Видеоверсия передачи доступна на нашем канале в YouTube
Леонид Велехов: Здравствуйте, в эфире Свобода - радио, которое не только слышно, но и видно. В студии Леонид Велехов, это новый выпуск программы "Культ Личности". Она не про историю, не про тиранов прошлого, она про наше время, про настоящие личности, их судьбы, поступки, их взгляды на окружающую жизнь. Сегодня у нас гость особенный, хотя, впрочем, не особенных у нас не бывает, – художник, искусствовед, историк моды Александр Васильев.
(Видео: сюжет о Васильеве. Закадровый текст:
Александр Васильев – сверхмодный и сверхпопулярный персонаж современной российской жизни. Он ведет программу на телевидении, огромными рекламными билбордами с его изображениями украшены все дороги, ведущие в Москву и из нее. Но к этой славе Васильев пришел благодаря годам серьезного и кропотливого труда. Он – историк моды, один из крупнейших современных специалистов в этой области. Родился в семье выдающегося русского советского живописца и театрального художника Александра Павловича Васильева и драматической актрисы и театрального педагога Татьяны Ильиничны Гулевич-Васильевой. Окончил Школу-студию МХАТ по специальности театрального художника. Эмигрировав в молодые годы из Советского Союза, Васильев сделал себе на Западе имя театрального декоратора, коллекционера и лектора. Здесь он собрал фантастическую коллекцию из десятков тысяч экспонатов, связанных с историей моды и прежде всего с историей русского зарубежья. На родину вернулся и стал здесь широко известен в 90-е годы прошлого века. Подлинную славу в России и за ее пределами ему принесла уникальная книга "Красота в изгнании", повествующая о судьбах русской белой эмиграции на примерах из жизни самых красивых ее представительниц. За "Красотой в изгнании" последовали "Русская мода. 150 лет в фотографиях", "Европейская мода. Три века" и другие. Сегодня в России в знании истории моды и стиля у Александра Васильева, пожалуй, конкурентов нет.)
Студия.
Леонид Велехов: Хотел бы первым делом вот что вас спросить. Вы такой эстет, живете в башне из слоновой кости, по завету Флобера, или все-таки до окон этой башни, а следовательно и до ваших ушей, долетают отголоски всяческих политических и общественных бурь?
Александр Васильев: Конечно, все мы читаем Интернет. Все мы читаем газеты. Я, правда, не смотрю телевизор.
Леонид Велехов: От телеведущего это слышать интересно.
Александр Васильев: Тем не менее. Я живу в башне из красного дерева. Она мне очень нравится. У меня большая коллекция старинных костюмов. У меня много выставок, много переездов, много гастролей. Только что я прилетел из Лиссабона. Вскоре отправляюсь в Казахстан, затем в Прагу, затем в Стамбул, потом в Брюссель. И эти переезды позволяют, оставаясь в курсе дел, все-таки абстрагироваться от тех событий, которые невольно могут навеять грусть на большую часть населения всего мира.
Леонид Велехов: Очень искусный ответ, артистичный. Но мы еще вернемся, с вашего позволения, к современным проблемам. А сейчас начнем с самого начала, я имею в виду с начала вашей биографии.
Отец был замечательным художником, мама – актриса. Почему история моды? Как-то так получилось, что вы собрали пыльцу и с одного цветка и с другого.
Александр Васильев: Да, да, именно так. Я, конечно, не изменил, во-первых, моей семье. Я остался человеком искусства, работаю в области культуры очень много лет. Конечно же, продолжаю работать и в театре (недавно выпустил балет "Лауренсия", делал костюмы в Минском театре для Нины Ананиашвили, народной артистки Грузии), продолжаю делать большие выставки. Сейчас у меня в Москве проходит в Музее Пушкина выставка моды пушкинской эпохи. Там более 60 платьев уникальных, аксессуары. Я всем рекомендую.
Я взял от моего отца любовь к живописи, любовь к цвету, краскам. От моей мамы – возможно, тоже и любовь к театру, и любовь к слову, любовь к книге. В моей семье очень много было преподавателей. Поэтому я продолжаю свою профессорскую деятельность в МГУ, где я руковожу отделением "Теория моды". Это очень интересное направление, для России довольно новое. И продолжаю свои бесконечные семинары, в Казахстане, в Екатеринбурге и в Петербурге они проходят. Считаю, что история моды - потрясающая сублимация декоративно-прикладного искусства. Очень рад, что могу этим заниматься в стране, где это было достаточно сложно из-за того, что многие десятилетия к моде относились очень негативно, считая ее буржуазным пережитком или каким-то кривлянием в угоду Западу. Потому что все-таки мода у нас приходит не с Востока, хотя вещи сшиты в Китае часто, но дизайнеры из Италии и Франции. Поэтому, конечно, это было непросто. Я прошел тернистый путь, но вспахал свое поле. И это поле меня радует своими плодами сегодня.
