Снос торговых павильонов в Москве в ночь с 8 на 9 февраля, получивший название "Ночь длинных ковшей", до сих пор остается одной из наиболее острых тем, широко обсуждаемых с юридической, экономической и эстетической точек зрения. Издание РБК в понедельник опубликовало расследование "Кому принадлежит уличная торговля в Москве", в котором попыталось выяснить, кто страдает и кто выигрывает от сноса киосков и павильонов на улицах российской столицы. А архитектурный критик Григорий Ревзин на своей странице в "Фейсбуке" написал, что "европейского города из Москвы не получится, так как не бывает европейских горожан без права собственности и свободы торговли", и предложил москвичам проститься с "собянинским урбанизмом".

​

Скандальный снос торговых павильонов в Москве на минувшей неделе является лишь продолжением идущей уже пять лет войны с уличной торговлей, оставшейся нынешнему городскому начальству в наследство со времен Юрия Лужкова, пишет РБК. Издание напоминает основные этапы этой войны. По информации журналистов, к началу 2015 года в Москве работало около 7 тысяч киосков. Из них почти 2 тысячи – газетные и билетные, работающие по льготным ставкам аренды. Оставшиеся почти 5 тысяч киосков и павильонов на 80% принадлежат сетевым структурам, крупнейшими из которых являются группа "Дилинг Сити", производитель мороженого "Айсберри", компания "Данвеста" и структуры группы "Мобилайн". По данным РБК, основатели большинства крупных владельцев киосков были так или иначе связаны с командой прежнего мэра столицы Юрия Лужкова.

В 2015 году политика мэрии изменилась: город решил за собственные средства строить торговые павильоны, чтобы затем сдавать их непосредственно предпринимателям. По итогам первых 205 аукционов средняя ставка аренды выросла до 7 тысяч рублей за 1 кв. м в месяц.

С весны 2015 года мэрия сдала в аренду предпринимателям 205 киосков, к середине 2017 года планирует заменить на государственные и оставшиеся 4811 киосков, сообщает РБК.

Активнее прочих в новых аукционах участвует производитель мороженого "Айсберри", владельцем которого, по данным "Ведомостей", является тесть миллиардера Романа Абрамовича – бизнесмен Александр Жуков. Его компания получила в аренду 42 киоска "Мороженое" из 125 объектов, выставленных на аукцион по состоянию на 12 февраля. 11 киосков мороженого арендовала компания "Торговый ряд", владельцем которой является Дмитрий Холин. Ранее он основал сеть по продаже компьютерных аксессуаров "Минипорт", у которой более 70 киосков в переходах метрополитена, с 2014 года он является одним из крупнейших арендаторов в подземных переходах ГУП "Гормост", которое подчинено вице-мэру Москвы Петру Бирюкову.

Все семь киосков "Театральные билеты" достались Московской дирекции театрально-концертных и спортивно-зрелищных касс, бенефициарами которой являются основатель сети платежных терминалов Qiwi Сергей Солонин (196-е место в списке богатейших россиян Forbes) и гендиректор кинокомпании "Народное кино" Евгений Зобов. А два из трех выставленных на торги киоска "Хлеб" получила 21-летняя предпринимательница Элина Башаева, про которую ничего не известно, отмечает РБК .

Один из авторов расследования Иван Голунов выяснил, что в 2016 году на улицах Москвы будет работать 6438 объектов уличной торговли – это почти на 3500 меньше, чем в 2015-м. Количество уличных киосков сократится до 5016. Журналист обращает внимание, что две трети оставшихся киосков должно иметь специализацию "Печать" и "Мороженое":

– Я объясняю такую любовь тем, что у киосков "Печать" и "Мороженое" в Москве есть довольно сильное лобби. Лобби киосков "Печати", к примеру, может сказать: если вы уберете наши киоски, газеты на вас обидятся и будут о вас плохо писать. Еще есть довольно сильная ассоциация мороженщиков, в которой довольно важную роль играет компания "Айсберри", которая принадлежит отцу Дарьи Жуковой, супруги миллиардера Романа Абрамовича. Лужков старался как-то систематизировать торговлю, но не пытался ей диктовать, что нужно продавать и зачем. Сегодня утром мне понадобилось купить цветы, и я потратил 20 минут, чтобы найти место, где продаются цветы, хотя мне казалось, что их довольно много.

