Иван Толстой: Наша программа сегодня посвящена забытой странице истории Второй мировой войны. Далекие события восстановил в своем исследовании историк Михаил Талалай. Его книга, выпущенная московским издательством «Старая Басманная», называется «Русские участники Итальянской войны 1943-1945: партизаны казаки легионеры. Мы беседуем с автором. Что вы обозначаете словами Итальянская война?

Михаил Талалай: Да, действительно, это мое собственное выражение, которое я придумал, внедрил для этой книги. Оно показалось мне удобным. Название должно быть афористичным и выразительным. Поэтому - «Русские люди и Итальянская война». Но есть хронология - война 1943-1945 годов. Что произошло в эти годы? В течение почти двух лет - с июня 1943 по май 1945 года - Италия служила театром военных действий. Понятно, что эта война была фрагментом Второй мировой войны, но до сих пор она не имеет своего определенного названия, настолько разными были ее участки - и хронологические, и территориальные. Можно даже говорить о нескольких войнах.

Формальным открытием военного театра в Италии можно считать 11 июня 1943 года, когда англо-американские союзники захватили острова Лампедуза и Пантилерия к югу от Сицилии. Эти острова, причем, ближе к Африке, чем к Сицилии, что мы отчетливо видим сегодня, во время наплыва мигрантов. 10 июля пришел черед и самой Сицилии, куда в одночасье высадилось 150 тысяч солдат союзнических армий. Поэтому дату 11 июня 1943 года можно считать начальной отправной точкой итальянскойвойны. Как называли ее союзники? Очень просто, технически – Итальянская кампания. И в тот момент военная борьба была очень ясной, отчетливой. Великобритания, США и другие союзники нанесли прямой удар во врагу- фашистской Италии. А вот затем начали происходить разные события, которые усложнили военную картину на Апеннинском полуострове. После падения или взятия, оккупации Сицилии, в ночь с 24 на 25 июля 1943 года, на заседании Большого фашистского совета тогдашний глава Италии Бенито Муссолини после голосования был неожиданно низложен и даже арестован. Король Италии Виктор Эммануил Третий назначил главной нового правительства маршала - Пьетро Бадольо, известного участника еще Первой мировой войны. Дальше события стали развиваться драматически.

Помянем, к примеру, один эпизод. В ночь с 23 на 24 августа близ Рима был убит при аресте один из столпов фашистского режима летчик Этторе Мути. Почему я подчеркиваю этот факт? Эту дату многие историки считают начальной точкой гражданской войны в Италии. Этот термин тоже не устоялся. Некоторые его отрицают, другие охотно и очень плодотворно пользуются. Но, тем не менее, военные конфликты стали принимать очертания именно гражданской войны, длившейся до апреля 1945 года. 8 сентября 1943 года - эта дата в Италии очень известна, здесь говорят «до 8 сентября» или «после 8 сентября», понимая, что имеется в виду - новый глава правительства Пьетро Бадольо внезапно объявил по радио о перемирии и о прекращении со стороны Италии военных действий. Однако, никакого мира не наступлю. Напротив, в стране все более и более разгоралась война. Германия перешла к решительным контрмерам и ее вендетта (будем использовать итальянское слово) не заставила себя ждать - и северная, и центральная часть страны, включая Рим, были быстро оккупированы немцами. С соответствующими репрессиями и массовыми депортациями. Они разоружили около 600 тысяч итальянских солдат, большинство которых попало в немецкие концлагеря. Итак, на территории Италии теперь воюют немцами. Они же вызвали из ссылки Муссолини. Это знаменитое похищение Скорцени. И, несмотря уже на апатию и безволие бывшего дуче (хотя, скажем, для Северной Италии он стал сохранять свой титул лидера и вождя), они устроили новую, по сути дела, марионеточную республику, которую называли Итальянской социальной республикой. Ее стали называть Республикой Сало, по столице на севере Италии, где была резиденция Муссолини. Ну, столица, скажем так, административная, номинальная. При этом, существовало еще Королевство Италия, которое называли Королевство Юга. После 8 сентября король и Пьетро Бадольо, глава правительства, бежали из Рима (достаточно позорно- это, в будущем, послужило основанием падения в Италии монархии) в Апулию, на юг, в город Бари, где, под покровительством прибывших туда союзников, учредили свои структуры, тоже, по сути дела, номинальные, так как командовали всем, понятно, англичане и американцы. И вот это Королевство Юга 13 октября объявило войну Германии. То есть, Италия, через несколько месяцев после высадки союзников на Сицилию, объявила войну своему бывшему союзнику. И, конечно, это вызвало величайший гнев и раздражение в Берлине. Эту дату итальянская историография считает официально началом Войны за Освобождение – существует такой официальный термин Guerra di Liberazzione. Однако в этом термине есть некоторый сомнительный момент, потому что и Муссолини, глава Итальянской социальной республики, тоже полагал, что он воюет за освобождение Апеннинского полуострова от англо-американских оккупантов и их приспешников - предателей-монархистов. В тот момент, кстати, Муссолини стал выражать себя ярым республиканцем. Итак, осенью 1943 года страна окончательно распалась на две воюющие между собой части, и вот в этот момент в северной половине страны, где командовали немцы фактически (а, номинально, было правление Муссолини и его Социальной республики), стало разгораться движение Сопротивления. Очень разнородное, но объединенное стремлением покончить с Муссолини и с Гитлером. Оно отличалось от одноименных движений в других странах, скажем, во Франции, в Бельгии, где врагом был исключительно чужеземный оккупант. В Италии врагом были также фашисты Республики Сало.

