Ужупис, республика свободы. Центр притяжения, точка раздора или зона согласия? Как могут сотрудничать люди разных профессий, образования, возраста, политических взглядов? Каким образом депрессивный район Вильнюса превратился в один из главных в Европе образцов городского самоуправления и самоорганизации? Романтики и прагматики, музыканты и строители, поэты и предприниматели, деклассированные элементы и политики на территории городской коммуны. Воображение, чувство юмора и финансы в деле строительства Республики Ужупис. Речка Вильняле, коты и собаки как часть Заречья. Можно ли повторить в России литовский опыт? Конституция Ужуписа в переводах на 20 языков. Ангел Ужуписа, старинные монастыри и кладбище, советская промзона и меховая фабрика.
Послы, министры и аристократы Заречья: Томас Чепайтис, литератор, сценарист (министр иностранных дел); Виктор Денисенко, журналист, музыкант (посол республики в городе); Витас Анкундавичус, инженер (Граф Ужуписа); Витас Алишаускас, философ (экс-посол Литвы в Ватикане); Антанас Йонинас, поэт, руководитель поэтических фестивалей в Ужуписе; Андрей Антонов, переводчик (посол республики в Белоруссии); Милда Арчикаускайте, художник, музыкант; Ромас, местный житель.
Программа подготовлена при участии студии AGENTURA LAVA
Полная видеоверсия программы
Конституция республики Ужупис
Человек имеет право жить рядом с Вильняле, а Вильняле течь рядом с человеком.
Человек имеет право на горячую воду, отопление зимой и черепичную крышу.
Каждый имеет право умереть, но не обязан.
Каждый имеет право ошибаться.
Каждый имеет право быть единственным и неповторимым.
Каждый имеет право любить.
Каждый имеет право быть нелюбимым, но это не обязательно.
Каждый имеет право быть неизвестным и не знаменитым.
Каждый имеет право лениться и ничего не делать.
Каждый имеет право любить и опекать кошку.
Каждый имеет право заботиться о собаке до конца дней одного из них.
Собака имеет право быть собакой.
Кошка не обязана любить своего хозяина, но в трудную минуту обязана прийти ему на помощь.
Каждый имеет право забывать, есть ли у него обязанности.
Каждый имеет право сомневаться, но это — не обязанность.
Каждый имеет право быть счастливым.
Каждый имеет право быть несчастным.
Каждый имеет право молчать.
Каждый имеет право верить.
Каждый имеет право осознавать свою ничтожность или свое величие.
Никто не имеет права совершать насилие.
Никто не имеет права покушаться на вечное.
Каждый имеет право понимать.
Каждый имеет право ничего не понимать.
Каждый имеет право на любую национальность.
Каждый имеет право праздновать или не праздновать свой день рождения.
Каждый обязан помнить свое имя.
Каждый может делиться тем, что у него есть.
Никто не может делиться тем, чего не имеет.
Каждый имеет право на братьев, сестер и родителей.
Каждый может быть свободным.
Каждый отвечает за свою свободу.
Каждый имеет право плакать.
Каждый имеет право быть непонятым.
Никто не имеет права перекладывать вину на других.
Каждый имеет право быть личностью.
Каждый имеет право не иметь никаких прав.
Каждый имеет право не бояться.
Заповеди:
НЕ ПОБЕЖДАЙ
НЕ ЗАЩИЩАЙСЯ
НЕ СДАВАЙСЯ
Елена Фанайлова: Мы в Вильнюсе, в Ужуписе, Заречье, так называется этот район. И мы в кафе, где решалась когда-то судьба этого независимого места, Республики Ужупис.
За нашим столом - Томас Чепайтис, министр иностранных дел Республики Ужупис; Виктор Денисенко, посол Республики Ужупис в городе; Витас Алишаускас, экс-посол Литвы в Ватикане; Андрей Антонов, посол Ужуписа в Белоруссии; Антанас Йонинас, поэт, который воспевает красоту Ужуписа; Витас Анкундавичус, он же Граф; Милда Арчикаускайте, художник, певица, жительница этого прекрасного района; Ромас, старожил района.
