Анна Качкаева: Мы сегодня поговорим с вами о двух очень любопытных телевизионных проектах. Но сначала о том, что происходит на традиционном телевидении. Сегодня просто несколько горячих новостей. Госпожу Чапмен приглашают стать ведущей на государственном канале «Россия-2». Но вроде бы канал еще пока никак не подтвердил этого своего желания. Но сам факт примечателен. И в газете «Ведомости» сегодня концептуальная статья «Секреты Первой кнопки» о том, кому же на самом деле принадлежат 49% этого крупнейшего вещателя в Европе, и как там внутри устроен бизнес. Я думаю, что еще будут и заявления, и последствия в связи с этим.
Ну, а что было на экране, несколько слов скажу. «Центральное телевидение» - это первое информационное шоу на НТВ – на мой взгляд, стало претендовать на главную программу федеральных каналов в выходные. В 21 час по воскресеньям уже появляется рабочая привычка включать ЦТ, а не «Воскресное время». И в мельтешении тем и карнавальной нарядности студии есть такая энергия жизни с ее разными проявлениями: и болью, и глупостью, и радостью, и чудачеством.
И вообще, как только в эфире, даже в таком архаичном, фундаментальном, как эфир канала «Россия-1», появляется отважный живой спорщик, Дмитрий Быков, например, сразу видно, как всем на застегнутом российском телевидении не хватает внутренней свободы и самоиронии. Быков спорил на минувшей неделе с Михалковым у Соловьева, которого некоторые мои коллеги, Михалкова, предложили на минувшей неделе беречь как последнего русского барина. Барин написал манифест про право и правду, между, видимо, съемками и очень земными делами по получению 1% от всех коммуникационных носителей – от телевизоров до телефонов, и усадебной жизнью с охотами на уток или еще на какую живность. В общем, о барине и о манифесте государственные каналы говорили много и охотно.
А вот мы с вами поговорим о том, что телевидение может сделать для граждан, напоминая им об их достоинстве, об их конституционных правах и о необходимости думать. Такая неочевидная, я бы даже сказала, задачка романтическая, но все-таки попробуем. А теперь послушайте.
Звуковой фрагмент программы «Конституция»:
- Конституция Российской Федерации. Глава 2 «Права и свободы человека и гражданина», статья 21, часть 1 «Достоинства личности охраняются государством. Ничто не может быть основанием для его умаления».
- Пункт 2: «Никто не должен подвергаться пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам».
Проект «Конституция» на «Дожде».
Анна Качкаева: Вы слышали голоса Елены Боннэр и Татьяны Друбич. Статьи российской Конституции сегодня в эфире телеканала «Дождь», который выходит на платформе «НТВ плюс» и в интернете, начали читать разные люди, известные и не очень, просто российские граждане. На экране такая стена из рябящих, шумящих черно-белых телевизоров с изображением мужчин и женщин. Каждый из них читает статью Конституции или ее часть. И в этот момент на несколько мгновений изображение одного из телевизоров становится крупнее, а чья-то невидимая рука в углу кадра все время норовит нажать на кнопку выключателя. То ли включает, то ли все-таки выключает. Это уж как кому нравится. Так выглядит эта межпрограммка, она будет идти в течение суток, следующих суток, потом неделю, следующую неделю и так до 12 декабря, до дня российской Конституции, которая, видимо, закончится каким-то шоу или ничем не закончится. Мы об этом поговорим. И вот сейчас еще несколько голосов. На самом деле, уникальная запись, потому что Конституция читается из зала суда. В эфире адвокаты Клювгант, Падва и Михаил Ходорковский.
Звуковой фрагмент программы «Конституция»: «Конституция» на «Дожде».
- Конституция Российской Федерации, глава 2 «Права и свободы человека и гражданина», статья 29, пункт 1: «Каждому гарантируется свобода мысли и слова».
- Пункт 2: «Не допускается пропаганда или агитация, возбуждающая социальную, расовую, национальную, религиозную ненависть граждан. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного и языкового превосходства», статья 29, пункт 2.
- Пункт 3: «Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них».
- Пункт 4: «Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом».
- Часть 5: «Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается».
Проект «Конституция».
Анна Качкаева: Вот вы слышали на самом деле не адвокатские голоса и не голос Ходорковского, этим мы закончим, и вы их услышите в конце программы, а это звучали голоса журналистов, которые говорили о своем, о наболевшем, что, собственно, гарантирует им Конституция. Вы слышали голоса Михаила Фишмана, Андрея Васильева, Валерия Панюшкина, Натальи Геворкян и Леонида Парфенова.
Мои гости уже обсуждают в эфире то, что услышали. Сергей Мирошниченко, режиссер-документалист и продюсер проекта «Смотрим. Обсуждаем» на канале «Культура», и Вера Кричевская, которая еще не включилась в разговор, но тем не менее автор идеи проекта «Конституция» и креативный продюсер канала «Дождь».