Таким образом, мы видим на Апеннинском полуострове целую серию, целую череду войн. И стала разгораться, как определяли это, в основном, историки левого направления, антифашистская народная война или партизанская война. И вот таким образом я соединил разные военные конфликты разных государств, наций и внутри самой итальянской нации в одно понятие- Итальянская война 1943-45 годов.

Должен признаться, что из всех моих книг о русско-итальянских связях, эта - была самая печальная и драматическая. Необходимая, конечно, потому что надо было осветить этот фрагмент связей, отношений, истории между нашими двумя странами. Вообще, в целом, русско-итальянские исторические связи – благодатнейшая тема. Обе нации считают себя близкими друг другу по характеру, испытывают взаимный интерес и влечение. Не иссякает сюда поток курортников и туристов, которые желают увидеть прославленные красоты Апеннин, насладиться их климатом. Однако случались и военные конфликты. Сами итальянцы, насколько я подсчитал, трижды приходили с оружием в руках на наши земли. Сначала - как участники наполеоновского нашествия, затем - в Крымскую войну, и затем - вместе с нацистской Германией. Русские контингенты были тут дважды. Под командованием Суворова в рамках русско-австрийской антифранцузской коалиции и во время Второй мировой войны. Если походы Суворова и навигация Ушакова, который действовал в районе Неаполя, уделено много внимания, написаны книги, фильмы выходили, то присутствию и участию русских людей на территории Италии во время Второй мировой войны уделено намного меньше. И вот этот эпизод, очень драматичный и кровавый, я и поставил в центр своей новой книги. Причем, я решил дать общую панораму - не только рассказ о партизанах, но и о тех, кто оказался по другую сторону фронта.

Посудите сами. Данные статистики. Советских партизан (здесь их называли просто русскими, поэтому и название моей книги- «Русские люди и Итальянская война») было порядка 5-ти тысяч человек. С этой цифрой соглашаются все. Может, побольше – наверное, еще какие-то имена найдутся, даже безымянные, скорее всего, уже, в нашем случае, без вести пропавшие, но все-таки 5 тысяч. По другую линию фронта их было более 30 тысяч. Это были и красновцы, казаки, и восточные легионеры. И здесь цифра, я думаю, наверняка много больше, потому что только про казаков говорят, что их было порядка 30-40 тысяч, плюс прибавим к ним более 10 тысяч восточных легионеров. Таким образом можно говорить о 30-40 и более тысячах русских людей, оказавшихся вместе с Гитлером и Муссолини. Многие из попавших сюда коллаборационистов, вынужденных, в ряде случаев, бежали к партизанам, переходили на их сторону или саботировали свои обязанности. Поэтому ситуация была хаотичной. Более или менее понятна история с партизанами. Хотя в советские времена затушевывали, замазывали предысторию, оставались в стороне неописанными и просто забытыми и замолчанными сюжеты, связанные с их появлением. Каким образом эти тысячи и тысячи русских, советских людей оказались на территории Италии? Это связано с уже хорошо изученным и описанным моментом пленения и соответствующими карами советского государства. Поэтому о плене и о вынужденных работах на итальянских фашистов или на германских нацистов не говорилось. Большинство историй, касавшихся русских партизан, начинались с того, что был угнан, был увезен и стал сражаться с партизанами. Поэтому пришлось реконструировать вот эту часть, изначальную часть, как эти люди попали, чем они здесь занимались, в каких условиях, механизмы их перемещения из немецкого или фашистского стана в стан к партизанам. В своей книге я стал употреблять еще один термин, который в нашей историографии мало известен, но он очень точен. Это «нацифашизм». В 1943 году, по сути дела, произошло срастание итальянского фашизма и немецкого нацизма. Начиналось это еще с 20-х годов, сближение этих двух, по сути дела, разных идеологий, но, начиная с 1943 года, оформился окончательно военно-политический и, частично, уже идеологический союз. Не буду сейчас вникать в разницу между фашизмом и нацизмом, это очень интересная тема, но сразу обращусь уже к самому термину «нацифашизм». Борьба была с этой двуглавой гидрой.