Какова ваша связь с этим местом? Вообще, история Ужуписа – это история самоуправления, пример для многих городов Европы, и может быть, пример и для многих российских городов. Когда-то это был не очень презентабельный район, скажем так, в конце 80-х - начале 90-х, что называется, депрессивный. Были разные исторические сюжеты, с этим связанные. А потом в конце 90-х он расцветает. Люди пришли сюда и сказали: мы сами сделаем себе тут замечательную жизнь. И из серого и довольно неприглядного места с романтическими руинами монастырей и советских заводов они превратили это все в артистический, очень привлекательный район. Здесь существует община, которая живет по своим законам.
Витас Алишаускас: Да, я помню, в 1975 году, на первом курсе, когда я начал учиться в Вильнюсском университете, в принудительном порядке мы должны были идти на экскурсию в дом то ли тещи, то ли тети Дзержинского. Там был Музей Дзержинского. И нам тогда сказали, что это очень важно, экскурсия в Ужупис, но по одному ни в коем случае не ходите там, это опасно. Это в советское время, когда нельзя было говорить, что где-то опасно, но нас предупредили: по одному в Ужуписе не ходить. Это была первая встреча у меня с Ужуписом. Я помню, потом летом как-то осмелился, дошел до одного мостика, посмотрел, что за стража стоит на этом мостике, и решил, что не буду один там ходить.
Виктор Денисенко: У меня в целом схожая история, правда, на 20 лет позже. Это конец 90-х, когда я учился в Вильнюсском университете, на факультете филологии, мы уже смело ходили в Ужупис. Правда, мы брали пиво и ходили пить пиво на берег реки Вильняле. Чуть позже, опять же, я был молод, амбициозен, у меня была такая рок-группа "Город", и у нас была репетиционная точка в другом конце Ужуписа, там фабрика "Гярове". И были выступления именно здесь, в "Ужупио кавине", как это кафе называется. И таким образом Томас меня назначил потом послом в Городе, в любом городе.
Елена Фанайлова: То есть вы можете приехать в любой город и пропагандировать ценности Ужуписа в любом городе мира?
Виктор Денисенко: Да, моя должность позволяет мне действовать таким образом.
Елена Фанайлова: Министр иностранных дел, какие ценности вы пропагандируете, выезжая как в Вильнюс, так и в другие города мира? Конечно, эти ценности в вашей Конституции описаны. Особенно мне нравятся заповеди: "Не побеждай. Не защищайся. Не сдавайся." На чем эти заповеди основаны? Есть еще прекрасный момент в конституции, о правах кошек и собак. Три или четыре пункта посвящены тому, что люди должны заботиться о кошках и собаках, но и у кошек и собак тоже есть некоторые обязанности.
Томас Чепайтис: Да, это мы сочинили с Ромасом Лилейкисом, который, к сожалению, не мог сегодня здесь быть, за три часа. Это самое успешное наше произведение.
Елена Фанайлова: Надо сказать, что оно выбито на скрижалях. Оно переведено на 20 языков мира. Рядом тут есть стена, где прямо на красивом металле все это выбито, и все читают.
Томас Чепайтис: Мы не думали, конечно, что так получится. Она у меня хранится где-то в оригинале, где нашим корявым почерком написано это. Это, конечно, мы бы сами никогда не сделал, эту доску, но вот наши друзья-бизнесмены, которые тоже приезжают в Республики Ужупис с ее основания, это Витас Мачулис и другие, организовали все эти доски. Они довольно дорогие. И приезжали послы на открытия, был президент Эстонии, открытия сами по себе стали каким-то событием. И другие народы пропагандируют свой язык через это.
Я расскажу свое первое воспоминание. Мне было года три. Ужупис я запомнил, я с родителями сюда пришел. Тут есть какое-то меланхоличное очарование, которое всегда было...
Елена Фанайлова: И меня оно с первого взгляда поразило. Надо сказать, что это не буржуазное, красивое и вылизанное место, в нем есть меланхолия определенной даже разрухи, но в то же время это очень живое место.
Томас Чепайтис: Да-да, это как бы вечные руины. Есть такое суфийское понимание, что жизнь – это таверна среди руин, и это в прямом смысле: мы сидим в таверне среди руин. Сейчас, правда, руины уже красивые. И вот мы ходили с родителями, и меня удивляло то, что это крайне живое место. Оно было и тогда опасным, но я мало понимал про всякие странные жесты этих людей, но там каждую минуту что-то происходило. Эти огромные бочки с селедкой стояли в магазине на углу, и такие еврейки-продавщицы с усами были... Мои родители называли этот магазин на углу "Нема и не бензе", то есть "Нет и не будет". Чего бы ни спросил, на все продавщица лениво отвечала: "Нет и не будет". (смеются) И это крайне живописное было место, и жизнь бурлила, она разная, и опасная в том числе была. Тут были все виды жизни, в том числе и коты, и собаки лают, те орут, кто-то грозит, кто-то любит, клянется, и все это сразу происходит, не структурировано.