Начнем с проекта «Конституция», потому что Сергею Мирошниченко как режиссеру даже в звуке понравилось, как это звучит, а Вера, естественно, как режиссер тоже сказала, что смотрится лучше. Как появилась идея проекта?
Вера Кричевская: Вообще, я хотела сделать просветительский проект, и в первую очередь для себя. Вообще, это принцип нашего канала. Мы в первую очередь делаем для себя. Мы хотим быть и создателями, и зрителями контента. Как только я начала работать с текстом, я поняла, что, конечно, этот проект становится более гражданским и менее просветительским. И не потому, что я так захотела сделать, а потому что такой текст.
Анна Качкаева: Как ни прочти… Я вот вчера смотрела несколько раз…
Сергей Мирошниченко: Значит, хороший текст.
Анна Качкаева: То есть ты замираешь, сначала смотришь на эту кнопку, потом на этих людей, а потом еще раз смотришь, Боже мой, почти каждую статью можно вот так вынести и спросить: «Товарищи дорогие, она у нас исполняется?» Сколько человек то там?
Вера Кричевская: Мне трудно сосчитать, но более 120 человек. Этот проект – это не вся Конституция, это ее главная, базовая, основная, самая большая часть, это вторая глава о правах и свободах граждан. Мы разбили каждую статью на части, и получилось порядка 120-130 чтецов, я не считала.
Анна Качкаева: Я просто скажу, кто еще будет звучать, для наших слушателей, тех, кто будет смотреть канал «Дождь», потому что сегодня уже запущены эти межпрограммные ролики. Там будут и Владимир Познер, и Эдуард Сагалаев, семейство Лошаков всех – Андрей, Виктор, Анна, семейство Дзядко, тоже журналисты и расследователи в том числе, которые работают в разных изданиях российских. Это экологи, это бизнесмены, это писатели.
Вера Кричевская: Немножко представителей власти.
Анна Качкаева: Кто это там у вас есть? Что-то я не обратила внимания.
Вера Кричевская: Мы, Анна, же вам не посылали много, мы послали всего несколько.
Анна Качкаева: Избранно, понятно. А кто это из представителей власти решился читать Конституцию?
Вера Кричевская: Очень мало, к сожалению. Хотя мы обращались к огромному количеству и, как правило, от всех получали отказ в связи с тем, что нет времени читать Конституцию.
Сергей Мирошниченко: А я думал, что читать не умеют.
Вера Кричевская: Нет, конечно же, все умеют читать. Очень много отказников на самом деле, по разным причинам.
Анна Качкаева: А можете сказать, кому из первых лиц предлагали? Ну, не верхним, этим понятно, им никогда нет времени на это.
Вера Кричевская: Нет, первым лицам мы не предлагали. И я могу сказать, что я принципиально не предлагала… Мне казалось, когда я начинала делать проект, это очень серьезная вещь, я думала каким-то образом… Я не боюсь это сказать, я думала, как было бы здорово, чтобы наш президент прочел 18-ю статью Конституции, самую важную, самую базовую, самую президентскую о том, что права человека есть основной смысл деятельности законодательной, исполнительной и судебной власти. И вы знаете, когда я начала работать над проектом, я поняла, что я не хочу даже писать письма, потому что мне не подходит никакой ответ, ни да, ни нет. Я не знаю, стоит ли это объяснять, почему меня не устроит ни согласие, и ни несогласие тоже.
Анна Качкаева: Ну, все-таки, а кто отказался из тех людей, из политиков?
Вера Кричевская: Мне кажется, это неправильно, потому что они же отказались все-таки не по принципиальным соображениям. По принципиальным соображениям я могу сказать, что письменно отказался судья Данилкин, письменно отказалась Егорова, с большим текстом, с объяснением почему – нехватка времени. Очень многие люди отказались, в основном министры, нехватка времени – это основная причина при том, что я готова была предоставить любые условия. Вам надо потратить пять минут, мы у вас прямо в кабинете поставим свет.
Анна Качкаева: Судя по тому, что вы сумели записать Ходорковского в суде, то, в общем, вы условия действительно могли любые предоставить.
Вера Кричевская: Мы очень хотели, чтобы как можно больше разных людей прочитали Конституцию. Потому что я считаю, что Конституция – одна для всех. И мы в данном случае равны перед этим текстом.
Анна Качкаева: То есть никакого принципа отбора людей не было. Вот вы максимально широким садком. Или все-таки принцип медийности, известности работал?
Вера Кричевская: Прежде всего, это ассоциации. Я считаю, что ключевой принцип был ассоциативный. Понимаете, кто может произнести 29, часть пятая «Цензура запрещается»? Какая у вас возникает первая ассоциация? У меня, может быть, потому что я много лет работала вместе и рядом с Леонидом Парфеновым, у меня другой ассоциации нет. Или, например, статья про то, что воспитание детей является равным правом обоих родителей. Я не могла никого на прочтение этой статьи пригласить, кроме Ольги Слуцкер, члена «Единой России». Это абсолютно ассоциативная вещь.