– ​Московские власти, которые снесли торговые павильоны, реализовывали таким образом свою концепцию уличной торговли. А почему они сделали это буквально за одну ночь?

– Не знаю. Они, наверное, считали, что, если они это сделают молниеносно, будет меньше разговоров, будет меньше проблем, не будет митингов и так далее, как это обычно бывает в подобных ситуациях. Но, на мой взгляд, они переборщили с эффектом. Я знал, что это будет происходить, но даже на меня, когда я увидел все своими глазами, это произвело эффект. А люди, которые вышли на работу и увидели, как экскаваторы и бульдозеры ломают знакомые им постройки, были просто шокированы. И мэрия Москвы, наоборот, создала себе этим множество проблем, потому что все целый день только об этом и говорили.

– ​Для чего московские власти вообще затеяли эту реформу уличной торговли?

– Если описывать историю в двух словах, в 2010 году город от аренды киоска получал 332 рубля в среднем, это была арендная плата за киоск. А сейчас городу не нравится эта ситуация, город хочет повысить свои доходы, что вполне логично, и задача города – убрать все частные киоски и на их месте или на том месте, которое кажется им более правильным, поставить государственные киоски, которые будут сдавать в аренду через прозрачную систему аукционов. За последние шесть лет, если сравнивать с 2010 годом, когда киоски в среднем платили по 332 рубля, сейчас арендная плата повысилась до порядка тысячи рублей. Мне кажется, это вполне справедливая рыночная цена для бизнес-аренды киоска в хорошем месте, – считает журналист, автор расследования РБК Иван Голунов.

О том, что ждет рынок московской уличной торговли после объявленной реформы и сноса павильонов, размышляет президент Коалиции киоскеров, вице-президент Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства "Опора России" Владлен Максимов:

– Мне не верится, что сейчас это все начнет застраивать, вот сейчас. Не знаю, что будет дальше, но история эта, конечно, неприятная. Если даже согласиться с претензиями мэрии к инвесторам, которые все делали с нарушениями, то предприниматели, которые арендовали помещения, уж они точно здесь ни при чем, а о них как-то не вспомнили. Поэтому я не думаю, что сейчас будет какое-то движение.

– ​Предполагается, что идет передел рынка уличной торговли, в него приходят люди, близкие к нынешнему мэру, а люди Юрий Лужкова вытесняются...

– Относительно того, что происходит на поверхности, мне неизвестны структуры, которые бы приходили. А в метро сейчас команда Максима Ликсутова (заместитель мэра Москвы по вопросам транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры города Москвы. – РС) выдавливает людей, которые при Лужкове и Гаеве получили площади и сдавали их. В метро торговля будет точно. В отличие от поверхности, где ее, скорее, пока не будет.

– ​Если обобщить все недавние события – как это отразится на москвичах? Москва – удобный город с точки зрения горожанина?

– Я всегда повторял: я не считаю правильной политику сокращения нестационарных торговых объектов. Потому что в Москве нет торговых площадей, и никакое строительство торговых центров не поменяет эту ситуацию. В торговые центры люди специально приезжают, и павильон в торговом центре не заменит человеку объект на людских потоках. Во всем мире это есть, просто во всем мире есть рынок помещений в капитальных строениях, прежде всего на первых этажах, которые можно арендовать, купить. А в российских городах этого нет. Должно быть все, и торговые центры должны быть, но это совершенно отдельная история. Безусловно, в Москве была проблема неряшливых и несовременных киосков, но ее можно было решить по-другому, – считает Владлен Максимов.

Архитектурный критик Григорий Ревзин на своей странице в "Фейсбуке" предложил всем москвичам проститься с собянинским урбанизмом: по его мнению, "европейского города из Москвы не получится, так как не бывает европейских горожан без права собственности и свободы торговли".

Урбанист Александр Акишин полагает, что снос торговых павильонов – это не просто стратегическая ошибка новой московской власти, а вполне продуманная политика, связанная с желанием "зачистить" городское пространство", чтобы держать его под контролем:

– Я думаю, что создается город просматриваемый, хорошо контролируемый, в котором просто не остается места действиям и людям, которые малейшим видом или малейшим своим поведением будут выбиваться из заданной строгой системы. Лично для меня это выглядит именно так, и этого я опасаюсь. Надеюсь, что я ошибаюсь.

– ​А вы, как урбанист, специалист по облику города, как оцениваете снос торговых павильонов? Это благо для города?

– В том контексте, в котором мы сейчас находимся, для города это, на мой взгляд, не благо, а скорее значимая потеря. И не столько даже в функциональном плане, сколько в стратегическом подтексте этих действий. Важно не то, что мы потеряли большое количество киосков, которые обеспечивали нас различными функциями, а важно то, какие предпосылки скрыты за этими действиями мэрии города Москвы, а здесь есть большое количество вопросов к мотивации этого сноса. Во-первых, незадолго до начала массовых сносов, в сентябре 2015 года, был изменен Гражданский кодекс, которые позволяет мэрии и вообще административным органам выносить решения о сносе частной собственности, даже если подобного предписания нет со стороны суда. Это очень сильно меняет баланс интересов в городе, оказывается, что частная собственность не защищена более от действия стороны, заинтересованной в разрушении. И суд, и конституция оказываются в подчиненном положении относительно статьи Гражданского кодекса. В этом, пожалуй, одна из основных проблем того, что мы сейчас наблюдаем. То есть с точки зрения процесса, логики процесса, то, что было сделано московской мэрией, законно, и именно это и пугает в данный момент.

– ​А что может появиться на месте снесенных торговых павильонов?

– Мне кажется, что этот масштабный снос был затеян в рамках той же самой логики, что и события всех последних лет собянинского правления, – это своеобразное изменение облика города, что в России называется благоустройством. Из Москвы делают такой цивильный европейский, выглядящий по европейскому стандарту город. Но за этим фасадом скрывается очень много больших проблем. На мой взгляд, на участках бывших киосков действительно возможно какое-то благоустройство московского типа, как это любит Петр Павлович Бирюков. Может быть, это будет что-то прогрессивное в духе Стрелки или какой-нибудь модной московской архитектурной студии, трудно сказать. Полагаю, что возводить там новые киоски не будут, хотя риск подобных действий есть. Большая часть киосков, которые были снесены в последнюю неделю, принадлежала достаточно крупным бизнесменам и компаниям, связанным с московскими чиновниками. Но я полагаю, что пошли в ущерб их интересам ради того, чтобы продолжить политику зачистки Москвы, такой своеобразной стерилизации, которая наблюдается уже несколько лет, которую мы видим чаще, чем реальное благоустройство. За благоустройством города, на самом деле, скрывается зачистка, превращение хаотичного пространства Москвы, которое она унаследовала из 90-х, в тоталитарный, диктаторский город, наподобие Минска, который многие россияне очень любят за то, что он чистый.

– ​А чем облик "собянинской" Москвы отличается от Москвы "лужковской"? И какая Москва вам больше нравится?

– Мои вкусы очень специфичны в этом отношении. Мне нравилась определенная естественность облика Москвы, которая сложилась в лужковские годы. Тогда Москва во многих отношениях стала некрасивой, хаотичной, как я говорил, но ее облик позволял судить о том, что город проходит через значительные трансформации. То, что происходит сейчас, пугает меня, потому что эта стерилизация подразумевает очищение города от всего, что может считаться в головах каких-то людей некрасивым. Мне кажется, сюда очень хорошо подходит пример того, что происходило с зачисткой Арбата от музыкантов, художников и букинистов в последние годы. Я думаю, это все звенья одной цепи, – полагает урбанист Александр Акишин.