Леонид Велехов: Саша, а кто все-таки больше повлиял на вас, папа или мама?
Александр Васильев: Я бы сказал, что и папа, и мама, и моя сестра, которая была тоже модницей. Поэтому все-таки интерес к моде был семейным делом. Моя двоюродная тетка была петербургской модницей Серебряного века. У меня очень много связей вообще с Серебряным веком. Потому что мой двоюродный дедушка был солистом в дягилевской антрепризе, тенором, оперным певцом – Варфоломеев, его фамилия. Другой мой двоюродный дедушка был знаменитый русский художник Михаил Нестеров, тоже немаловажно. Через него мы в родстве с отцом Сергием Булгаковым, тоже немалая личность в богословии. Я думаю, что опосредованно мы были этими семейными узами связаны с большим количеством разнообразных деятелей культуры. Повлияли и мама, и мама. Генетически я взял много и от отца, хотя бы внешнее сходство, а от мамы – интерес к эстетике.
Леонид Велехов: Да, внешне вы больше на отца похожи.
Александр Васильев: Это правда.
Леонид Велехов: Хотел спросить про отца. Я очень люблю его живопись. Я помню замечательные спектакли, им оформленные. Он был ведь, с одной стороны, очень титулованный человек – член-корреспондент Академии художеств…
Александр Васильев: Но никогда не был в компартии.
Леонид Велехов: Мэтр был признанный.
Александр Васильев: Маститый.
Леонид Велехов: Но я вспоминаю его выставку. Это было лето 1981 года, в Академии художеств на Кропоткинской. Она совершенно меня потрясла тем, что это было открытие живописи, которую мы совершенно не знали. Это были картины, на которых была изображена Голгофа, ангелы, летающие, словно ожившие игральные карты, совершенно потрясающие серии балбеток – не то скалок для раскатывания текста, не то кукол, не то людей, видимо, разыгрывающих, имитирующих нашу советскую жизнь.
Александр Васильев: Так оно и есть.
Леонид Велехов: Это были мы, оболваненные, но вместе с тем живущие всеми теми же чувствами, которыми жило человечество.
Александр Васильев: Это все правда. Он был новатор и, действительно, человек очень смелый. Интересно, что вы вспомнили про серию "Карты". Совсем недавно в Испании мне удалось выкупить две его картины "Карты", которые каким-то образом Министерством культуры в ту пору были закуплены в худфонд и проданы одному испанскому коллекционеру. И через аукцион и частных покупателей мне удалось вернуть их в свою коллекцию. Я так счастлив!
Леонид Велехов: Замечательно! Так вот, это все-таки была двойная жизнь большого художника, или нет?
Александр Васильев: Я думаю – да. Но, понимаете, мой папа родился в 1911 году. Он был ребенком Серебряного века. Мой дедушка был титулярным советником. Он был инспектором Волжского судоходства в Самаре. Бабушка была актрисой-любительницей, элегантная дама той эпохи. Как результат – он был воспитан в другой атмосфере. Он никогда не вступал в союз с коммунизмом. И я это не скрываю, и он это никогда не скрывал.
Леонид Велехов: И, кажется, родители его пострадали.
Александр Васильев: Конечно, пострадали, особенно мой дед, который был сослан, а бабушка покончила с собой. Потому что ее выселяли как жену врага народа и, соответственно, лишали всех прав и места жительства в Москве, а у нее было трое детей – мои тетя и дядя. Дядя стал знаменитым режиссером Петром Павловичем Васильевым.
Леонид Велехов: Петр Павлович Васильев – прекрасный режиссер Малого театра и не только.
Александр Васильев: Да, он был худруком многих театров в провинции, например, в Ярославле в театре Волкова, и в Театре Сатиры одно время в Москве. Такая удивительная, на мой взгляд, своеобразная интересная театральная семья, которых в свое время в России было много, а сейчас совсем мало. Конечно же, все они своими генами, своим влиянием, своим окружением каким-то образом повлияли на то, кем я стал сегодня. Конечно, может быть, моя популярность даже превысила их популярность в ту пору, потому что пришло телевидение, пришел Интернет. Потому что при папе вышло только две или три книги о нем, а при мне моих уже 38.
