В издательстве "Лимбус Пресс" вышла книга Шарля Митчи "Тамбов. Хроника плена", перевод с французского Любови Шендеровой-Фок.
Шарль Митчи – сын простых родителей, деревенский паренек, которого за способности направили учиться в Кольмар, где он получил неплохое образование и стал школьным учителем. Но тут начинается война, Эльзас аннексирован, идет тотальная германизация – в населенных пунктах не остается ни одного французского названия, даже канализационные люки с французскими клеймами заливаются асфальтом, людям дают новые имена и фамилии.
Автор книги, написанной через полвека после событий, подробно описывает, как обустраивается новая жизнь – например, как детей обязывают участвовать в детских нацистских организациях, приносить клятву верности Гитлеру. Поначалу, правда, немцы обещают не призывать мужчин в армию, но потом все-таки призывают 130 тысяч. Для эльзасцев это трагедия, идти в немецкую армию никто не хочет, но для дезертиров установлены поистине драконовские законы: их родственников, не только родителей, но и сестер, братьев, племянников ждет лагерь, то есть ближайшее окружение попросту оказывается в заложниках.
Шарль Митчи с юмором описывает, как призванные в войска вермахта эльзасцы и лотарингцы молчаливо саботируют армейскую службу, выводя из себя немецкое начальство. Вскоре ему, оказавшемуся на восточном фронте, вместе с несколькими товарищами удается бежать и сдаться советским партизанам. В свою компанию они обманом завлекают двух немцев, которых ждет печальная участь: осмотрев оружие сдавшихся, партизаны видят, что эльзасцы из своего не стреляли, а немцы стреляли – и тут же расстреливают их за ближайшими кустами. Шарль Митчи пишет, что это был момент самого отчаянного страха, который ему доводилось испытать в жизни. Эльзасцев переправляют к регулярным советским частям, на первом же допросе Шарлю Митчи везет – находится офицер, знающий французский, и отношение к пленным меняется. Правда, это ничего не изменяет в их положении – в 20-градусный мороз они вынуждены вместе с другими пленными идти пешком 300 километров до Киева.
Автор рассказывает о том, как советский солдат отнял у него ботинки – шагать по снегу пришлось в ветхих опорках. С другой стороны, пленные просто погибли бы от голода, если бы их из жалости не кормили украинские крестьянки – человеческая природа, как обычно, являет крайности.
"Во время этого бесконечного путешествия по Украине, которое длилось больше двух недель, для нашего питания не было предусмотрено ничего, абсолютно ничего. Мы целиком зависели от доброты, от доброй воли удивительных русских крестьянок, которые много раз раздавали вареную картошку горемыкам, носившим ту же форму, что и солдаты, которые за несколько дней до этого сожгли их деревни, разрушили их дома, угнали или убили их мужей. Они делали это инстинктивно, безо всякого принуждения со стороны наших охранников. Они знали, что под этой ненавистной униформой скрывается много французов, которые считали для себя невозможным участвовать в совершаемых нацистами ужасных преступлениях".
Самые тяжелые страницы посвящены пребыванию в тамбовском лагере для военнопленных. Перед попаданием туда эльзасцев ждет испытание, утонченное в своей жестокости: им торжественно объявляют, что они больше не пленные, что они свободны, что их вот-вот отправят в Северную Африку к генералу де Голлю – нужен только еще один переход. Их, обнадеженных и счастливых, ведут куда-то в лес – и они снова видят лагерные вышки и колючую проволоку. Правда, 1,5 тысячи эльзасцев действительно были отправлены оттуда к де Голлю, но Митчи вычеркнули из списков буквально в последнюю минуту: он был так истощен, что врач сказала – он не выдержит дороги. Для оставшихся нескольких сотен эльзасцев потянулись долгие месяцы пребывания в тамбовском лагере, где люди умирали от голода, от пеллагры, от болезней, связанных с антисанитарией и чудовищными условиями быта. Вспоминая, как выглядел он сам и его товарищи по несчастью, автор книги сравнивает вид истощенных людей с тем, что он видел на фотографиях, сделанных в нацистских лагерях смерти.