Отмечу, что в итальянском Сопротивлении были среди иностранцев не только русские, были англичане, новозеландцы, американцы, но русское участие имело свои определенные характеристики. Во-первых, это было самое массовое участие - более 5 тысяч человек. Во-вторых, это было участие очень яркое. Русские партизаны были наиболее бесшабашной отважной частью итальянских смешанных отрядов. Сами итальянцы, бывшие партизаны, с которыми я встречался, говорили, что эти люди, как бойцы, как войны были на голову выше нас. Сражались они отчаянно. Возможно, что здесь и некоторое восточное пренебрежение к смерти, отрыв от родины, и, конечно, сказывалось и то, что русские партизаны были из числа тех, кто уже прошел горнило войны. Это были бывшие солдаты и офицеры Красной армии, имевшие уже закалку, знавшие поведение немецкого соперника и, таким образом, они выдвигались во многих случаях на первый план, становились даже командирами смешенных партизанских отрядов. Второй момент - их идейная убежденность. Если среди итальянских партизан часто были разного рода шатания (повторю, что в то время война приобретала характер гражданской и нужно было какое-то определение), в Сопротивление уходили и католики, и социалисты, не только коммунисты, левые партизаны, которых называли гарибальдийцами.

Таким образом, не существовало какой-то общей идеи, помимо того, что из Италии должны быть изгнаны немцы и Муссолини должен уйти. В то время как у бывших красноармейцев уже была четкая установка, идейная, политическая - борьба с нацизмом и фашизмом. Еще один интересный момент. Русские партизаны принадлежали к числу тех, которые не собирались покидать воюющие Апеннины, в то время как для союзников существовали очень хорошо налаженные тропы, их уводили через горы, через Альпы в нейтральную Швейцарию, где союзники, захваченные в плен и освобожденные подпольщиками-партизанами, дожидались окончания войны. Большинство русских отказывались от этого пути. Мне известны лишь редчайшие эпизоды, когда они соглашались отсиживаться в нейтральной Швейцарии. Напротив, известен случай командира Даниила Авдеева, который ушел в Швейцарию, но попросился, чтобы его вернули обратно в партизанский стан, где он продолжил воевать, где стал командиром отряда с характерным названием «Сталин», и погиб в перестрелке с немцами. Получил ряд наград. Довольно известная личность, которой посвящено много исследований и, даже, целая итальянская книга.

Иван Толстой: Расскажите, пожалуйста, об этих, столь разных категориях русских, которые принимали в этой войне участие.