Милда Арчикаускайте: Я сюда приходила с детства, мой отец любил со мной ходить в это кафе. Чаще всего мы сидели на террасе. Мой отец – известный сценограф Янус Арчикаускас. Своеобразная, довольно свободная атмосфера тут была, которую трудно описать одним словом. И этот визит в кафе был для меня очень естественным. Тут происходило много концертов, куча любовных драм и всяких историй, и в этом отношении тоже было интересно. Но мне другие вещи казались страшными, чем мужчинам. Есть такая вильнюсская знаменитость, “Князь” Кунигаичтис Вилгаудас, который распевает на улице "Америка, Америка..." влюбленным таким голосом, потом ложится посреди улицы и лежит, пока его не увозят. Так он окурок проглатывал (смеются). Это казалось мне очень страшным. Но теперь я привыкла. Одно из самых приятных воспоминаний – когда я исполняла песни на стихи Милоша в этом кафе на "Весне поэзии" в 2011 году.
Томас Чепайтис: Тут Антанас устраивает "Весну поэзии", фестиваль большой.
Антанас Йонинас: Наш фестиваль "Весна поэзии", и одно из мероприятий этого фестиваля – именно чтения на этой террасе. И это не единственное мероприятие литературно-поэтическое, мы еще делаем несколько и других. Осенью есть другой фестиваль, который тоже чтения проводит. Это такое место, для литературы тоже важное.
Елена Фанайлова: А сюда люди со всего Вильнюса могут приходить?
Антанас Йонинас: Конечно, люди приходят со всего Вильнюса, а поэты приезжают со всего мира.
Милда Арчикаускайте: Тот вечер, когда я пела песни на стихи Милоша, вел Антанас Йонинас, а с 2013 года я стала резиденткой Центра современного искусства Ужуписа, и я себя ощущаю теперь членом большой семьи. Один год я работала на Литовском радио, делала передачу об Ужуписе с Ромасом Лилейкисом, пожизненным президентом.
Томас Чепайтис: Ромаса надо видеть, он в простом разговоре какие-то высказывает вечные истины с таким серьезным лицом, что обычно никто вообще не понимает, о чем речь. У него есть крылатые фразы, например: "Ужупис такой маленький, что в нем всем хватит места".
Милда Арчикаускайте: Моя мама училась в одном классе с Ромасом Лилейкисом, и рассказывала, что Ромас очень хороший и очень творческий человек.
Томас Чепайтис: Но почему-то со мной она не училась, хотя я учился тоже с Ромасом Лилейкисом. Видимо, про меня она рассказывала, что я страшная личность...
Милда Арчикаускайте: А про вас рассказывала, что вы были красавец, и в вас все девушки влюблялись.
Томас Чепайтис: Но теперь, дорогие радиослушатели, такие времена, что мужчины влюбляются в мужчин, а женщин уже вообще не замечают (смеются).
Милда Арчикаускайте: Важно, что Ужупис остается местом, где сохраняется духовность, и где человека принимают таким, какой он есть, а не его имидж, деньги и так далее. Такое место необходимо для того, чтобы жизнь продолжалась.
Елена Фанайлова: Давайте Графа послушаем... Витас, почему все послы или дипломаты, а вы Граф? Это же такое аристократическое имя, а вокруг все демократы?
Витас Анкундавичус: В 1995 году я приехал из ссылки. Я так называл, ссылкой, спальный район, куда я попал, когда госпиталь МВД снес мой дом, и меня из центра выселили в спальный район, это были советские времена. Я там жил, работал, и все время думал, как вернуться в центр. И, наконец, появилась возможность, я счастливо продал квартиру в спальном районе и приобрел здесь. Это было в 1995 году, весной. Осенью мой день рождения, и соседям по двору я рассказал, как и что здесь будет у меня в квартире. В то время были только наружные стены и большая яма, больше ничего. Радиаторы висели на трехметровой высоте, потому что я выкопал подвал. И соседи меня окрестили "граф Монте-Кристо". С этого все повелось. Потом еще дети мои сделали мне почтовый ящик в интернете и написали "Ужупис Графас". И так пошло. А потом уже по-другому меня здесь никто и не знает. Кстати, мое имя – Витаутас, крещенный Витас – это имя очень распространенное, но как кто-нибудь скажет "Графас", ну, так все знают, куда нужно идти.
Елена Фанайлова: А любой человек в Ужуписе может сказать: "Я буду графом" или "я буду тем-то", "я буду послом по облакам"? Это принимается?
Витас Анкундавичус: Это принимается, но принимается не на долгое время, ибо нужно показать, что делает посол в облаках или человек, который ответственен за что-то. За что отвечает президент Ужуписа? Он отвечает за ветер во флаге. А когда меня спрашивают корреспонденты, что я делаю, ответ мой всегда одинаков: "Я – граф". - "Да, а что вы делаете?" - "А вы когда-нибудь видели, чтобы граф работал?"
Елена Фанайлова: А кто вы по профессии?
Витас Анкундавичус: Строитель, инженер.
Елена Фанайлова: Послушаем посла Ужуписа в Белоруссии. Вы в Белоруссии бываете, Андрей?
Андрей Антонов: В последнее время очень редко.
Елена Фанайлова: А как получилось, что вы стали послом в Белоруссии?
Андрей Антонов: Мы общались с Томасом по каким-то другим каналам, не помню уж, как мы с ним познакомились в середине 90-х, и я как человек, который пишет по-белорусски, на белорусский переводит, ну, в Вильнюсе это сейчас достаточно экзотическое занятие, мы с Томасом сделали вместе пару журнальчиков...
Томас Чепайтис: Была такая газета "Ужупис Герольдес", и ее белорусский вариант, "Заречанский вестник", который отличался от литовского.
Андрей Антонов: Да, делался другой выпуск. Я живу в Вильнюсе с 1993 года, у меня друг учился в Академии художеств, и его мастерские были, грубо говоря, в соседнем дворе, и мы через двор ходили в магазин, где "Нема и не бензе", за пивом. Какое-то время в середине 90-х я жил в сквоте, сейчас это "Ужупомяне Инкубаторис", официальная структура, а в начале 90-х несколько молодых людей организовали живой, настоящий сквот, который в Вильнюсе держался дольше других. Я там жил в помещении другого человека, такой Далюс Пелюнас, и это были одни из...
Томас Чепайтис: С 1989 по 2011 год.
Андрей Антонов: Я не знаю, когда у них закончилось это. Человек из того сквота, Давидас, который один из главных сквоттеров, я его вижу иногда. А остальных людей очень редко, потому что все разъехались. Но это была одна из самых последних точек так называемого незаконного заселения в городе, которая функционировала, уживалась с городскими властями. Там жила такая баба Ванда, очень колоритный персонаж, и с ней Давидас нашел общий язык. Там был достаточно большой дом, и жило там человек 10, такая коммуна была. Не было удобств, только электричество было. Потом, в 1996-м или в 1997-м, уже не помню, появились счетчики, с городскими властями как-то было договорено. Сейчас на этом месте "Ужупомяне Инкубатурис", официальная структура, которая, наверное, получает какие-то дотации, гранты, все по бумагам. Но того эфемерного всплеска свободы начала 90-х уже нет. Было и прошло. Сейчас мы уже записаны во все базы данных.
Антанас Йонинас: Я старожил этого района, с первого класса ходил в ужупийскую школу. Сейчас, правда, переселился в другое место, но здесь прошло все мое и детство, и первая любовь, и первые творческие всякие испытания, и тому подобное. Словом, этот район известен мне уже больше 50 лет. И когда здесь создалась Ужупийская республика, творческие мероприятия начались, я придумал, что надо обязательно проводить поэтические чтения. Это мое место, и я помню совсем иным этот район. Этот район, как, в принципе, и весь Вильнюс, был очень космополитичен, люди разных национальностей жили здесь. И наша школа, сейчас это гимназия Ужуписа, тогда 16-я средняя школа, была очень хорошая. Исключительная школа была! Здесь немецкий язык изучали с первого класса, были и польские классы. И рядом был еще детский дом. Словом, публика была очень разная, и общение этих очень разных людей, их отношения создавали тоже такую особую атмосферу.