Леонид Велехов: Но папины картины вы сегодня выкупаете, а посмотрим, что будет через 30 лет с памятью о вас...
Александр Васильев: Да, буду ли я выкупать свои – неизвестно. Это так. Конечно, я делаю много, чтобы сохранить его память. Устроил юбилейную выставку к 100-летию как раз в Академии художеств. Он прошла в 2011 году. Я позвал всех тогда. И было очень много людей. Это было очень для меня важным событием.
Леонид Велехов: Как-то в тени в нашем разговоре осталась мама…
Александр Васильев: Мама не осталась в тени. Мама была и красавица, и умница, и женщина стильная. Она очень много лет преподавала сценическую речь в школе-студии МХАТ и мастерство актера в школе Большого театра. Масса учеников, которые стали знаменитостями, например, Николай Цискаридзе, Андрис Лиепа, Илзе Лиепа, Владимир Деревянко. Все эти звезды балета были учениками мамы по классу актерского мастерства.
Леонид Велехов: Замечательная семья, замечательное детство, юность. А почему уехали тогда, если не ошибаюсь, в начале 80-х?
Александр Васильев: Я уехал из брежневского СССР. Я хотел учиться. Я и учился в школе Лувра. Я хотел изучать историю моды, я ее изучил. Я хотел собирать. Европа – это светоч культуры для меня всегда, что бы про нее не говорили, как бы ее сейчас не поносили. Меня это, конечно, очень удивляет. Это смешно! Тогда прекратите носить джинсы, прекратите носить футболки, если вы такие противники Европы. Прекратите есть сэндвичи, бутерброды, прекратите пить кофе и чай.
Леонид Велехов: Это скоро прекратим. Еще немного санкций и прекратим.
Александр Васильев: Это не получится. Поверьте, не получится. Не ешьте сыр, не ешьте колбаску – все это, конечно, изобретения чужие. Вообще, не завтракайте, не обедайте и не ужинайте, потому что завтрак был изобретен Марией-Антуанеттой. Ну, вот хотим мы, не хотим – так случилось. Так что, здесь очень сложная ситуация. Да, я очень рад, что я столько лет прожил в Париже. К счастью, езжу туда очень часто, сохранил свою квартиру и даже недавно получил от мэрии место под фонд Александра Васильева прямо в моем доме. У меня теперь еще там есть маленькое помещение. И это все радостные новости. Франция мне дала очень много. Я никогда этого не скрывал – не только знание языка, но и контакт с культурой.
(Репортаж Андрея Королева о выставке Александра Васильева)
Леонид Велехов: Немного об эмиграции. А вы быстро себя нашли в этом лучшем из миров, как сострил Эрдман когда-то?
Александр Васильев: Я не считаю, что эмиграция это счастье для кого бы то ни было. Потому что это всегда испытание – нервов, здоровья, лингвистических способностей, умственных способностей, каких угодно. Я думаю, что самый трудный год в эмиграции, по моему личному опыту, это первый год. И если люди пережили драму первого года, а это смена ценностей, смена обстановки, смена продуктов питания, смена воды… Конечно, для меня это все было большим шоком. Но этот шок был в прошлом – это было больше 30 лет назад. 33 года назад я эмигрировал – это возраст Христа. К счастью, я быстро нашел очень интересную работу.
Леонид Велехов: Но все-таки какое-то время пришлось посуду мыть или нет?
Александр Васильев: Я мыл посуду дня три. Это, действительно, было скорее веселым хобби. Это было так забавно. Я искал работу, как и все эмигранты. Совершенно не знал, с какой стороны подступиться, не видя свои сильные стороны и не сумев их оценить, потому что не было рядом умного человека, который мог бы посоветовать, что сделать, опытного человека. Одна моя подруга-француженка сказала: "У меня есть знакомый бакинец, который владеет блинной на Монпарнасе. Сходите к нему. Ему нужен человек за барной стойкой". Я пришел к бакинцу. Он сказал: "Я тебя видел по телеку. Беру!" (Смех в студии). Я проработал там три дня, потому что он просто не платил. Но я очень быстро нашел работу в театре. Через два месяца после эмиграции я уже был зачислен в труппу.
Леонид Велехов: Это счастливый старт.
