Рождественские сообщения с мирового рынка нефти напоминали фронтовые сводки: "Сегодня в 10 часов 55 минут по московскому времени стоимость барреля нефти марки Brent опустилась ниже 50 долларов". Только праздничный выходной на Московской бирже предотвратил очередной обвал рубля, хотя и без того за первые два биржевых дня 2015 года курс доллара вырос на 8 рублей, вновь преодолев отметку в 60 рублей за доллар. Впрочем, большинство участников рынка предпочло воспользоваться длинными выходными и забыться после перманентного стресса последних месяцев прошлого года. Так что реакция на взятие нефтью очередной "круглой" цифры" может еще последовать, особенно если цена барреля к тому времени так и не отскочит.

Все это как минимум позволяет констатировать: надежды на то, что, достигнув уровня в 60 долларов за баррель, нефть отскочит или хотя бы стабилизируется, дав российским финансовым властям передышку, не оправдались. Все декабрьские заявления и действия российских ЦБ и Минфина исходили именно из того, что за резким падением нефти последует коррекционный отскок в район 80 долларов за баррель, где цены и будут консолидироваться. Это дало бы Банку России возможность перейти от чрезвычайных и запоздалых мер, принятых в значительной степени под влиянием паники, к более осмысленной политике. Да и Минфину с Минэкономразвития нужна передышка, чтобы определиться, как жить в новых условиях.

Спрогнозировать, как будет дальше развиваться ситуация в российской экономике, довольно сложно, поскольку это в значительной степени будет зависеть от действий ЦБ и экономического блока правительства, а оттуда пока не поступает никаких внятных сигналов. И это означает, что четких планов, как жить в условиях более или менее длительного периода низких цен на нефть, ни у кого нет. Тем не менее можно исходить из того, какой выбор стоял (и в какой-то степени до сих пор стоит) перед ЦБ и Минфином и к каким последствиям могли бы привести те или иные действия финансовых и денежных властей.

Вариант первый – удержание рубля.

Панику на российском валютном рынке можно было задушить в зародыше при помощи более решительных валютных интервенций и действий по ограничению валютной ликвидности. В этом случае у спекулянтов не было бы никаких стимулов для игры против российской валюты, население не кинулось бы в банки закрывать рублевые депозиты и покупать доллары. Инфляция удержалась бы на "приличном" уровне, а отток капитала был бы не в пример ниже. Сочетание высоких ставок и стабильного курса привлекло бы в страну дополнительные валютные ресурсы, хотя сильно переоценивать этот фактор не стоит. Цену за стабильный рубль пришлось бы заплатить высокую. В бюджете Российской Федерации (и, не исключено, что в бюджетах государственных корпораций – экспортеров сырья) образовались бы зияющие дыры, заткнуть которые было бы весьма проблематично. Разговоры об импортозамещении были бы не столь активными, а повышение ставок ударило бы и по банковскому, и по реальному секторам. К тому же, как показывает международный опыт, интервенции в поддержку национальной валюты редко бывают эффективными в течение длительного времени. Центробанкам, имея под рукой печатный станок, гораздо проще ослаблять свою валюту, чем ее поддерживать.

Вариант второй – удержание ставки. Это, собственно, сценарий, который начал реализовываться в ноябре, когда Банк России объявил о досрочном уходе с валютного рынка и "свободном плавании" рубля. В случае его реализации российская валюта рано или поздно сама нащупала бы свое "дно". Девальвация, благотворная для российского бюджета и компаний-экспортеров, добила бы страдающих от "антисанкций" импортеров и получателей долларовых (в том числе и ипотечных) кредитов. Однако доступные рублевые кредиты могли бы стать дополнительным стимулом для импортозамещения после окончания паники на валютном рынке. В этом случае главной проигравшей стороной стало бы население, приговоренное к инфляционному налогу.

Однако, подобно тому, как в 1998 году, выбирая между дефолтом и девальвацией, российские власти в конечном итоге выбрали из двух зол оба, в 2014 году Банк России не сумел удержать ни рубль, ни ставки. Это свело на нет те положительные эффекты, которые крылись в каждом из вариантов, доступных Банку России в прошлом году. Исходя из опыта прошлого года, можно предположить, что ЦБ и дальше будет постоянно опаздывать и принимать решения, исходя из складывающейся ситуации. Так, нынешняя ставка рефинансирования практически остановила процесс кредитования в России, и значительное число банков, в том числе и крупных, оказались в весьма неприятной ситуации. Не в лучшем положении и заемщики этих банков. Над финансовой системой сгустились тучи, угрожающие коллапсом, сопоставимым с банковским кризисом 1998 года. Чтобы его предотвратить, ЦБ вынужден будет серьезно увеличить начавшуюся уже накачку банковского сектора деньгами, существенная часть которых, как водится, немедленно всплывет на валютном рынке. Если к тому времени нефть не начнет серьезно расти (а надежд на это немного), рубль снова рухнет, а ЦБ вынужден будет снова принимать какие-то экстренные меры. Как долго Банк России окажется способен качаться на этих "качелях", предсказать невозможно, поскольку это уже сфера кадровой политики в государстве. Зато с уверенностью можно утверждать, что ни о каких инвестициях в реальный сектор, ни о каком экономическом росте в этот период не приходится даже мечтать.

Максим Блант – экономический обозреватель

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции