Ирина Лагунина: Сегодня в эфире первая часть очередной главы исторического исследования «Русский коллаборационизм». Владимир Абаринов и историк Борис Ковалев обсуждают одну из самых закрытых тем, связанных с немецкой оккупацией. Глава 16-я называется «В постели с врагом».
Владимир Абаринов: 6 января 1942 года нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов направил послам всех стран, с которыми Москва поддерживала дипломатические отношения, ноту о бесчинствах немецких властей на оккупированных советских территориях. В этом документе перечислены многочисленные случаи насилия оккупантов над советскими женщинами и девочками. Вот несколько цитат.
"Освобожденная в начале сентября нашими войсками деревня Басманово Глинковского района Смоленской области после хозяйничанья немцев представляла собой сплошное пепелище. В первый же день фашистские изверги выгнали в поле более 200 школьников и школьниц, приехавших в деревню на уборку урожая, окружили их и зверски перестреляли. Большую группу школьниц они вывезли в свой тыл «для господ офицеров»... В городе Смоленске германское командование открыло для офицеров в одной из гостиниц публичный дом, в который загонялись сотни девушек и женщин; их тащили за руки, за волосы, безжалостно волокли по мостовой. Повсеместно озверевшие немецкие бандиты врываются в дома, насилуют женщин, девушек на глазах у их родных и их детей, глумятся над изнасилованными и зверски тут же расправляются со своими жертвами.
В городе Львове 32 работницы львовской швейной фабрики были изнасилованы и затем убиты германскими штурмовиками. Пьяные немецкие солдаты затаскивали львовских девушек и молодых женщин в парк Костюшко и зверски насиловали их... В городе Тихвине Ленинградской области 15-летняя Колодецкая, будучи ранена осколком, была привезена в госпиталь, где находились раненые немецкие солдаты. Несмотря на ранение, Колодецкая была изнасилована группой немецких солдат, что явилось причиной ее смерти".
Владимир Абаринов: Мой сегодняшний собеседник – Борис Николаевич Ковалев, профессор Новгородского государственного университета, специалист по истории оккупации и коллаборационизму. В его исследовании на эту тему есть глава под названием «Половой коллаборационизм». Речь в ней идет о сексуальной эксплуатации женщин и девушек оккупированных территорий, которая происходила не только в форме насилия, но и в виде проституции, которую, конечно, лишь с натяжкой можно назвать добровольной – она была принудительной, даже если девушек и не волокли в бордель за волосы, как это описано в ноте Молотова.
Борис Николаевич, но ведь нацистская доктрина возбраняла интимные отношения арийцев с представительницами низших рас. Гиммлер еще в апреле 1939 года издал приказ, согласно которому такие отношения рассматривались как «преступление против немецкой крови». Приказ Гиммлера касался военнослужащих СС и полиции, но аналогичные приказы были изданы и командованием вермахта. Как обстояло дело в действительности? Почему этим запретом пренебрегали и практически никого не наказывали?
Борис Ковалев: В российском Государственном архиве социально-политической истории хранится несколько таких трофейных приказов. Уже с 42 года Берлин рекомендовал в случае размещения немецких солдат на постой в русских домах делать так, чтобы как минимум три-четыре немецких солдата проживало в одной комнате и следили эти немецкие солдаты друг за другом, чтобы не допустить порчи арийской крови, чтобы не допустить никаких романов между немецкими солдатами и унтерменшами. Но позиция непосредственно самого немецкого военного руководства, командиров полков, комендантов была несколько другой. Мне кажется, что они даже несколько получали удовольствие, показывая маленькую фигу в кармане, этим самым берлинским чинушам, берлинским бонзах, которые портят жизнь, и без того тяжелую, немецким солдатам, находящимся на Восточном фронте. Следовательно, непосредственно со стороны немецкого военного руководства на подобные вещи, на подобные человеческие слабости просто-напросто смотрели сквозь пальцы.
И здесь я могу привести еще один пример – документы, которые находятся в городе Орле. Местный военный комендант объявил, что в случае, если у русской женщины будет ребенок от немецкого солдата, и она это докажет, докажет какими-то письмами, какими-то фотографиями и даже свидетельскими показаниями соседок, подруг, то немецкое командование на этого рожденного ребенка может даже платить алименты.
Владимир Абаринов: Командование вооруженных сил не закрывало глаза на происходящее, а решило взять под контроль эту сферу. Каким образом осуществлялся этот контроль?
Борис Ковалев: Безусловно, можно говорить о тысячах случаях насилия по отношению к русским женщинам. В основном, конечно, это было в прифронтовой полосе. Очень часто этим занимались солдаты, только отошедшие с линии фронта. Но здесь я говорю о насилии как о массовом явлении. Понятно, что в тыловых районах ситуация была более спокойная и несколько более стабильная. Понятно, что и там тоже находились взрослые мужчины. Каким образом они могли удовлетворить, что называется, сексуальный голод? Во-первых, для них открывались публичные дома. Публичные дома могли быть как для солдат, так и для офицеров. Более того, один из крупных борделей на оккупированной территории России был в Смоленске, он был специализированный исключительно для летчиков, исключительно для "Люфтваффе". Причем в этот публичный дом набирались профессионалки не с территории Советского Союза, сюда приезжали полячки и француженки. Понятно, что в борделях попроще не брезговали и местными жительницами. Так в городе Великие Луки был даже объявлен конкурс для привлечения девушек для работы в этом самом публичном доме. Обещалась им хорошая, сытая, веселая жизнь, обещалось, что они регулярно будут подвергаться осмотру врача. Была так же категория женщин, которым выдавались специальные билеты, которые получали официальное право заниматься проституцией лишь при одном условии: то есть они могли официально заниматься проституцией, если они регулярно ходили на проверку к врачам. Распространение венерических заболеваний – это было одним из бичей, из проблем оккупированных территорий нашей страны. Более того, что даже многие немецкие солдаты стыдились подобных заболеваний, пытались нелегально лечиться, в том числе и у наших русских докторов.
И наконец, третье: понятно, что у немецких солдат мог быть физиологический голод. У миллионов русских женщин голод был другой, он был просто голод. Это был голод не только их, но и голод их детей, их пожилых родителей. И понятно, что в этих условиях многие соглашались отдаться немецкому солдату за буханку, за кусочек может быть какого-то эрзац-сыра. То есть речь шла об обыкновенном физическом выживании ради своего выживания, ради выживания своих близких и родных людей.
Владимир Абаринов: От интимной связи между советскими девушками и немецкими военнослужащими нередко рождались дети. Некоторые западные исследователи оценивают число таких детей в миллион человек. Борис Николаевич, каков был правовой статус этих детей и что требовалось, чтобы доказать отцовство?
Борис Ковалев: Я могу говорить только об инициативе конкретного орловского командования, немецкого, нацистского командования. Для того, чтобы получить эти самые алименты, причем, не очень большие, но и не очень маленькие, женщина должна была доказать, что ребенок у нее именно от немецкого солдата. Об этом делалась соответствующая запись, во-первых, в свидетельстве о рождении, где в графе "отец" ставилось или имя или просто "немецкий солдат". Далее она должна была показать какие-то вещи, подаренные ей немецким солдатом, письма, желательно фотокарточки или, повторюсь, привести подружек, соседок, которые подтверждали, что к ней приходил немецкий солдат. При выполнении всех этих условий она могла получить алименты со стороны немцев. Но в этом документе сказано следующее, что если женщина не доказывает, что к появлению ее ребенка имеет отношение немецкий солдат, она должна обращаться в русские структуры, то есть в русскую коллаборационистскую администрацию. Немецкое командование в данном конкретном случае руки умывает.
Владимир Абаринов: Разумеется, это только в тех случаях, если немецкий военнослужащий отказывается от отцовства?
Борис Ковалев: Безусловно, да. Потому что если в некоторых документах указано непосредственно имя немецкого солдата, не просто "немецкий солдат", а указывается его имя, следовательно здесь, естественно, ничего доказывать не надо.
Владимир Абаринов: О законном браке речь, конечно, не шла?
Борис Ковалев: Брак исключался. Ни о какой регистрации брака речь идти не могла. Были случаи, правда, они были связаны, например, с русскими эмигрантами, которые служили в испанской Голубой дивизии во время войны, там были случаи венчанных браков, то есть священник венчал подобный брак, но официальное оформление брака между немецким солдатом и русской женщиной, конечно, это был нонсенс.
Владимир Абаринов: 6 января 1942 года нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов направил послам всех стран, с которыми Москва поддерживала дипломатические отношения, ноту о бесчинствах немецких властей на оккупированных советских территориях. В этом документе перечислены многочисленные случаи насилия оккупантов над советскими женщинами и девочками. Вот несколько цитат.
"Освобожденная в начале сентября нашими войсками деревня Басманово Глинковского района Смоленской области после хозяйничанья немцев представляла собой сплошное пепелище. В первый же день фашистские изверги выгнали в поле более 200 школьников и школьниц, приехавших в деревню на уборку урожая, окружили их и зверски перестреляли. Большую группу школьниц они вывезли в свой тыл «для господ офицеров»... В городе Смоленске германское командование открыло для офицеров в одной из гостиниц публичный дом, в который загонялись сотни девушек и женщин; их тащили за руки, за волосы, безжалостно волокли по мостовой. Повсеместно озверевшие немецкие бандиты врываются в дома, насилуют женщин, девушек на глазах у их родных и их детей, глумятся над изнасилованными и зверски тут же расправляются со своими жертвами.
В городе Львове 32 работницы львовской швейной фабрики были изнасилованы и затем убиты германскими штурмовиками. Пьяные немецкие солдаты затаскивали львовских девушек и молодых женщин в парк Костюшко и зверски насиловали их... В городе Тихвине Ленинградской области 15-летняя Колодецкая, будучи ранена осколком, была привезена в госпиталь, где находились раненые немецкие солдаты. Несмотря на ранение, Колодецкая была изнасилована группой немецких солдат, что явилось причиной ее смерти".
Владимир Абаринов: Мой сегодняшний собеседник – Борис Николаевич Ковалев, профессор Новгородского государственного университета, специалист по истории оккупации и коллаборационизму. В его исследовании на эту тему есть глава под названием «Половой коллаборационизм». Речь в ней идет о сексуальной эксплуатации женщин и девушек оккупированных территорий, которая происходила не только в форме насилия, но и в виде проституции, которую, конечно, лишь с натяжкой можно назвать добровольной – она была принудительной, даже если девушек и не волокли в бордель за волосы, как это описано в ноте Молотова.
Борис Николаевич, но ведь нацистская доктрина возбраняла интимные отношения арийцев с представительницами низших рас. Гиммлер еще в апреле 1939 года издал приказ, согласно которому такие отношения рассматривались как «преступление против немецкой крови». Приказ Гиммлера касался военнослужащих СС и полиции, но аналогичные приказы были изданы и командованием вермахта. Как обстояло дело в действительности? Почему этим запретом пренебрегали и практически никого не наказывали?
Борис Ковалев: В российском Государственном архиве социально-политической истории хранится несколько таких трофейных приказов. Уже с 42 года Берлин рекомендовал в случае размещения немецких солдат на постой в русских домах делать так, чтобы как минимум три-четыре немецких солдата проживало в одной комнате и следили эти немецкие солдаты друг за другом, чтобы не допустить порчи арийской крови, чтобы не допустить никаких романов между немецкими солдатами и унтерменшами. Но позиция непосредственно самого немецкого военного руководства, командиров полков, комендантов была несколько другой. Мне кажется, что они даже несколько получали удовольствие, показывая маленькую фигу в кармане, этим самым берлинским чинушам, берлинским бонзах, которые портят жизнь, и без того тяжелую, немецким солдатам, находящимся на Восточном фронте. Следовательно, непосредственно со стороны немецкого военного руководства на подобные вещи, на подобные человеческие слабости просто-напросто смотрели сквозь пальцы.
И здесь я могу привести еще один пример – документы, которые находятся в городе Орле. Местный военный комендант объявил, что в случае, если у русской женщины будет ребенок от немецкого солдата, и она это докажет, докажет какими-то письмами, какими-то фотографиями и даже свидетельскими показаниями соседок, подруг, то немецкое командование на этого рожденного ребенка может даже платить алименты.
Владимир Абаринов: Командование вооруженных сил не закрывало глаза на происходящее, а решило взять под контроль эту сферу. Каким образом осуществлялся этот контроль?
Борис Ковалев: Безусловно, можно говорить о тысячах случаях насилия по отношению к русским женщинам. В основном, конечно, это было в прифронтовой полосе. Очень часто этим занимались солдаты, только отошедшие с линии фронта. Но здесь я говорю о насилии как о массовом явлении. Понятно, что в тыловых районах ситуация была более спокойная и несколько более стабильная. Понятно, что и там тоже находились взрослые мужчины. Каким образом они могли удовлетворить, что называется, сексуальный голод? Во-первых, для них открывались публичные дома. Публичные дома могли быть как для солдат, так и для офицеров. Более того, один из крупных борделей на оккупированной территории России был в Смоленске, он был специализированный исключительно для летчиков, исключительно для "Люфтваффе". Причем в этот публичный дом набирались профессионалки не с территории Советского Союза, сюда приезжали полячки и француженки. Понятно, что в борделях попроще не брезговали и местными жительницами. Так в городе Великие Луки был даже объявлен конкурс для привлечения девушек для работы в этом самом публичном доме. Обещалась им хорошая, сытая, веселая жизнь, обещалось, что они регулярно будут подвергаться осмотру врача. Была так же категория женщин, которым выдавались специальные билеты, которые получали официальное право заниматься проституцией лишь при одном условии: то есть они могли официально заниматься проституцией, если они регулярно ходили на проверку к врачам. Распространение венерических заболеваний – это было одним из бичей, из проблем оккупированных территорий нашей страны. Более того, что даже многие немецкие солдаты стыдились подобных заболеваний, пытались нелегально лечиться, в том числе и у наших русских докторов.
И наконец, третье: понятно, что у немецких солдат мог быть физиологический голод. У миллионов русских женщин голод был другой, он был просто голод. Это был голод не только их, но и голод их детей, их пожилых родителей. И понятно, что в этих условиях многие соглашались отдаться немецкому солдату за буханку, за кусочек может быть какого-то эрзац-сыра. То есть речь шла об обыкновенном физическом выживании ради своего выживания, ради выживания своих близких и родных людей.
Владимир Абаринов: От интимной связи между советскими девушками и немецкими военнослужащими нередко рождались дети. Некоторые западные исследователи оценивают число таких детей в миллион человек. Борис Николаевич, каков был правовой статус этих детей и что требовалось, чтобы доказать отцовство?
Борис Ковалев: Я могу говорить только об инициативе конкретного орловского командования, немецкого, нацистского командования. Для того, чтобы получить эти самые алименты, причем, не очень большие, но и не очень маленькие, женщина должна была доказать, что ребенок у нее именно от немецкого солдата. Об этом делалась соответствующая запись, во-первых, в свидетельстве о рождении, где в графе "отец" ставилось или имя или просто "немецкий солдат". Далее она должна была показать какие-то вещи, подаренные ей немецким солдатом, письма, желательно фотокарточки или, повторюсь, привести подружек, соседок, которые подтверждали, что к ней приходил немецкий солдат. При выполнении всех этих условий она могла получить алименты со стороны немцев. Но в этом документе сказано следующее, что если женщина не доказывает, что к появлению ее ребенка имеет отношение немецкий солдат, она должна обращаться в русские структуры, то есть в русскую коллаборационистскую администрацию. Немецкое командование в данном конкретном случае руки умывает.
Владимир Абаринов: Разумеется, это только в тех случаях, если немецкий военнослужащий отказывается от отцовства?
Борис Ковалев: Безусловно, да. Потому что если в некоторых документах указано непосредственно имя немецкого солдата, не просто "немецкий солдат", а указывается его имя, следовательно здесь, естественно, ничего доказывать не надо.
Владимир Абаринов: О законном браке речь, конечно, не шла?
Борис Ковалев: Брак исключался. Ни о какой регистрации брака речь идти не могла. Были случаи, правда, они были связаны, например, с русскими эмигрантами, которые служили в испанской Голубой дивизии во время войны, там были случаи венчанных браков, то есть священник венчал подобный брак, но официальное оформление брака между немецким солдатом и русской женщиной, конечно, это был нонсенс.