Анна Качкаева: А Алексанян – это жена Алексаняна?
Вера Кричевская: Нет. Когда речь идет о достоинстве, то, что мы слышали первым роликом, 21-я статья, слово «достоинство» в моем понимании, конечно, в этом проекте могла произносить только Елена Георгиевна Боннэр, и все.
Анна Качкаева: И которая, несмотря на свое нездоровье…
Вера Кричевская: Которая, несмотря на свое нездоровье, которая приняла в штыки этот проект с самого начала, которая не хотела в нем участвовать, я ужасно долго просто ныла и молила Бога, чтобы она не вешала трубку. Она ее не вешала, она все время говорила: «Я могу комментировать», спрашивала у меня, а знаю ли я проект сахаровской Конституции, я подготовилась к разговору и знала сахаровскую Конституцию назубок. В результате она схватила эту идею и, несмотря действительно на свое очень плохое самочувствие, я ей позвонила, говорю, давайте прямо сейчас запишем. В результате у нее была книжка в руках, у нее была закладка в этой книжке, через пять секунд она начала читать. И еще, конечно, тоже ассоциативно. Текст 49-я статья, 3 пункт о том, что «неустранимые сомнения в виновности лица трактуются в пользу обвиняемого», ну как можно здесь не записать Ходорковского? Это абсолютно его статья. И вообще, у меня создалось впечатление, что у нас каждому статья найдется.
Анна Качкаева: Да, в общем, очень концептуально. А что в конце? Вы на что рассчитываете к 12 декабря?
Вера Кричевская: Я бы хотела поделиться с вами своими какими-то личными ощущениями и все. Мне нравится этот текст. Хотя мне все говорили: «Текст плохой, зачем вы это делаете? Он не читабельный».
Анна Качкаева: Не, то, как читает, с некоторой глумливостью некоторые вещи Васильев, то, как читает Лимонов, то, как читает… одно это с исполнительской точки зрения привлекает к этому тексту.
Вера Кричевская: У меня с этим текстом сложились какие-то отношения. Я три месяца с ним работаю. И этот текст для меня уже перестал быть просто текстом. Первое ощущение, которое, к сожалению, меня преследует чувство, что я совершаю что-то очень-очень плохое, противозаконное.
(Смех в студии)
Вера Кричевская: Вы зря смеетесь. Я безумно нервничаю.
Сергей Мирошниченко: Кошмар уже просто!
Анна Качкаева: Вера, не до такой же степени паранойя. Все-таки Конституцию читать никто никому не может запретить, Вера.
Вера Кричевская: Я хочу ее читать, я хочу, чтобы граждане были гражданами, а не толпой. А сделать их гражданами может сделать только знание своих прав. И мне бы очень хотелось, чтобы кроме крылатых выражений, типа «церковь отделена от государства», или, например, «закон обратной силы не имеет», или, например, «свобода собраний», я хочу, чтобы кроме этих 3-5 крылатых выражений, наши граждане знали еще 120, как минимум. И вот это очень-очень важно.
Сергей Мирошниченко: И главное, чтобы они в себе чувствовали достоинство и несли бы его.
Вера Кричевская: Конечно.
Анна Качкаева: Это было бы совсем хорошо.
Вера Кричевская: Понимаете, отстаивание своих прав – это не подвиг, это норма.
Сергей Мирошниченко: Норма в мире. У нас почему-то сразу же расслабленность, трусость.
Вера Кричевская: Я не хочу опускать руки, я хочу, чтобы эти ролики уложились в голове хотя бы у нашего зрителя немногочисленного.
Анна Качкаева: Еще будет крутить радио «Коммерсант-FM». Но тоже немногочисленные все равно.
Вера Кричевская: И все равно гигантское количество юристов не соглашается, а мне нравится эта Конституция, мне нравится этот текст. Я отношусь к нему с большим уважением. Вот такие у меня сложились ощущения.
Анна Качкаева: Вера, а можно я еще спрошу по поводу того, как это выглядит. Вы совершенно сознательно как режиссер решили сделать такую минималистскую историю, такими минималистскими средствами это все снять, со скрипом, скрежетом, ручкой с боку кадра, сознательно отказались от света?
Вера Кричевская: Мне хотелось, во-первых, выглядеть достаточно монохромно и газетно. Потому что все-таки это не художественный, не литературный текст. Мне хотелось выделиться из нашей собственной картинки, она очень яркая.
Анна Качкаева: Она у вас нарядно-белая, такая сияющая, очень современная.
Вера Кричевская: Мы очень много снимаем не на камеры, а на фотоаппараты видео. То есть мы снимаем очень качественную, яркую, безумно насыщенную по цветам картинку. И я хотела выделить этот проект. И мне кажется, это важно, и я надеюсь, что это удалось, как я могу судить. Мне кажется, что зрителя нужно выбить немножко из нашей стилистики на время этих роликов.
Анна Качкаева: Ну, в общем, в этом смысле это не новый прием. Потому что Сокуров в своей «Блокадной книге» и по поводу Гаити крупнейший телевизионный марафон тоже был исполнен ровно в таких минималистских тонах. Просто никто никогда не читал Конституцию.
Вера Кричевская: Но это ужасно! Почему никто этого не сделал до сих пор, я не понимаю. Я не знаю… Я хочу, чтобы к 12 декабря хотя бы наш верный зритель, к сожалению, немногочисленный, но чтобы он в полной мере почувствовал себя гражданином. Вы сказали, романтические какие-то цели. Но да…
Анна Качкаева: Ну, романтические, конечно, на фоне…
Вера Кричевская: На фоне – да. Вы знаете, еще последнюю скажу вещь, у меня есть какой-то образ, неприличный для… Я, к счастью, не журналистка, а режиссер. У меня есть ощущение, я серьезно это говорю, что Конституция – это вот такая 17-летняя молодая девушка, которая больна чахоткой. И к ней никто не ходит, потому что вирус можно подхватить. А мне хочется так травы ей заваривать, мне хочется, чтобы она встала на ноги и зажила своей абсолютно полноценной настоящей жизнью.
Анна Качкаева: Скажите, а Никите Сергеевичу Михалкову не предлагали прочесть?
Вера Кричевская: Нет.
Анна Качкаева: Вместо манифеста. Чтобы она зажила отдельной жизнью…
Вера Кричевская: Своей полноценной жизнью, да.
Анна Качкаева: Но все-таки вы рассчитываете, что в конце, вы думаете об этом, наверное, будет какое-то ток-шоу?
Вера Кричевская: Не знаю. Во-первых, мы так далеко вообще не планируем никогда на нашем канале ничего. Во-вторых, посмотрим, надо же понять, какая будет реакция.
Сергей Мирошниченко: Скажите, а живы авторы Конституции?
Вера Кричевская: Многие – да, почти все. Кроме Анатолия Собчака.
Сергей Мирошниченко: Можно пригласить на передачу.
Анна Качкаева: Ну, и Ельцина.
Вера Кричевская: Конечно, но непосредственно он не писал же Конституцию.
Сергей Мирошниченко: Может быть, их пригласить?
Вера Кричевская: Конечно, мы хотим с ними поговорить. Мы даже хотим сегодня вечером в эфире у нас в 9 вечера поговорить. Но я сегодня не была еще в редакции, не знаю, с кем удалось… Конечно, мы хотим поговорить с этими людьми. Там очень было много членов Комиссии конституционной. Мне это было бы безумно интересно.
Сергей Мирошниченко: А чем они сейчас занимаются, очень интересно.
Вера Кричевская: И как они сейчас относятся к этому тексту, вот что мне интересно. А сейчас как бы они этот текст излагали?
Сергей Мирошниченко: Кто о достоинстве писал, интересно мне.
Анна Качкаева: Никто же не знает.
Сергей Мирошниченко: Кто конкретно написал?
Вера Кричевская: Конечно, я готова по-журналистски с ними поговорить, к счастью. Наверняка, мы что-то сделаем. Но нам надо получить отклик, нам надо получить реакцию на этот проект.
Анна Качкаева: Будем ждать.
Сергей Мирошниченко: Наша реакция есть.
Анна Качкаева: И наши слушатели зададут вопросы и как-то отреагируют, мы вам будем признательны. Сергей Мирошниченко – продюсер проекта «Смотрим и обсуждаем» на канале «Культура», который тоже необычен, потомку что там, хотя ведет его вполне себе патриотичный вроде бы режиссер Владимир Хотиненко, хороший режиссер, но просто он в этой системе координат живет, такой государственнической больше, во всяком случае по последним его фильмам судя. А ведет он проект, в котором обсуждает западное кино, кино, которое, американское в основном, получило всякие призы.
Сергей Мирошниченко: Не только американское, всего мира. Но американское просто хорошее кино.
Анна Качкаева: Просто хорошее американское документальное кино. И я хочу Сергея спросить, проект вырос из вашей же программы на московском кинофестивале?
Сергей Мирошниченко: Которая называется «Свободная мысль».
Анна Качкаева: И вот поэтому у меня вопрос сразу, на «Культуре» он воплотился с каким-то, на мой взгляд, очень оскопленным названием «Смотрим, обсуждаем». Решили не рисковать, чтобы не привлекать внимания? Почему бы не назвать «Свободная мысль»? Студенты обсуждают.
Вера Кричевская: Прекрасное название.
Сергей Мирошниченко: Я понимаю, что прекрасное название, я его сам придумал. Но я думаю, что тут два пункта, по которому… Я думаю, с одной стороны, боятся намертво связать с этой программой, потому что а вдруг потом расширяться будет, нужно будет больше картин покупать.
Анна Качкаева: И будет такой принцип отбора картин, который может не понравиться.
Сергей Мирошниченко: Несвободная мысль.
Анна Качкаева: Несвободная мысль.
Сергей Мирошниченко: Нет, ну, я думаю, что если будет несвободная мысль на экране именно в фильмах, то я все-таки уйду. Я – режиссер, это мой дебют, я столкнулся с тем, что это совершенно для меня новая площадка.
Анна Качкаева: Дебют как продюсера.
Сергей Мирошниченко: Телевизионных передач. Как режиссер документального кино я работал для телевидения, но вот как автор передачи и автор идеи я столкнулся первый раз с этим и понял, что это такое пространство сложное, это так много привходящего, что ты управлять этой ситуацией достаточно хорошо не можешь. И еще я понял, что это в хорошем смысле, когда хорошая передача получается, это такой хорошо сделанный репортажный фильм. И я был абсолютно уверен, что если я буду показывать вот эти картины, что люди, которые там будут собираться, и мы будем обсуждать не фильмы, потому что обсуждать фильмы – это хорошо делает Гордон, там они спорят, а проблемы, которые заключены в этом фильме, и проблемы, которые относятся к нашей стране. Ну, например, если мы показываем фильм «Мост», и там вроде бы о суицидах в Америке, то я думал, что в основном эта передача будет обсуждать, как избежать суицидов в нашей стране, как ограничить количество, как бороться с этой проблемой. Мы рассчитали, что будет участвовать молодежная публика, которая, я надеялся, что она будет наиболее свободная, наиболее независимая в суждениях…
Анна Качкаева: Да, это странное ощущение производит. Я просто думаю, что это особенности монтажа, может быть.
Сергей Мирошниченко: Ну, есть оскопления. Еще есть какая-то идея внутри людей, которые производят, что надо все-таки продолжать обсуждать фильм. И надо, чтобы студенты высказались. А студенты ВГИКа высказываются однозначно, что мы то лучшие студенты в мире, и мы – лучшие режиссеры.
Анна Качкаева: Вообще, эти идеологемы, эти мировоззренческие клише потрясают.
Сергей Мирошниченко: Только в России рождаются великие режиссеры, я это неожиданно узнал после трех передач, что только в России рождаются великие режиссеры, что все, что произведено за рубежом, за рубежами нашей родины, это плохо.
Анна Качкаева: По крайней мере, пропаганда или попытка навязать либеральную идею. Это я вот после последнего фильма «Бой».
Сергей Мирошниченко: Ну, это в каждой картине, начинают с того, что вы знаете, да там у них деньги, да они туда-сюда, и вот все режиссеры, а я их хорошо знаю многих, которые работают в поте лица и живут довольно скромно, гораздо скромнее, чем многие наши режиссеры. И они снимают картины… Допустим, человек, который снимал «Мост», он практически бедствовал, пока снимал эту картину.
Анна Качкаева: Там 24 судьбы, это история про мост «Золотые ворота» знаменитый американский, где такое несчастное место для самоубийц, которые оттуда бросаются вниз. И режиссер снял 24 истории. Фильм смотреть непросто, надо напрячься, ничего там совсем драматического не происходит, никто не ныряет каждые две секунды в воду.
Сергей Мирошниченко: Ныряют каждые пять минут. Тоже это смотреть тяжело.
Анна Качкаева: Тяжело, тяжело, конечно.
Сергей Мирошниченко: Но не в этом дело. Я думал, что, когда мы запускали эту передачу, я думал, моя была задача, что мы должны менять общество. Эти беседы должны были влиять на то, что не надо всегда искать врага вне себя. Подумай, кто ты, ты – конформист или нет? Вот мы показывали «Бой» фильм…
Анна Качкаева: Тут же опять же скажем, это уникальная судьба двух боксеров – немца и афроамериканца, которые сшиблись на одном из самых страшных поворотов истории, 1938 год, расцвет Рейха, бои за звание чемпиона мира по боксу, темнокожий и белый ариец, они превратились в символы нации, были использованы геббельсовской пропагандой и Рузвельтом, пережили разные драмы жизненные, но остались людьми в итоге, помогали друг другу. Как раз немец помогал афроамериканцу. И в данном случае можно, конечно, говорить о противостоянии держав и использовании великих спортсменов в политических играх, но можно о конформизме и цене, которую платишь за выбор, о чем пытался говорить режиссер Ханютин. И даже Хотиненко, который настойчиво говорил: «Мне очень нравится эта мысль о выборе, о силе, о слабости», а студенты как-то не сильно подхватывали это все. Может, так и есть, вот такая молодежь?
Сергей Мирошниченко: Ну, я думаю, что я верю в то, что этот проект, я долго с ним ходил, я порядка трех лет ходил и к руководству телеканала «Россия», и наконец, я очень благодарен Сергею Леонидовичу Шумакову, что он рискнул, потому что он сам документалист. И он – человек, который способен на риск. Вот он рискнул пустить этот проект в прайм-тайм документальное кино, западное, полуторачасовое. Ведь все говорят, что это невозможно, что это не нужно. Ой, я столкнулся с удивительной вещью. Ведь все так с радостью говорят, что что-то не получается, свои же соратники, свои же документалисты.
Вера Кричевская: Что у вас что-то не получается?
Сергей Мирошниченко: Что в этой передаче, да. Что вот нет глобального высочайшего рейтинга, хотя смотрят в это время достаточно хорошо, потому что это прайм-тайм, суббота. Это очень трудно отобрать зрителей. И понятно, что этот проект просветительский.
Анна Качкаева: У нас сегодня два просветительских проекта.
Сергей Мирошниченко: А я верю в телевидение просвещения. Когда-то «Би-Би-Си» потратило лет 15, чтобы народ из быдлоса полного, из полного состояния дебильности как-то вырывался. Специально были продуманы научно-популярные, просветительские программы. Это правильный путь. Если мы хотим, чтобы люди были достойны, как мы говорили, чтобы они Конституцию воспринимали как-то, то они должны уметь читать.
Анна Качкаева: И думать. Но вот все-таки у вас есть объяснение, откуда этот налет и вот этот антиамериканизм, который примитивный, он набил оскомину, а вот они нам навязывают либеральные ценности… Ребята, да причем здесь кто что навязывает?
Сергей Мирошниченко: И кончилось это вот чем. Я считаю, что в игровом кино мы ушли из мейнстрима за зрителя борьбой полностью, мы его потеряли. Мы не снимаем и не пытаемся снимать кассовые серьезные фильмы внутри России для того, чтобы бороться за это пространство. Мы уже в технологии отстали. То есть все эти компьютерные вещи – мы просто отстаем, потому что каждый день, вот сегодня понедельник, и где-то там в Голливуде человек придумывает новые и новые технологии. Мы этим не занимаемся. Мы ушли, выкинулись как бы из этого. Мы пошли ниже пояса куда-то и ниже плинтуса в кино. Оно такое… А ты помнишь какое-нибудь кино, которое у нас запретили в последнее время, игровое, чтобы его не выпустили на экраны? Вот в советское время я помню.
Вера Кричевская: С Бардиным.
Анна Качкаева: Бардин 788. Ну, его не то что запретили…
Вера Кричевская: Но там прокат не состоялся.
Сергей Мирошниченко: Ограниченный прокат. Я вот своим студентам говорю: «Ребята, столько тем сложных, важных…»
Анна Качкаева: Вот, сложная тема. И одной сложной темы хватило, чтобы не рискнули.
Сергей Мирошниченко: Я говорю: «Пойдите поснимайте что-нибудь, чтобы я мог, как меня закрывали во ВГИКе в советское время, мы почему-то не боялись этого делать… Почему у вас ни про экологию, ни про состояние людей?» Ты обратила внимание, что фильмы у нас про несчастных бичей в основном? Ведь не про Ходорковского, допустим, фильм.
Анна Качкаева: Например, на «Лавре» все-таки довольно много кино, которое тоже не видит российский зритель. Например, про молодых, про «лимоновцев», это же тоже важно разговаривать про этих молодых. Но они сняты, как правило, не ВГИКовцами, и опять же на деньги, как правило, продюсеров не отсюда.
Сергей Мирошниченко: Я не думаю, что это проблема только института ВГИК. Я думаю, что календарь МГУ от журфака тоже показывает степень свободы, так сказать…
Анна Качкаева: Но там был, правда, и другой календарь.
Вера Кричевская: Да, надо быть справедливыми.
Сергей Мирошниченко: Я думаю, что это был ответ педагогов.
Анна Качкаева: Хотя я говорю, что уровень…
Сергей Мирошниченко: Там был порыв, а тут был ответ.
Анна Качкаева: Там тоже был порыв, и там тоже было продюсерство. У нас продюсерство торжествует. Вообще, страна торжествующего пиара. В этом смысле студенты тоже это очень хорошо чувствуют. Главное, что руководители страны это с удовольствием поддерживают. Русские шпионки снимаются для «Максима», потому ведут новости.
Вера Кричевская: И ордена получают.
Анна Качкаева: Девушек надо поддерживать, которые в белье снимаются. Дело в том, что когда руководители страны разговаривают, как вы, Сергей, говорите, в контексте подворотни, то потом нечего удивляться, что девушки себя так ведут, потому что они – девушки поколения этих начальников.
Сергей Мирошниченко: Странно. Меня что, Леонид Ильич что ли воспитал?
Анна Качкаева: Нет.
Сергей Мирошниченко: Тогда почему мы будем ссылаться? С себя давай спрашивать.
Анна Качкаева: Это правда.
Сергей Мирошниченко: Пока мы сами такие, может быть, извини, и начальники такие.
Анна Качкаева: Это тоже правда. Вера, я помню, что Конституцию у вас и Бекмамбетов читает, который самый у нас успешный в этом смысле киношный человек и в Голливуде принятый. Вы ведь тоже стараетесь в своей документальной линейке показывать непривычное и неизвестное в России документальное кино.
Вера Кричевская: Мы только начали эту линейку. Она раз в неделю в рамках программы «Фрагменты», которую ведет Ольга Дыховичная и Александр Скляр, мы показываем кино, которое я лично отбирала на всяких разных рынках и фестивалях. И я сделала для себя такую анкету, какое кино мы ищем? Кино про преодоление страха, кино про выбор, кино про то, как можно жить в мире со своими соседями, кино про то, как можно красиво уходить из жизни, достойно, очень разное тяжелое кино, но которое исключительно поднимает и возвышает личность.
Сергей Мирошниченко: Есть замечательная картина польского режиссера, «Химия» называется, как надо достойно уходить из жизни, как надо предстоять перед… Но оказывается, что пока еще якобы зритель «Культуры» не готов к таким фильмам. Я не знаю, посмотрим, вот если не запретят эти картины, я думаю, что придет…
Вера Кричевская: Конечно, конечно. Это же надо начинать кормить, когда, извините, людей кормят сосисками десять лет, а потом предлагают рыбу на пару, сложно начать ее переваривать. Поэтому мне кажется, что вы делаете прекрасное дело. И я думаю, что мы попытаемся с вами совместно сломать тренд. Я уверена, что нужен контент для думающих людей. Я хотела сказать такую вещь, что я в рамках тех критериев, о которых сказала, набрала очень много разного кино со всего мира, из Африки, из Америки, из Ближнего Востока, и вы знаете, мы то не можем себе позволить купить эксклюзивные права, но выяснилось, что они нам не нужны, потому что ни один из российских закупщиков больших не заинтересован был ни в одной нашей единице. То есть я выбрала пакет из 600 картин и нигде не пересеклась ни с одним…
Сергей Мирошниченко: И не пересечетесь, только, может, с нами.
Вера Кричевская: Да, может быть, с вами. Это картины, которые сейчас у нас каждую неделю идут в показе. Афганистан, режим талибов, девчонки собираются в футбольную команду. Можете себе представить?
Сергей Мирошниченко: Хорошая картина, я ее знаю.
Вера Кричевская: Там страшные есть кадры, когда одну из них, кто-то выясняет, что она мяч гоняет, ее тащат в ворота заброшенного кабульского футбольного стадиона и расстреливают. Для них спорт был единственной такой свободой. Вообще, часто спорт в тоталитарном режиме является единственным выходом. Или, например, картина «Город границ» про самое мирное место в Иерусалиме, это гей-клуб, в котором в западной, еврейской части Иерусалима, где только там такой клуб может быть, куда перелезают через заборы, через кордоны геи-палестинцы. И вот внутри этого клуба абсолютный мир, у них нет никаких национальных и прочих проблем. Это единственное место, где они могут оставаться самими собой. Потрясающее кино, которое у нас скоро пойдет, потрясающее… Два молодых человека с синдромом Дауна влюбляются и женятся. Это крайне редко люди с этим синдромом заключают браки. Я рыдала всю картину. Она безумно светлая. И нам было очень важно действительно собрать картины с очень светлыми ощущениями.
Анна Качкаева: Странно, появились на двух разных каналах таких все-таки то кино, потому что…
Сергей Мирошниченко: Я тебе сейчас объясню ситуацию.
Анна Качкаева: Ведь были же попытки, Миша Дегтярь пытался на ТВЦ, у Манского есть «Лавр». Нельзя что ли?
Сергей Мирошниченко: Я тебе объясню ситуацию. Все-таки произошел серьезный качественный сдвиг у нас в сторону ухудшения документального кино профессионального уровня. Поэтому…
Анна Качкаева: То есть его на поток нельзя поставить.
Сергей Мирошниченко: Да, его единично можно выбрать. И вот есть на канале, допустим, и на канале «Культура» идет небольшая линейка, и у вас. Но мы же неслучайно не выигрываем давно Амстердам, ни «Эмми», «Эмми» вообще никогда не выигрывали, кроме одного раза, как ты знаешь. И «Оскар» давно не выигрывали документальный. И в Амстердаме давно не побеждаем, и в Лейпциге давно не побеждаем. Это не потому, что нас дискриминируют проклятые западные, а потому что мы не выдаем качество соответствующее. У нас, во-первых, много кино стало с плохим звуком. И мы уже себе допускаем, смотрим на «Лавре», ну ладно, пусть будет плохой звук. Плохое качество изображения, которое не проходит стандарты. Оно проходит на фестивали, но не проходит стандарты. Мы прекратили заниматься профессией. Вот это очень важно. У нас плохие истории.