Елена Фанайлова: Прекрасный рассказ. Ромас, вы живете здесь давно, и вы не богема, не человек творческой какой-то профессии, а прямо вот, что называется, человек из народа. Как вам все эти романтические представления?
Ромас: Я здесь родился в 1962 году, я с раннего детства живу на Ужупе. Здесь раньше был обыкновенный бандитский район, и вечером выйти люди боялись, даже в магазин ходить. А сейчас прекрасно! Мероприятия разные бывают, творческие люди живут...
Елена Фанайлова: А не раздражают друг друга, что называется, люди простые, которые на работу ходят, у них какой-то бизнес, и вот эти богемные бабочки, художники, музыканты?
Ромас: Нет-нет, они, наоборот, помогают простым людям. Если человеку сходить на концерт дорого, а здесь концерты прямо возле ангела бывают, и все это бесплатно. Это все прекрасно!
Елена Фанайлова: Первая статья конституции рассказывает нам о том, что речка Вильняле имеет право течь, где она хочет, или там рядом с человеком, а человек имеет право жить рядом с ней. Но вторая статья гласит, что человек имеет право на горячую воду, отопление зимой и черепичную крышу. Как эта богемная тусовка, как эти романтические персонажи, которые вроде бы далеки от жизненной практики, создали что-то, что можно и руками пощупать, что защищает действительно людей от дождя, непогоды и так далее? Как при этом удалось быть независимыми от города? И как далеко эта независимость простирается?
Витас Алишаускас: Конечно, это больше шутка, но в каком-то смысле это такая духовная независимость. Я сравнительно недавно живу в Ужуписе, лет 8, наверное. И здесь начинаешь здороваться со всеми людьми, которые кругом, начинаешь как-то опознавать всех без исключения, там бедные, богатые... И тебя начинают опознавать, говорить тебе что-то на улице, не только "здравствуйте", а иногда и больше. В старом городе этого уже нет. С другой стороны, конечно, Ужупис сейчас один из центров туристической индустрии Вильнюса. Если говорить о космополитизме, тут молодежные хостелы, где можно увидеть самых разных национальностей людей, даже экзотических, скажем, людей, говорящих по-португальски. Я живу рядом с этой стеной Конституции, и там вообще весь мир! Видишь, как приходят молодые люди, и понимаешь, что они ищут конституцию на своем языке, не важно, русском, еврейском, китайском, турецком... Видишь, как они рады, как они хохочут, когда читают эти изречения на своем родном языке, и вдруг понимаешь, что они почувствовали себя тоже дома. Вот это и есть независимость в прямом смысле.
Виктор Денисенко: Все действительно так, и когда мы говорим о независимость Ужуписа, мы говорим о независимости личности, личности творческого человека. Эта независимость подразумевает и свободу творчества. Я некоторое время писал такие эссе, где пытался понять Ужупис, и что такое город по отношению к Ужупису, и так далее, и мне кажется, что независимость Ужуписа связана с атмосферой. Я бы сказал, что Ужупис – это в первую очередь атмосфера и самоощущение в этой атмосфере.
Елена Фанайлова: Мне кажется, Андрей, ваш опыт жизни в сквоте очень важен. Как сквоттерские коммуны могли в город встроиться? Городские чиновники еще должны были признать, что Республика Ужупис имеет право на существование.
Андрей Антонов: Да, была добрая воля со стороны городских властей, это еще было до Республики Ужупис, чтобы признать тех людей, которые тогда жили в сквотах, как полноправных жильцов. Не выгнать, не расстрелять, не утопить в Виленке, а просто признать, вставить в структуру, раздать счетчики, дать им варианты. Человек, который пишет, рисует и так далее, он хоть работает руками и головой, но он в юридических моментах никто. То есть эти люди помогли найти необходимый статус юридический и так далее. Насколько я понимаю и помню, это был большой вклад со стороны городских властей. Я не знаю, почему они это сделали, мотивы каждого человека в хорошем или плохом поступке остались в истории, но сам поступок на удивление мудрый, и он помог потом в становлении республики, молодой и независимой. Что касается Конституции, вы постоянно на нее делаете сноски, это очень красивый манифест, это больше манифестация, и корни ее надо искать в движении хиппи, которое так или иначе помяло и Томаса, и Ромаса... (смеются) Я уже младше, поэтому я видел, как “система” уходила, я еще помню людей, которые повязывали фенечки и говорили: "А теперь ты хиппи" – но сам я серьезно в это не играл. Тут же много очень разных людей, которые между собой ни в социальных связях, ни в бизнес-контактах каких-то не подвязаны. Томас и Ромас – это одна история, сквот – это другая история, были еще люди...
