После вынесения обвинительного приговора с реальным сроком заключения Алексею Навальному в четверг фондовый рынок России пережил весьма заметное падение – основные национальные индексы потеряли более 1 процента. Причем подешевели акции практически всех ведущих российских компаний: Сбербанка и банка ВТБ, "Норильского никеля", "Газпрома", "Роснефти", "Газпром нефти" и "Сургутнефтегаза".
В пятницу снижение котировок при открытии торгов на российских биржах продолжилось: только за первую минуту сессии основные фондовые индексы потеряли до половины процента и лишь на новостях об изменении меры пресечения Алексею Навальному на подписку о невыезде они слегка скорректировались вверх.
Такую реакцию рынков на события в Кирове эксперты считают вполне закономерной. Однако, по словам партнера и аналитика компании RusEnergy Михаила Крутихина, это лишь небольшая неприятность по сравнению с другими, более глобальными проблемами.
– Я думаю, что это была временная просадка рынка, несколько эмоциональная реакция. Но я бы не стал придерживаться оптимистичной точки зрения на это: число инвесторов, готовых играть на нашем фондовом рынке (насколько я могу судить по контактам с этими инвесторами), неуклонно сокращается. Все больше потенциальных иностранных инвесторов не желают инвестировать в Россию.
– А с чем, на ваш взгляд, это связано – с внутренними российскими законами или судебным произволом, о котором многие говорят?
– Вы знаете, мы пытались как-то проводить опросы инвесторов, интересовались их реакцией на такую беду России, как, например, коррупция. Нет, говорят, это не так страшно, посмотрите на некоторые другие страны, в частности, на ту же Нигерию. Мы интересовались, может быть, это засилье государственных компаний, у которых есть доминирующая роль, которые имеют приоритетный доступ и к минеральным ресурсам, и к транспортной инфраструктуре? Нет, говоря, ничего страшного, мы видим массу стран, где государственные национальные нефтяные компании имеют все преимущества.
Так что же тогда их беспокоит? Прежде всего, главная беда, которая беспокоит иностранных инвесторов, – это незащищенность. Некоторые прямо говорят: у вас нет судебной системы. Не то что независимых судов, а у вас просто то, что называется судами, судами не является. У вас могут в любой момент отобрать вашу собственность, отобрать какие-то права, и обжаловать это совершенно невозможно.
Например, во многих контрактах "Газпрома" с его подрядчиками компания пытается навязать пункт, по которому споры должны решаться не в Стокгольмском, не в Венском или не в Лондонском арбитражных судах, а в арбитражном суде самого "Газпрома". С внутренними подрядчиками этот фокус проходит. Но иностранные компании все-таки настаивают на том, чтобы дело решалось в международном арбитраже, чтобы хоть как-то обезопасить свои вложения и свои инвестиции в Россию.
– Насчет незащищенности – действительно, в России были такие прецеденты, например, с сахалинскими проектами, с тем же "Сахалином-2". Насколько я помню, там "Газпром" фактически захватил контроль над ним, выкупив контрольный пакет акций у компаний Shell, Mitsui и Mitsubishi?
– Там была хитрая система, тогда даже родилось такое выражение: проект "отмитволили". То есть на Сахалин послали представителя российского правительства гражданина Митволя, который объявил, что иностранный консорциум должен России чуть ли не 20 миллиардов долларов за экологический ущерб. Но как только иностранные инвесторы согласились уступить и продать контрольный пакет "Газпрому", все претензии были сняты, и про экологический ущерб все забыли. Поэтому такое давление со стороны государственных органов нужно предвидеть тем, кто едет в Россию.
– Сейчас уже многие по степени влияния на отношение иностранных инвесторов к России сравнивают дело Навального с делом Ходорковского 10-летней давности. Можно ли делать такие параллели или все-таки такие сравнения преувеличены?
– В принципе, эффект похожий, хотя, может быть, он несколько меньше, чем от дела Ходорковского – тогда он оставался очень долго. Та же государственная компания "Роснефть" приобрела репутацию на Западе скупщика краденого. А сейчас, когда в принципе для многих инвесторов ситуация вполне ясная, и расстановка сил в России для них очень ясна, больших сюрпризов нет. Конечно, на какое-то число список инвесторов, соглашающихся везти деньги в России, непременно. Но общая тенденция понятная, а потому эффект уже не такой большой, как прежде.
– Наверное, просто уже потому, что иностранные инвесторы в массе своей поняли: с Россией дело иметь нельзя?
– Да, совершенно верно. Не далее как позавчера я разговаривал с двумя представителями консалтинговой компании для инвесторов из Великобритании. И они сказали, что среди их клиентов все меньше представителей компаний, которые соглашаются что-то инвестировать в Россию. На фондовом рынке, да, тут можно поиграть, поскольку скачки здесь очень веселые – то вверх, то вниз. Но никакого отношения к реальному положению дел в конкретных российских компаниях стоимость таких акций не имеет.
– То есть именно стратегические инвесторы в Россию уже не идут?
– Стратегические инвесторы приходят, если только им на самом высоком политическом уровне что-то гарантируют. Но гарантируют им сейчас очень немного. Те же инвесторы, которые пришли на морские проекты государственной "Роснефти", не получают долю в добыче или в экспорте продукции. Они не могут поместить часть запасов и часть будущей добычи на свой баланс. Они фактически являются сервисными компаниями, которые предоставляют технологии, и финансистами, которые предоставляют часть финансирования. А все принадлежит в этом случае "Роснефти", а в "газпромовском" случае – "Газпрому". Даже на таких убогих условиях есть заинтересованность в работе, но при достаточных гарантиях. Как сказал один депутат германского бундестага на конференции в Вашингтоне, для того, чтобы иметь крупный проект в России, нужно быть не менее крупным, чем, например, компания Volkswagen, и иметь личного друга в виде Владимира Путина. Тогда успех гарантирован.
В пятницу снижение котировок при открытии торгов на российских биржах продолжилось: только за первую минуту сессии основные фондовые индексы потеряли до половины процента и лишь на новостях об изменении меры пресечения Алексею Навальному на подписку о невыезде они слегка скорректировались вверх.
Такую реакцию рынков на события в Кирове эксперты считают вполне закономерной. Однако, по словам партнера и аналитика компании RusEnergy Михаила Крутихина, это лишь небольшая неприятность по сравнению с другими, более глобальными проблемами.
– Я думаю, что это была временная просадка рынка, несколько эмоциональная реакция. Но я бы не стал придерживаться оптимистичной точки зрения на это: число инвесторов, готовых играть на нашем фондовом рынке (насколько я могу судить по контактам с этими инвесторами), неуклонно сокращается. Все больше потенциальных иностранных инвесторов не желают инвестировать в Россию.
– А с чем, на ваш взгляд, это связано – с внутренними российскими законами или судебным произволом, о котором многие говорят?
– Вы знаете, мы пытались как-то проводить опросы инвесторов, интересовались их реакцией на такую беду России, как, например, коррупция. Нет, говорят, это не так страшно, посмотрите на некоторые другие страны, в частности, на ту же Нигерию. Мы интересовались, может быть, это засилье государственных компаний, у которых есть доминирующая роль, которые имеют приоритетный доступ и к минеральным ресурсам, и к транспортной инфраструктуре? Нет, говоря, ничего страшного, мы видим массу стран, где государственные национальные нефтяные компании имеют все преимущества.
Так что же тогда их беспокоит? Прежде всего, главная беда, которая беспокоит иностранных инвесторов, – это незащищенность. Некоторые прямо говорят: у вас нет судебной системы. Не то что независимых судов, а у вас просто то, что называется судами, судами не является. У вас могут в любой момент отобрать вашу собственность, отобрать какие-то права, и обжаловать это совершенно невозможно.
Например, во многих контрактах "Газпрома" с его подрядчиками компания пытается навязать пункт, по которому споры должны решаться не в Стокгольмском, не в Венском или не в Лондонском арбитражных судах, а в арбитражном суде самого "Газпрома". С внутренними подрядчиками этот фокус проходит. Но иностранные компании все-таки настаивают на том, чтобы дело решалось в международном арбитраже, чтобы хоть как-то обезопасить свои вложения и свои инвестиции в Россию.
– Насчет незащищенности – действительно, в России были такие прецеденты, например, с сахалинскими проектами, с тем же "Сахалином-2". Насколько я помню, там "Газпром" фактически захватил контроль над ним, выкупив контрольный пакет акций у компаний Shell, Mitsui и Mitsubishi?
– Там была хитрая система, тогда даже родилось такое выражение: проект "отмитволили". То есть на Сахалин послали представителя российского правительства гражданина Митволя, который объявил, что иностранный консорциум должен России чуть ли не 20 миллиардов долларов за экологический ущерб. Но как только иностранные инвесторы согласились уступить и продать контрольный пакет "Газпрому", все претензии были сняты, и про экологический ущерб все забыли. Поэтому такое давление со стороны государственных органов нужно предвидеть тем, кто едет в Россию.
– Сейчас уже многие по степени влияния на отношение иностранных инвесторов к России сравнивают дело Навального с делом Ходорковского 10-летней давности. Можно ли делать такие параллели или все-таки такие сравнения преувеличены?
– В принципе, эффект похожий, хотя, может быть, он несколько меньше, чем от дела Ходорковского – тогда он оставался очень долго. Та же государственная компания "Роснефть" приобрела репутацию на Западе скупщика краденого. А сейчас, когда в принципе для многих инвесторов ситуация вполне ясная, и расстановка сил в России для них очень ясна, больших сюрпризов нет. Конечно, на какое-то число список инвесторов, соглашающихся везти деньги в России, непременно. Но общая тенденция понятная, а потому эффект уже не такой большой, как прежде.
– Наверное, просто уже потому, что иностранные инвесторы в массе своей поняли: с Россией дело иметь нельзя?
– Да, совершенно верно. Не далее как позавчера я разговаривал с двумя представителями консалтинговой компании для инвесторов из Великобритании. И они сказали, что среди их клиентов все меньше представителей компаний, которые соглашаются что-то инвестировать в Россию. На фондовом рынке, да, тут можно поиграть, поскольку скачки здесь очень веселые – то вверх, то вниз. Но никакого отношения к реальному положению дел в конкретных российских компаниях стоимость таких акций не имеет.
– То есть именно стратегические инвесторы в Россию уже не идут?
– Стратегические инвесторы приходят, если только им на самом высоком политическом уровне что-то гарантируют. Но гарантируют им сейчас очень немного. Те же инвесторы, которые пришли на морские проекты государственной "Роснефти", не получают долю в добыче или в экспорте продукции. Они не могут поместить часть запасов и часть будущей добычи на свой баланс. Они фактически являются сервисными компаниями, которые предоставляют технологии, и финансистами, которые предоставляют часть финансирования. А все принадлежит в этом случае "Роснефти", а в "газпромовском" случае – "Газпрому". Даже на таких убогих условиях есть заинтересованность в работе, но при достаточных гарантиях. Как сказал один депутат германского бундестага на конференции в Вашингтоне, для того, чтобы иметь крупный проект в России, нужно быть не менее крупным, чем, например, компания Volkswagen, и иметь личного друга в виде Владимира Путина. Тогда успех гарантирован.