Анна Качкаева: Я думаю, что все-таки главное – это плохие истории.
Вера Кричевская: Всегда история в основе, конечно, сценарий – это самое главное.
Анна Качкаева: А вы сознательно не хотите российские кино?
Сергей Мирошниченко: Ну, это культ.
Вера Кричевская: Нет, мы не сознательно.
Сергей Мирошниченко: Но это культ во ВГИКе – уходить от историй. Тот, кто историю снимает, тот якобы плохой режиссер. А надо снимать состояние.
Анна Качкаева: Да, артхаус. Давайте послушаем, что думают наши слушатели. Николай, Тамбовская область, здравствуйте.
Слушатель: Я совершенно определенно поддерживаю ваши слова, что руководители, говорящие в контексте подворотни, вряд ли будут соблюдать собственную Конституцию.
Анна Качкаева: О, нет! Я этого не говорила.
Слушатель: Вы сказали первые слова, а я уже добавил. Ваша собеседница создает проект «Конституция». Я предлагаю, и гражданин Путин, и его марионетка Медведев, кажется, прекрасно знают Конституцию и о правах человека на декларативном уровне много говорят, но тем не менее разгоняют по их указанию честных людей, оппозицию «Другая Россия».
Анна Качкаева: Вот не разогнали, первый раз очень деликатно как раз подводили как раз к тому, чтобы участвовали в митинге. Александр Иванович, Рязань, мы вас слушаем.
Слушатель: В свое время Михаил Осипович Веллер сказал, что самое интересное шоу получается, когда дебил задает вопросы мудрецам. И вот мне 77 лет, я не могу понять, что вы сейчас этим проектом достигнете? Конституцию оправдать, если институты, которые должны ее поддерживать, не работают? Ну, скажем, судебные. Она давно уже заработала себе бренд Фемиды, которая в Лондоне стоит, и изображена в виде проститутки.
Анна Качкаева: А можно я вам задам вопрос. А что, вообще тогда, может, надо и государству сказать, бог с ним, раз Конституции нет, судебной системы нет, а мы где все с вами?
Слушатель: А я вот не знаю. Я целый час вас слушаю и пытаюсь понять, что вы этим проектом достигнете?
Вера Кричевская: Ну, я же делала этот проект в первую очередь для граждан, а не для власти. Это ведь совершенно простым рядовым гражданам адресован проект, которые ничего не знают про Конституцию, ничего не знают про свои права.
Анна Качкаева: Да, и которые редко ее читают. Читают последний раз в 11-м или 9-м классе школы, сдают экзамен, может быть, еще юристы, но для них она остается абсолютно такими строчками в тексте.
«Жаль, что очередной остро необходимый народу проект, - Александр из Сызрани пишет, - вновь выходит на нишевом канале». «И жаль, что документалистика выходит на «Культуре», - говорит еще один Александр. «В отличие от Голливуда, американское документальное кино действительно неплохое», - вот соглашаются с этим.
«Режиссеры наши испортились». «Почему вы не упоминаете о главных достижениях в сборнике Ходорковского изложенных, а также книге Александра Потемкина?» Мы сегодня не об этом.
Владимир, Москва, вы в эфире.
Слушатель: Дело в том, что объяснять Конституцию нашим гражданам нужно с нескольких каналов, с частных или получастных, как в Соединенных Штатах, там их тысячи телеканалов, по которым идут комментарии к Конституции США. У нас же это вообще большое революционное дело. Нужно расширить площадку телевизионную.
Анна Качкаева: Спасибо, Владимир.
Вера Кричевская: Мы не против.
Анна Качкаева: Да, мои гости сегодня точно не против расширить телевизионную площадку.
Сергей Мирошниченко: Хорошо бы сохранить то, что есть.
Анна Качкаева: Здесь бы хотя бы не помешали. Я вас благодарю. И давайте все-таки послушаем голоса адвокатов и Михаила Ходорковского, которые читают статьи Конституции в проекте «Конституция» на канале «Дождь».
Звуковой фрагмент программы «Конституция»: «Конституция» на «Дожде».
- Конституция Российской Федерации. Глава 2, «Права и свободы человека и гражданина», статья 49, часть 1: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда».
- Пункт 2: «Обвиняемый не доказан доказывать свою невиновность».
- Часть 3: «Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого».
Проект «Конституция» на «Дожде».
Анна Качкаева: Это были адвокаты Клювгант, Падва и Михаил Ходорковский в проекте «Конституция» на «Дожде». Надеюсь, что проект пойдет и из него что-нибудь все-таки получится, несмотря на уже недоверие некоторых наших слушателей. И надеюсь, что и вам не помешают, Сергей, показывать фильмы, которые вы хотите, чтобы смотрели, и, может быть, вектор обсуждения будет не только в смысле стилистики и эстетики, а еще и о том, как жить, как выбирать и где человеческое достоинство.
Сергей Мирошниченко: И какому быть человеку.
