульте, на котором как раз выступала директор Зубовского Татьяна Клявина. Она предложила присутствовавшим на совещании ректорам ВГИКа, ГИТИСа, Щепкинского училища и руководителям других НИИ посмотреть 30-минутный фильм о своем заведении и потом его обсудить. Григорий Заславский, присутствовавший на заседании, написал о своих впечатлениях в «Независимой газете»:

Если цель была – убедить всех, что в НИИ давно уже мышей не ловят, занимаются не пойми чем, а главное, что еще хуже, – не пойми кто, конечно, выбор этого фильма следует счесть правильным. В кадре – молодой человек, с научными вопросами он явно на «вы» (хотя Татьяна Клявина несколько раз уточнила, что это не любители снимали, а аспиранты). Достаточно сказать, что в его пересказе граф Зубов обивал пороги трех министерств – Просвещения и… «двора внутренних дел». Ну, не знает он, что было такое – министерство Императорского Двора. Жаль, что директор НИИ его не поправила, не просветила… Редко выходя из кадра, автор фильма не мог скрыть своего восторга, узнав, что молодой ученый-киновед посмотрел какой-то фильм «больше 50 раз!» Зато другая девушка-исследователь, сотрудница института, высокомерно заявила, что занимается учителем Глинки Майером: «Сегодня это имя в Петербурге никому не известно». А в Москве – знают многие…
Хоть стой, хоть падай – углубившись в историю института, корреспондент печалится: такой-то, «репрессированный в сталинских лагерях». Репрессированный – в смысле сгинувший? А попадание в лагерь – не репрессии? Всё это под аккомпанемент наездов и отъездов камеры на фасад старинного особняка, коридоры, фойе, кабинеты с антикварной мебелью, доставшейся от графа Зубова. Несоответствие – бросается в глаза.
Одна мысль, одна мысль не давала мне покоя: не стала бы эта «презентация» прологом к развязке, к окончательному решению «научно-исследовательского вопроса», судя по всему, поставленному или перед Минкультом или в самом Минкульте самим себе.

Заславский абсолютно прав. Спасать Зубовский (как, на самом деле, и филфак) в его существующем виде – дело бессмысленное. Львиная доля средств, расходуемых на эти почтенные заведения, все равно идет администрации, которая употребляет их на свои нужды с меньшей (как в Зубовском) или большей (как на филфаке) изобретательностью. Преподавателям и научным сотрудникам нечего терять, кроме нищенских зарплат и, конечно, любимой работы. За ее сохранение и нужно бороться. Примерно об этом – открытое письмо инициативной группы Ассоциации вузовских преподавателей, сбор подписей под которым осуществляется на polit.ru:

Мы уверены в том, что главными фигурами в высшей школе должны быть преподаватель и студент, а вся административная вертикаль (и периферия) должны работать на них, обслуживать их! Российские вузы и их работники вполне готовы к реализации принципов академической автономии и самоуправления.

Ранее о конфликте на филфаке СПбГУ здесь, здесь и здесь.

весь блог