Один раз это было тогда, когда он пустился во все тяжкие, чтобы вместе с Ельциным и всей тогдашней российской демократией не позволить кандидату коммунистов стать президентом России. В ход пошло всё: и беспардоннейшая мобилизация средств («коробки из-под ксерокса») для невиданной в послесоветское время промывки мозгов, и оголтелая дискриминация политических противников. Несколько видных участников тех событий потом раскаялись – исполать им. Если бы они не нашлись сами, кого-то следовало бы назначить на эту роль, дабы не нарушилось спасительное равновесие в мире. Не согрешив, не покаешься.
Тогда Анатолий Чубайс проявил свой реализм деланием – таким деланием, каких мало в истории, отчего только она, история, и могла стать ему нелицеприятным судьёй. Её приговор оказался всё-таки оправдательным, если, конечно, не пытаться влезть в него со своими поправками.
На сей раз Чубайс проявляет свой реализм неделанием. Он ничего не предпринял и уже не предпримет против путинизма – во всяком случае, ничего такого, за что его могли бы причислить к лику героев деятельные противники и жертвы этого режима.
Он не уходит от объяснений.
- Вас не смущает, что до выборов еще несколько недель, а имя нового президента уже известно? – спрашивает его журналист ( The New Times от 11 февраля).
- Я отвечу на этот вопрос, но прежде ответьте на мой вопрос. Представьте, организовали в стране по-настоящему полностью демократические выборы, основанные на волеизъявлении трудящихся с равным доступом к СМИ, к деньгам – Касьянов, Явлинский, Немцов, Рогозин, Жириновский, Медведев... Все с деньгами, каждому дали сто миллионов долларов, вперед! Рогозин, Жириновский, Явлинский, вперед в телевизор, ребята, вперед по России, вперед в регионы, вперед, выступайте, выбирайте! Кто победит?
- Демократия – это процесс.
- Какой процесс? Мы в реальной стране живем. И ответ ясен, абсолютно ясен. Результат таких выборов оказался бы на порядок хуже, а возможно, просто катастрофичен для страны.
«Демократия – это процесс», – замечательные слова в данной ситуации, они, можно сказать, спасают честь нынешней российской журналистики. Их произнёс бы сам Чубайс, если бы тоже был журналистом-моралистом, школьным учителем, священником или кем-то ещё, кому по штату положено под собою не чуять страны. Без витающего в облаках, как без праведника, «не стоит село, ни город, ни вся земля наша» (А. Солженицын «Матрёнин двор»). Но Чубайс – политик. И круче того – государственный человек, без каковых они тоже не стоят: ни село, ни город, ни вся земля.
Мысль Чубайса может быть содержательно продолжена, и тогда она упрётся в вопрос, насущнее которого в ближайшее время не будет.
У Людвига фон Мизеса есть глубокое, хотя, по историческим обстоятельствам, и не развитое замечание о том, какую подлянку подкладывает обществу государственное вмешательство в экономику. Оно, мол, постепенно создаёт такие проблемы, с которыми невозможно справиться без нового вмешательства. Не то ли самое наблюдается и в российской общественной жизни? Годы путинского управления начинающей демократией привели к такому положению, что сегодня нормальные президентские выборы действительно могли бы открыть Кремль чёрт знает для кого.
Заколдованные круги вроде того, на который указывал Мизес, и того, о котором, кажется, боится думать Чубайс, хотя и чувствует, как никто в России, не разрываются сознательными усилиями реформаторов. Такие свершения под силу только жизни с имеющимися в её распоряжении кризисами и революциями.