Выжить Шарлю Митчи помогло хоровое пение – он уже умирал от пеллагры, когда его попросили возглавить хор, и в его жизни появилась цель, а вместе с ней – силы. Вот что он пишет: "…русские проявляли большой интерес ко всему, что касалось культуры. В театре все-таки имелась неплохая скрипка, кларнет, балалайка и труба… За недостатком скрипок нашлись скрипичные мастера-любители, румынские крестьяне, возможно, цыгане, которые с помощью ножей, сделанных из гвоздей, сотворили настоящее чудо и сделали инструменты из срубленной в соседнем лесу березы! Итак, скоро у нас появились еще три или четыре скрипки, конечно, не Страдивари, но все же гораздо лучше, чем ничего, а также цимбалы и контрабас… струны на нем были сделаны частично из электрических проводов разного диаметра, частично из колючей проволоки, с которой были сняты колючки".
Почему в СССР так жестоко обошлись с французами, союзниками? Переводчица книги Любовь Шендерова-Фок, без которой воспоминания Шарля Митчи не появились в России, размышляет об этом по сей день.
– Мы долго думали, почему не состоялись дальнейшие отправки эльзасцев в Северную Африку. Версий масса, и ни одну невозможно ни принять, ни опровергнуть: французы свои архивы не открыли. Зато их открыли люксембуржцы, и вот что они обнаружили: по-видимому – хотя это тоже пока нельзя доказать – было некое тайное соглашение, велись тайные переговоры между Сталиным и союзниками. Этими людьми торговали как разменной монетой – люксембуржцы, например, согласились выдать своих политэмигрантов, поменяли их на своих. Что касается французов, то, видимо, там тоже что-то было предметом торга. Ведь французов продолжали собирать в этот лагерь до самого конца войны. Когда Париж был уже освобожден, людей, которые сидели в немецком плену с 1940 года, отправили не домой, а в Тамбов, потому что они оказались в нашей зоне в Восточной Пруссии. Ситуация крайне неоднозначная и загадочная по сию пору. Спросите сегодня любого француза – большинство скажет – да что там, все эльзасцы были коллаборационистами. Потому что история этих несчастных, из которых многие тысячи погибли, до сих пор не прояснена. Сколько точно их погибло, никто не знает. Российские официальные данные говорят, что погибло менее полутора тысяч, но это, конечно, неправда. Совсем недавно я встречалась с одним французским историком, который сказал мне, что существуют списки из 32 тысяч имен – это французы, погибшие не на фронте, а оказавшиеся в Советском Союзе.
В принципе, книга Шарля Митчи, хоть там и нет точных цифр, дает понять, что французов в советском плену было очень много. Любовь Шендерова-Фок рассказывает также, что у французов была своя Хатынь – деревня Орадур.
– Там, как и в Хатыни, людей сожгли за связь с партизанами. Это деревушка в бедной сельскохозяйственной провинции Лимузен, там уже после высадки союзников в Нормандии произошла та же трагедия, что и в белорусской Хатыни: партизаны убили немецкого офицера, пришли каратели, среди которых были и эльзасцы, и сожгли всю деревню вместе с жителями. Потом французы начали расследование, большинству карателей удалось скрыться, под суд попали всего несколько человек, в том числе 13 эльзасцев. Один из них был доброволец, его казнили, другие были "солдатами поневоле", причем половина из них на момент сожжения деревни были несовершеннолетними. Их приговорили к различным срокам, и что тут началось – весь Эльзас встал на дыбы, возмутившись, что наказали невиновных. Франция раскололась – начались демонстрации, одни требовали ужесточения наказания, другие – амнистии. В результате 12 эльзасцев были амнистированы, и я прекрасно понимаю, что в массе своей призванные тогда в немецкую армию эльзасцы ни в чем не виноваты. Но из-за раскола в обществе, из-за этих разгоревшихся страстей, прямо как когда-то по поводу дела Дрейфуса, они оказались наедине с собой, со своей памятью и бедой. Недавно я, кстати, встречалась с председателем общества бывших узников Тамбова – это такой старикан, который там был и все знает. Но когда он в этой книжке Шарля Митчи увидел слово Орадур, он надавил на меня так, что мне пришлось убрать это упоминание из текста – чтобы не будить лиха. А в остальном это история, о которой у нас практически не знают и о которой стоит говорить.
В книге опубликованы фотографии и рисунки, сделанные художниками, бывшими заключенными тамбовского лагеря. Среди фотографий –
портрет автора с вывезенными из лагеря нотами в руках, ее сделал корреспондент газеты Dernières nouvelles d'Alsace Ролан Вайделих. Фотографии лагеря сделаны в 1945 или 46 году вольнонаемным фотографом Н.А. Мамаевым. В конце своего рассказа Любовь Шендерова-Фок замечает, что автор книги был личным другом Альберта Швейцера, который жил в той же эльзасской деревне Гюнсбах, и отец Швейцера был крестным отцом Шарля Митчи.