Александр Васильев: После успешной работы сначала в маленьком городе Пуатье, а потом в Париже, мне стали предлагать постановки. А в 1985 году я уже получил первый контракт за границей. Это был Национальный театр Исландии. Я уехал работать в Рейкьявик. После этого я получил контракт от Валерия Панова в Королевском балете Фландрии.
Леонид Велехов: Бывшего танцовщика Кировского театра.
Александр Васильев: Очень много с ним работал и сделал много успешных постановок. Сейчас он живет в Израиле и руководит своей труппой "Балет Панова" в Ашдоде.
Леонид Велехов: У него, по-моему, жена тоже танцовщица.
Александр Васильев: Жена Галина – моя большая подруга. У них есть сын Матвей. Я спонсор его образования в Канаде. Хотя он не имеет ко мне прямого отношения, но они были мне очень симпатичны. Много очень помогали. Затем мне удалось получить контракты в Италии, в Турции, в Англии, в Германии, в Южной Америке, в Японии, в Сингапуре, в Гонконге и во многих других странах, очень много в США и в Канаде. Тогда я стал приезжать в Россию в 90-е годы сначала с лекциями, потом с телерепортажами, потом с выставками. Я всегда знаю, что если мне когда-нибудь придется еще переехать в другую страну, а такое может случиться, я не буду очень счастлив, потому что это никогда не весело, но и не начну уже не с нуля.
Леонид Велехов: Не с блинной.
Александр Васильев: Не с блинной, потому что у меня есть большой опыт. Возможно, нет столько энергии, сколько у нас в молодости, но все-таки есть чуть-чуть недвижимости за границей, не скрою, чуть-чуть коллекций.
Леонид Велехов: Все в порядке.
Александр Васильев: Я не могу сказать, что все в порядке, потому что счастье не в этом.
Леонид Велехов: Конечно!
Александр Васильев: Счастье не в деньгах и не в недвижимости. Но я всегда думаю о том, что жизнь нам можем преподнести очень много сюрпризов.
Леонид Велехов: Саша, а в чем счастье?
Александр Васильев: Счастье в том, чтобы вы проснулись рано утром и сказали себе: "Сегодня мой самый счастливый день!" А когда вы идете в кроватку и ложитесь, вы должны подумать о том: "Какой счастливый день я прожил!" Это то, как я живу самый обычный день.
Леонид Велехов: А теперь, Саша, я бы хотел вас спросить, как быстро вы сблизились с русской эмиграцией? Я имею в виду ту русскую эмиграцию, которой посвящены ваши книги…
Александр Васильев: Очень близко и очень быстро. Когда я учился в Москве в школе-студии МХАТ, одним из наших педагогов была дочь знаменитой художницы Зинаиды Серебряковой – Татьяна Борисовна Серебрякова. И, читая нам лекцию о Париже, она нам показала дом, где жила ее сестра Екатерина Борисовна и брат Александр Борисович. Я не знаю, как фотографически я этот дом запомнил. Но когда я шел по улице Парижа в районе Монпарнас и случайно увидел это здание, я сказал: "Мать честная! Это то, что я видел в институте". Я подошел к двери и увидел фамилию "Серебряков". Я нажал на звоночек. Мне ответили. Я сказал: "Я ученик вашей сестры из России". Меня тут же впустили, напоили чаем, дали мне телефон сына художника Добужинского и художника Бушена, который был последний из "Мира искусств". Так я нашел контакт, который в дальнейшем, как жирное пятно на скатерти, быстро-быстро стал расползаться и прирастать новыми связями. Обо мне стала писать знаменитая в ту пору газета "Русская мысль" в Париже, которая сейчас стала цветным журналом. Я написал большое интервью о русской моде в Париже в 1985 году. И на это интервью мне стали отвечать письмами либо сами эмигранты, либо их потомки, хотели поделиться своими платьями, фотографиями, воспоминаниями. И так понемногу я познакомился с баронессой Дельвиг, с манекенщицей Теей Бобриковой, с баронессой Нолькен.
Леонид Велехов: Самый замечательный персонаж можете назвать из этой галереи?
Александр Васильев: Это была масса людей, удивительно замечательных. Из тех, который был мне особенно близок последние годы, это балерина Ксения Триполитова, которой 24 апреля исполнится 100 лет. Она жива. Она живет в Париже. Она танцевала в "Русском балете полковника де Базиля". Последние 20 лет мы проводим с ней каникулы вместе. Мы каждый год вместе отдыхаем в Литве в моем фамильном имении.