Томас Чепайтис: Так что общего типа ужупийца нет, это абсолютно многоликое существо.
Витас Алишаускас: Одно я помню очень хорошо. 1991-92 год – вдруг в Вильнюсе власти ощутили, что что-то такое странное происходит. Вот бандитский район, и что с ним делать, никто не знает. И вдруг выясняется, что как-то спонтанно что-то там творится, и власти сумели поддержать то, что происходило само собой. Вот это, я думаю, самое главное, и потому и можно говорить о какой-то независимости. Потому что не власти создали, а это создалось как-то само собой. А власти, на самом деле, поддержали, осознав, что это, на самом деле, очень хорошо. Я помню дискуссии в министерствах: что делать с Ужуписом? Даже была такая идея, что можно выкупить там такие запущенные дома и продать для посольств, которые только что начали в независимую Литву приезжать.
Томас Чепайтис: Может быть, это и спасло Ужупис, что никто не знал, что с ним делать, и пока думали-гадали, он сам и развился.
Витас Анкундавичус: Недавно в одном мероприятии, не очень веселом, нужно было отстоять свое право, право Ужуписа, на новостройки, и Ромас сказал, что 20 лет мы учились не быть богатыми, а быть вместе. И с чего все началось? Это опять же не мои слова, мы много с Ромасом беседовали на эту тему, а самое главное, что сделано, это порог, дом и дом, и порог разделяет домочадцев от врагов. Мы сумели невзначай, как бы нехотя объеденить всех жителей и аборигенов, и новоселов, здесь сделать так, что они все дома. А если это твой дом, никто ведь не будет ни гадить, ни что-то делать плохое. И когда человек почувствует, что дом – это не только его квартира и его собственный дом, а что и улица – это тоже дом, тогда все будет хорошо. С этого все и началось. И когда местные аборигены почувствовали, что мы их не вытесняем, мы их втягиваем в эту жизнь, они почувствовали себя частью республики, этого нового органа, который рождался. Очень еще вещи памятные... Колонка водяная, которая стоит напротив Ангела. 1 апреля – день рождения Республики. И вдруг из колонки льется пиво! Льется пиво бесплатно. Когда местные увидели, что течет пиво, как они бежали в свои подворотни и возвращались с этими совдеповскими алюминиевыми чайниками... И вдруг пиво кончилось. Потому что небезгранично это было. Другое тоже очень красивое воспоминание, когда первый раз появилась елочка новогодняя, и все вокруг – как, не может этого быть, что здесь елочка! Да, елочка, да, наша...
Томас Чепайтис: Я сам в Москве родился, и мне этот район больше всего напоминает Таганку, которая тоже была бандитскими районом, но у нее были свои выразители, песни Высоцкого, и своя дух, своя культура. Театр Любимова, Театр на Таганке. Так что это как-то связано. Я помню, я там боялся ходить уже, когда был молодым человеком, но когда мне было лет 7, я ходил свободно по всей Москве, и на Таганке у меня приятель жил... Что касается зависимости, когда был первый День рождения Ужуписа, мы писали прошение о проведении праздника, потому что надо перекрывать улицу и все такое, как просьбу провести юмористический праздник 1 апреля. Надо понимать менталитет людей: они не поймут, что это республика. То есть это серьезно или шутка – надо выбирать. И про конституцию спрашивали, серьезно это или шутка. Но жизнь так не различается, есть и то, и то, и серьезное, и с юмором. Но у уважаемого бюрократа свое мышление, и надо к нему подстраиваться, нужна какая-то дипломатия, вежливость, во всяком случае.
Елена Фанайлова: А вы что-то решаете общим советом, сходом? Есть какие-то вещи, которые централизованно решаются?
Томас Чепайтис: Ну, я как-то общаюсь с созданным мной Министерством иностранных дел, послания какие-то выпускаю. Про ужупийский парламент лучше расскажет Витас. Милда знает, как дела обстоят в Центре искусств. Так что это все разные организации, объединения разных людей.
Витас Алишаускас: С любой инициативой можно что-то делать. Если человек придумал что-нибудь, он может это дело сам осуществлять, и никто не будет мешать.