Леонид Велехов: Они в свои 100 лет еще и до Литвы добирается?
Александр Васильев: Она путешествует. Она бросила водить машину два года назад. Она поднимается по лестнице пешком на пятый этаж. Она сама готовит. Она сама одевается. Она красится. Это женщина! Это не бабушка.
Потом я последние годы был хорошо знаком с поэтессой Ларисой Андерсен из Шанхая, которая была и танцовщицей, и манекенщицей, и поэтессой, писавшей замечательные стихи. Мне удалось получить большую часть ее гардероба после ее кончины, она была великой модницей.
И, конечно, Людмила Лопатто, знаменитая певица русской эмиграции, которая имела в Париже кабаре.
Леонид Велехов: Замечательную книжку вы с ней сделали.
Александр Васильев: Я написал о ней книжку "Царица парижских кабаре", а о Ксении Триполитовой – "Маленькую балерину". Во всяком случае, я очень счастлив, что жизнь меня свела не с тремя, не с десятью, а, может быть, с полусотней уникальных людей, о которых я когда-нибудь напишу книгу.
Леонид Велехов: А в целом, Саша, что эта русская эмиграция дала Западу?
Александр Васильев: Во-первых, великую культуру. Они приехали из страны, которая находилась на пике своей культуры. Они приехали из России Серебряного века. Они приехали из России эпохи Дягилева. Они приехали из России эпохи Гумилева, Ахматовой, эпохи великих князей, эпохи Феликса Юсупова, эпохи Валентина Серова, прекрасных художников "Мир искусств"...
Леонид Велехов: Подъем такой, который Запад оставлял далеко позади!
Александр Васильев: Это так. Сегодня, конечно, русскую эмиграцию часто воспринимают как чернорабочих. Неудивительно! Они такими и являются. Я только что был в Португалии. Я видел русского таксиста, русскую официантку, русскую прислугу в доме.
Леонид Велехов: Саша, но та эмиграция тоже очень часто начинала с таксистов и официантов!
Александр Васильев: Согласен, но речь их была другая.
Леонид Велехов: Конечно.
Александр Васильев: Когда тут через каждое слово либо матушком, либо междометием, это, конечно, все совсем неинтересно. А первая русская эмиграция подарила миру прекрасную оперу, замечательный балет, замечательную живопись, прекрасный театр и исключительных писателей и поэтов. Ну, и, конечно, огромное количество изобретателей, военачальников, инженеров, медиков. Посмотрите, сколько Россия подарила миру в ту пору, в 20-е годы великих людей! Вспомните композиторов, вспомните дирижеров, музыкантов.
Леонид Велехов: Я бы сказал, не столько подарила, сколько раздарила, потеряв для самой себя.
Александр Васильев: Да. Россия тут себя повела немножко как мачеха по отношению к своим детям. Видимо, нам это было не нужно на каком-то этапе.
Леонид Велехов: А среди этих людей вы счастливых людей встречали?
Александр Васильев: Очень много! Были и ностальгирующие, но были очень веселые, которые любили принимать, прекрасно кормили обедами, любили шутками, любили путешествия, любили моду. Это были люди часто и обеспеченные, и очень жизнерадостные. Бывали разные судьбы. Но самое главное то, что они все сохранили идеальную русскую речь и манеру мыслить и выражать свои мысли. Того уровня интеллектуального общения, который я имел в свои молодые годы, я никогда не нашел потом. Многие сейчас скажут – какой он сноб, этот Васильев! Ну, что делать, значит, такой вот сноб. Потому что разговоры о длине юбок, конечно, интересны, но не настолько, чтобы увлечь меня. А те, о ком мы говорим,
любили русскую поэзию. Они любили русские песни. Они знали их. Они знали романсы. Они знали литературу. Они цитировали. Я помню мои встречи с Дмитрием Бушеном. Каждый раз это были цитаты из стихов, начиная от Черубины де Габриак и кончая Гумилевым, прекрасные строки из Северянина, из Брюсова, из Волошина, идеальные слова Ахматовой, прекрасные воспоминания об уникальных представителях русской поэзии того времени…
Леонид Велехов: А теперь ближе к моде. Как-то в свое время меня поразило прочитанная у вас мысль о том, что модель – это русская профессия.
Александр Васильев: Безусловно. Манекенщицы в прошлом были часто актрисы, не профессионалки. Когда первые эмигрантки приехали сначала в Константинополь, многие обладали известной во всем мире русской красотой, а это значит статная фигура, часто голубые глаза, красивые женственные формы, хорошие волосы и светлая кожа. Вот так бы я ее характеризовал. Эти качества не часто встречаются во Франции, страны, которая изначально была населена в основном латинянами. Сначала они произвели фурор в Константинополе, а затем в Париже. Многие русские аристократки, и не только аристократки, а женщины самых разных сословий пошли работать, благодаря своим природным данным и урокам балета, которые были обязательны в гимназии, потому что там обязательно преподавали бальные танцы… Они умели двигаться. И все-таки они были девочки из хороших семей – их учили хорошо носить одежду. Они владели французским, английским и немецким. Потому что во всех родовитых, да и не только родовитых, но богатых семьях была обязательно мисс из Англии, была всегда фроляйн из Германии и была всегда мадемуазель, бонна из Франции. Они учили язык с носителями языка, и владели языком изначально виртуозно. Это помогало им продавать эти модели. Это была говорящая профессия. Конечно, очень многие знаменитые манекенщицы этого времени сделали огромную карьеру.
Леонид Велехов: Но это для них поначалу был какой-то компромисс или нет?
Александр Васильев: Это был компромисс, а для многих даже унижение. Например, княжна Натали Палей, дочь Великого князя Павла Александровича, считалось, что была унижена тем, что она вышла замуж за кутюрье Лелонга. Потому что в ту пору кутюрье считался поставщиком. Но она начинала у него манекенщицей. Ей, действительно, было нужно и работать, и зарабатывать, но она стала, тем не менее, королевой элегантности Парижа. Обо всем об этом подробно в моей книге "Красота в изгнании". Она была переведена и на английский язык. Была издана в Нью-Йорке. Я создал еще одну уникальную книгу "Русский Голливуд", где я рассказываю о том вкладе, который россияне внесли в кинопромышленность США, что тоже очень интересная тема.
Леонид Велехов: Раз уж вы так повернули наш разговор, грех этим не воспользоваться. Тем более, что сегодня отношения России и США тема горячая, тема очень тяжелая, а тут – русский Голливуд. Самое ценное, что русские оставили, дали Голливуду?
Александр Васильев: Во-первых, большое количество режиссеров. Например, всех тогда называли "русскими". Рубен Мамулян, победитель «Оскара», был армянином этническим, но его считали русским, потому что он был из Российской империи. Рихард Болеславский, знаменитый режиссер Голливуда, был этническим поляком. Тем не менее, его считали русским.
Леонид Велехов: Мхатовец.
Александр Васильев: Мхатовец. Затем знаменитая Алла Назимова была крымчанка. И уроженка Ялты стала великой звездой немого кино. Ольга Бакланова была мхатовкой и сделала прекрасную карьеру в Голливуде в 20-е – 30-е годы. Анна Стен была киевлянкой, прославилась в Голливуде своими блистательными киноработами.
Леонид Велехов: И не забудем великого из великих – Михаила Чехова.
Александр Васильев: Конечно! Михаил Чехов, который, к сожалению, играл там эпизодические роли, но основал актерскую школу, из которой вышло такое количество знаменитых и прекрасных актеров Америки.
Леонид Велехов: Назовем хотя бы нескольких – Мерилин Монро, Грегори Пек, Пол Ньюмен...
Александр Васильев: Да. Но надо говорить о том, что когда МХАТ гастролировал в США, Станиславский и Немирович подарили США школу Станиславского. Эта школа переживания живет и цветет в Голливуде. Голливудские актеры играют по системе Станиславского. Поэтому хотите вы или не хотите, мы все сейчас смотрим голливудские фильмы, многие обливаются слезами, многие боятся, многие пугаются, но это великая школа, которая пришла из России. Огромное количество великих мхатовских актеров – Мария Успенская, Аким Тамиров – работали в Голливуде и имели очень успешные актерские карьеры. И, конечно же, и продюсеры, и художники из России. Можно назвать такие имена как Варвара Каринская, обладательница Оскара, харьковчанка. Или, например Эрте – Роман Тыртов, петербуржец, который сделал блистательную карьеру в Голливуде. Конечно же, они сыграли большую роль.
Леонид Велехов: Насколько это в лучшем смысле поучительно и назидательно звучит сегодня, когда мы со всех сторон слышим антиамериканскую пропаганду...