Елена Фанайлова: Я слышала, что Ужупис не любит деньги, в нем нет денег, символ его – это рука с дыркой посреди ладони. Но как можно создать такие красивые галереи, которых здесь полно, такие красивые кафе, эти праздники, о которых вы говорите, как это все можно делать на основе движения воздуха и облаков?
Андрей Антонов: Я думаю, у каждого приличного хиппи всегда была сберегательная книжка, и не в одной сберкассе, это особенность движения. Ясно, что аккумулируются большие деньги. Любой бюджет мероприятия для частного человека большой. Я, например, представляю, чем занимается Томас и его министерство, но движение денег в целом достаточно большое. Памятник – это большие деньги, сложный менеджерский проект. Есть люди, которые не только могут нарисовать проект, но и реализовать его до конца, как исполнители, как менеджеры. Томас на свое министерство сам находит деньги, на издательскую деятельность. Она может для серьезных издателей казаться несерьезной, он и сам человек не очень серьезный. Заречье – это, по большому счету, такой большой "трейд марк", которым пользуются многие. И люди между собой даже слабо знакомы, что активнее, кто менее активный. Это все помогают развитию местного комьюнити, местного сообщества. Я нахожу это интересным и важным как явление.
Елена Фанайлова: Поговорим немного о будущем Ужуписа и, может быть, о его проблемах.
Витас Алишаускас: Ужупис развивается так стихийно, что иногда не понимаешь, где проблема, а где выигрыш. Сейчас идут огромные бои в новом квартале Ужуписа. Это настоящая стройка, я не специалист, тем более это немножко в другом конце, не знаю, хорошо это или плохо. Там стояли советские страшные заводы, а сейчас строится как будто неплохо...
Елена Фанайлова: Да, часть Ужуписа – советские промзоны, и их сейчас пытаются освоить.
Витас Алишаускас: Я думаю, что это очень продуктивно в одном смысле. В Вильнюсе были серьезные дискуссии и конфронтацию по поводу этих строек. Я думаю, как бы это ни кончилось, это будет уроком для всех институций, что не бывает так просто, и иной раз они могут получить серьезные проблемы.
Виктор Денисенко: Я за свою журналистскую карьеру несколько раз делал разные материалы про Ужупис, и каждый раз я слышал опасения, что может умереть эту художественная атмосфера, что все меняется, что приходят какие-то новые жители, район из бандитского превращается в богатый, рядом центр города... Я бы сказал только одну вещь, что именно тот Ужупис, о котором мы говорим, он выживет, если тут и дальше останется какое-то пространство для творчества, самовыражения, и судя по всему, это пространство остается, есть этот "инкубатор искусств". И самое главное, чтобы здесь оставалось место именно для такого самовыражения. Я пришел на Ужупис, если говорить о творческой деятельности, как группа "Город", нас было двое людей с гитарами, и здесь было место, где можно было договориться и вечером устроить выступление, что немаловажно для людей, которых никто не знает, которые только пробуют свои силы. Тогда я познакомился и со всей публикой. Потому что, если ты заходишь в кафе Ужуписа вечером, ты постоянно встретишь кого-то из местных жителей, из аборигенов. И это прекрасно, потому что это тоже создает атмосферу.
Милда Арчикаускайте: Не знаю, что будет в будущем, но хотела бы, чтобы Ужупис продолжал жить. Нужны люди – продолжатели традиций, этих идей, которые не понимали бы их слишком прямо. Это очень хрупкая линия, и можно подумать, что Ужупис – это другое имя свободы, и мы можем тут делать, что хотим, но это не так. Все-таки ответственность – это главное, и она держит Ужупис, а не эта свобода.
Томас Чепайтис: А я еще прибавлю, что Йонас Мекас, один из послов и почетный гражданин Ужуписа, известный кинематографист, сказал: о свободе лучше помолчим. Потому что начнем говорить, потом добром это не кончится, потому что это всех зажигает: свобода, свобода... А потом ужас что происходит. Ну, слабые люди...
Витас Анкундавичус: Все районы богемные почему-то появлялись в запущенных районах, а потом они превращались в богемные районы, а потом уже респектабельные. Увы, но эта участь, я думаю, ждет и Ужупис. Деньги делают свое дело, и то, что я вижу как инженер-строитель, меня не радует.