Александр Васильев: Два слова насчет Америки. Даже в эпоху явной "холодной войны", которую сейчас мы переживаем, я считаю, что мы не должны опускать руки. Я не могу сказать, что у меня масса поддержки в этой области. Тем не менее, искусство прекрасно. Я не уверен, что красота спасет мир, не уверен, но пытаться можно. Идея красивая.
Леонид Велехов: У меня был вопрос, что вам дает это прикосновение к старине? Но вы на него фактически ответили.
Александр Васильев: Во-первых, я очень люблю эстетику. Мне очень нравится ручная работа. Я очень люблю труд людей. Я понимаю, сколько вложено в эти вышивки, сколько вложено в эту живопись вееров, сколько вложено в этот кутюр, в эти прекрасные платья и корсеты. Сколько вложено в эти украшения – ювелирные украшения. Мне очень радостно, что у меня была такая возможность и собрать все это воедино, и показать, а главное – провезти по миру. Мои выставки были в Сиднее, в Сантьяго. Это удивительно! Потому что не все могут похвастаться тем, что частная коллекция могла представить такие вещи.
Леонид Велехов: Саша, а теперь к сегодняшнему дню. "Железный" занавес ощутимо опускается. Запад в этом смысле отвечает России полной "взаимностью". В вашей сфере, в сфере взаимообмена красотой и модой, как складывается?
Александр Васильев: Например, на моем бизнесе, а у меня есть выездная школа, и очень много женщин записывается на мои выездные классы, у меня падение посещаемости на 30%. Сейчас еще не вполне могу понять, потому что все-таки падение рубля произошло только в 20-х числа декабря. Прошло только 3 месяца. Это все очень свежо.
Хочу сказать, что все мои проекты, которые были в Европе, в США, в Азии, для меня продолжаются, может быть, потому, что я гражданин Франции. Я понимаю, что ко мне совершенно другое отношение.
Леонид Велехов: Но вы особая штучка, конечно!
Александр Васильев: К счастью, у меня продолжаются и все мои проекты в России. Я делаю все мои выездные школы. Если ситуация резко повернется, ну, конечно, придется делать какой-то жизненный выбор и, конечно, все мы будем искать место, чтобы избежать войны и столкновений. Я надеюсь, что до этого не дойдет. Как бы не нагнеталась ситуация, я все-таки думаю, что здравый смысл в какой-то мере когда-то победит. Я только верю в это, хотя я просто не понимаю, как можно довести ситуацию до такой конфликтной метастазы.
Леонид Велехов: У меня такой курьезный вопрос. По вашим предположениям, как-то эта совершенно неожиданная вражда между Россией и Украиной в вашей сфере отразится?
Александр Васильев: Интерес к украинскому дизайну уже выразился в новом стиле и новом тренде в моде, который называется "Беженка". Многие коллекции весны и лета 2015 года навеяны образами, пришедшими с телеэкрана, где изображены беженки из Луганской и Донецкой областей. Это растекшиеся от слез глаза, текущая тушь, рваная одежда, слишком большие пальто, женские жакеты, напоминающие мужские, пиджаки слишком объемные, рваные колготки. И главное – слипшиеся, грязные волосы, которые показывают скорее образ женщины, попавшей в беду, чем в счастье и в неге. И это выразилось в моде.
Леонид Велехов: А знаете, Саша, я в одном вашем интервью недавнем прочел такую фразу, что в Европе царят русофобские настроения. Это вас правильно процитировали?
Александр Васильев: Я не помню, в каком это интервью, что я сказал. Но, например, я очень часто езжу в Венецию. И раньше Венеция жила русскими туристами. Их заменили китайцы. Они сказали – они меньше чуть-чуть покупают, но также живут в наших гостиницах и кушают в ресторанах. Очень часто, когда я со своей выездной школой прихожу в ресторан в какой бы то ни было стране, например, в Бельгии, и мои дамы говорят: "Мы из России", желая получить комплимент, им начинают честить Россию почем зря.
Леонид Велехов: А ведь недавно было совсем не так.
Александр Васильев: Да. Двоякое ощущение. Я не могу знать статистику, потому что я не работаю в этой области. Но то, что я последние месяцы слышу, не вполне политкорректно. Есть и очень антирусские настроения, естественно, а есть, наверное, и прорусские, которые, может быть, случаются в разных странах. Но довести до такого состояния было не мудро, на мой взгляд.
Леонид Велехов: В России теперь очень любят слово "элита". В России есть сегодня элита?