Елена Фанайлова: То есть вы считаете, что строят не совсем в соответствии с историческими нормами здесь, с обликом района?
Витас Анкундавичус: Так, как строители и архитекторы представляют, как они манипулируют законами, врут в глаза, это я вижу прекрасно. И это не будут хорошие строения в том смысле, что улицы в Ужуписе такие, и пропускная сила их такова, какова есть, и автомобили, для которых предусмотрены подземные парковочные площадки, они все закупорят. В начале 90-х и в начале тысячелетия мы спокойно выходили утром и шли по улице, вечером возвращались. А теперь – "я еду на крутой тачке, так ты со своим "Опельком" или "Гольфом" посторонись".
Елена Фанайлова: Конечно, я не хочу, чтобы так было. Но кажется, что до этого очень далеко еще, и еще немного респектабельности району не помешало бы.
Андрей Антонов: Я не знаю, что будет завтра или послезавтра, но как идет урбанистическое развитие города, скорее всего, так и будет, что закупорятся улицы, и все будет грустно. Но я считаю, что та бацилла низовой самоорганизации, самостоятельности так или иначе дает всходы в других местах Вильнюса: на Антокале образовалось сильное комьюнити, на Снибише, Зверинаце... То есть это движение будет распространяться, как нехорошая болезнь (смеются).
Елена Фанайлова: Доброкачественная бацилла подвига!
Андрей Антонов: Да, и городские власти должны будут считаться с этой болезнью, с этим перебродившим молоком.
Томас Чепайтис: Хочу прибавить, что я по своей болезненной природе тоже распространял по всему миру эту бациллу, и итальянцы очень любят, они приглашают, все оплачивают, театр называют, телевидение – Ужупис. Это синоним в Италии свободы. В Италии называется канал – Ужупис-канал, есть театр "Квеледи Ужупис". Да во многих странах! Есть рок-группы, есть в Атланте, в Америке, "Ужупис-театр", рок-группы по Франции. В Гонконге под именем Ужупис проходят демонстрации за мир и дружбу с Китаем (смеются). Каждый по-своему это понимает. Ужупис вообще смешной, и главное, что тут надо не так уж бояться и плакать, а больше смеяться. Мой друг, священник, писатель, говорит: "Ну, Ужупис – чего вы там республику придумали? Ужупис – это когда вот выходит дядька, стоит голый посреди двора и душем на себя льет, и корыто рядом стоит". То есть люди ведут себя, как хотят, естественно очень. Моя соседка приехала в шубке за 5 тысяч евро, у нее роскошная машина, и я иду, она меня оглядела, как сказал бы Венечка Ерофеев, как дохлый лютик, я понял, что я тут явно не нужен, никчемная личность. Но я подумал: а почему Ужупис – это обязательно какая-то богема, и все? Здесь же известная Кайлю-фабрика, меховая фабрика, здесь люди жили с шиком! Любили и пропивать так, что уж если пропьет, так уж все пропьет. И тут было много мельниц, и делали "тимо тургус" – это такой дорогой довольно материал, из которого делается лайка, лайковые перчатки. То есть это очень разнообразный район. Мы говорим: да, это ужупийская тетка! Она как раз живет у меховой фабрики, и она в дорогой шубке, и все нормально, она соответствует тоже по-своему.
Елена Фанайлова: Стихи прочтем?
Томас Чепайтис: Стихи Антанаса, из книжки, которая называется "Комната", переведу со страницы. Про "Ужупе катинас", это "Кот заречный".
Заречный кот в одиннадцатом автобусе
Занимает немного места.
Заречный кот в одиннадцатом автобусе
Занимает самое удобное место.
Заречный кот на одиннадцатом автобусе
делает круг и возвращается пешком через мост в Ужупис.
Заречный кот проверяет компостеры,
Выметает шелуху от семечек и у консервной фабрики
Выкуривает с шофером сигарету.
Заречный кот имеет право
Играть на инструментах Никодема.
Заречный кот придерживается норм,
Знает, что такое порядочность,
Читает "Ужупе Герольдес"
И уважает свободу совести.
Заречный кот не пьет одеколон.
Заречный кот знает всех ткачих с Вильни,
Но не злоупотребляет этим.
Кыш, Антанас! – говорит мне заречный кот,
Когда мы встречаемся,
И элегантно поднимает сверкающий черный цилиндр.