Александр Васильев: Есть и политическая, и финансовая, потому что все-таки во власти уже много лет находится одна и та же группа людей, которая естественно считается элитой.
Леонид Велехов: А она соответствует вашему представлению об этом понятии?
Александр Васильев: Мы не имеем права их критиковать. Мы ничего не знаем про их стиль жизни.
Леонид Велехов: Даже так?
Александр Васильев: Ну, скажите, а вы можете описать интерьер хотя бы одного из тех людей, которые управляют нашим государством? Вы видели его? Я – нет.
Леонид Велехов: Нет.
Александр Васильев: Вы видели их недвижимость? Мы их не видели. Вы видели их детей? Вы видели их жен? Вы видели ту посуду, на которой они едят?
Леонид Велехов: Это правильно, это нормально?
Александр Васильев: Я не могу сказать, правильно это или нет, но мы не видели. Поэтому я не могу сказать, живут они хорошо или плохо. Вот когда мне покажут – я оценю и скажу элитно это или не элитно. Если судить по свергнутому украинскому президенту, то там было много позолоты. Мы видели его дворец и видели, кажется, дворец прокурора, который тоже был очень помпезный. Но это скорее стиль китч, нежели хороший вкус. Поэтому не будем торопиться с заключениями. Время покажет. Поживем – увидим и посмотрим, что, собственно, представляют…
Леонид Велехов: Вы намекаете на то, что мы свои золотые российские батоны тоже когда-нибудь увидим?
Александр Васильев: В один прекрасный день мы увидим всё. Поверьте. Даже если это будет через 50 лет, мы все равно их увидим, потому что обязательно покажут. Мы же видим интерьеры Брежнева, мы видим интерьеры Сталина. Согласны?
Леонид Велехов: Конечно.
Александр Васильев: Мы видим интерьеры Ленина. А современники не видели.
Леонид Велехов: Вы очень дипломатично, очень умело находите ответы…
Александр Васильев: А что, я не правильно говорю?!
Леонид Велехов: Абсолютно правильно!
Александр Васильев: На это требуется время. Люди чуть-чуть стеснительны поначалу, возможно, из-за комплексов, а потом, когда время прошло, когда это уже не так актуально, покажут все – и какой ложечкой пользовались, и на какой тарелочке ели, и на каком белье спали. Поэтому, если это кому-то интересно с точки зрения искусства или искусства жить, мы это увидим. А пока любуйтесь моими интерьерами. Они опубликованы в сетях. Вам будет интересно узнать, как живут историки моды.
Леонид Велехов: Такой вопрос вне моды, вне истории культуры и не такой актуально политический. Что мешает русскому человеку, русским людям построить нормальную цивилизованную жизнь – климат, власть, они сами, особенности нашего характера русского?
Александр Васильев: На мой взгляд, водка, т. е. алкоголизм, и воровство. Борьба должна быть, на мой взгляд, на этих двух фронтах. Но с этим не борются, потому что, очевидно, это не вполне выгодно. Пока эти два зла не будут искоренены, видимо, их искоренить очень трудно, потому что они уходят корнями в века, мне кажется, мы не продвинемся вперед. В принципе, эти проблемы огромны, особенно в деревнях и в провинции.
Если говорить об ощущении счастья – это отсутствие достаточного количества счастливых женщин по причине недостатка мужского населения в стране.
Леонид Велехов: А недостаток мужского населения по причине той же водки – мужчины раньше умирают.
Александр Васильев: Не только. У нас было много войн. После Второй мировой, которую мы до сих пор вспоминаем, был Афганистан и две чеченские.
Леонид Велехов: И сейчас война идет.
Александр Васильев: Сейчас мы не будем обсуждать, потому что я не знаю статистики. Но очень важно знать другую вещь. Дамы, если вдруг будет еще одна война, вы потеряете еще больше мужчин. С кем вы будете жить? Подумайте об этом. Возможно, это остановит мир от очередного несчастья.
Леонид Велехов: Браво, маэстро! На этом нужно ставить точку. На такой мысли, на такой фразе нужно заканчивать. Это было совершенно замечательно!
В эфире Свободы – радио, которое не только слышно, но и видно, – вы смотрели и слушали новый выпуск программы Культ личности. Александр Васильев, не только знаток стиля и моды, но настоящий философ в той сфере культуры, исследованию которой он посвятил жизнь, был сегодня у нас в гостях.
С вами был Леонид Велехов, всего вам доброго, встретимся на том же месте, в тот же час, через неделю.