Михаил Талалай: Казаками и казачьим станом, казачьей армией мне пришлось заниматься раньше, чем партизанами. Потому что эта страница была вовсе ненаписанной. Если о партизанах удалось узнать много нового, то казачья история на севере Италии до поры до времени оставалась просто белым пятном. И поэтому энтузиазм историка и мое чутье подсказывало мне обратить персональное внимание на эту историю, драматическую историю, но связанную с яркими именами, такими как Петр Краснов и другими казачьими лидерами. Шкуро, например, оказавшемся осенью 1944 года на территории Италии. И, наконец, третья категория это восточные легионеры. Это очень особая часть Итальянской войны тех лет, которой мне пришлось заниматься благодаря моему сотрудничеству с нынешним азербайджанским посольством, находящимся в Риме. Так получилось, что, занимаясь разного рода историями тех лет, я выявил ряд сюжетов, связанных с азербайджанцами, с так называемыми легионерами, хотя были не только они. История формирования этих восточных легионов сейчас достаточно описана. Из таких сюжетов, которые изначально захватили мое внимание, это была гибель большого отряда азербайджанских солдат, которые уже в последний момент пытались уйти от немцев, однако их настигли каратели и уничтожили. Была массовая казнь, кровавая расправа, было за раз убито более 100 человек, которые уходили в Швейцарию, массовая была экзекуция. Братская могила, которую я открыл, о которой рассказывал. И плюс еще несколько интересных историй, именно азербайджанских, потому что их здесь было много, в том числе и азербайджанский герой Мехти Гусейн-заде по прозванию Михайло, воевавший на северо-востоке Италии, в зоне Триеста, и получивший звание Героя Советского Союза, тоже бывший легионер. Эти и другие кавказские истории потом у меня сложились в целую книгу, которая вышла у меня на итальянском языке - «С Кавказа на Апеннины». Вышла она года три назад и, работая над этой книгой, мне удалось подробно узнать о формировании азербайджанских легионов и, понятно, соседствующих с ними кавказских, грузинских, туркестанских и прочих. Это была такая хаотичная, аморфная масса, непонятная итальянцам. Итальянцы называли их всех, скопом - «русские монголы». Им было трудно различить огромное количество этих народностей и национальностей, поэтому, конечно, очень неправильно, так архаично – монголы, Чингисхан - вся эта масса, которая хлынула в немецкой форме, подчеркну, на север Апеннин, как щит нараставшему партизанскому движению, была окрещена итальянцами как «русские монголы».

Что касается партизан, то одна из центральных глав моей книги… Как вы понимаете, это большая мозаика, поэтому здесь несколько центров, но, все-таки, один из стержней моего повествования это история римского подполья. История уникальная. Существовала целая группа белоэмигрантов, достаточно молодых тогда, которые «после 8 сентября» (будем использовать этот итальянский образ), оказавшись в Риме уже под пятой немев, решили каким-то образом помочь борьбе Советского Союза. Среди них самое яркое и известное имя это Алексей Флейшер. Он вернулся потом в Советский Союз, имел очень сложную судьбу, а в 50-е годы когда уже репрессии против репатриантов стали стихать, он пытался издать свои воспоминая, списывался с Сергеем Смирновым, известным писателем и исследователем белых пятен Великой Отечественной войны, поэтому какие-то фрагменты его мемуаров в той или иной степени публиковались. Тем не менее, удалось найти и опубликовать новые его мемуарные записки, которые дают много нового, интересного о работе римского подполья. К Алексею Флейшеру примыкали такие люди как Василий Сумбатов – поэт, белогвардеец, враг советской власти, который, тем не менее, в тот момент решил также поставить свою судьбу (потому что все они, понятно, рисковали своими жизнями) на борьбу против «нацифашизма». Известны и другие имена и очень любопытные судьбы. Например, Кузьма Зайцев, который был из крестьян, из купцов, тоже недруг советской власти, но тоже в тот момент решивший быть со своими товарищами по Римскому подполью. Он, кстати, наотрез отказался возвращаться в Советский Союз и потом уехал в Латинскую Америку. Людмила Бенвенутто, очень интересная личность, по отцу – итальянка, по матери – русская, воспитывавшаяся в Советском Союзе. Но в конце 30-х годов, когда началась кампания по зачистке граждан возможно вражеских стран, в том числе, Италии, она была выслана в одночасье, вместе с другими итальянцами, которые даже не знали итальянского, из СССР в Италию, и также стала участницей подполья. Это подполье было интересно тем, что оно вовсю оперировало и сотрудничало с Ватиканом, со студентами известного иезуитского колледжа «Руссикум». И, несмотря на запутанные отношения Ватикана с «нацифашизмом», в его среде также существовало несколько людей, которые очень деятельно участвовали в подполье. Самое известное имя это Дорофей Бесчастный. У этого человека очень печальная судьба. После его возвращения на родину, через лагеря и отсидки, он стал вести очень ярую антиклерикальную кампанию. Его, конечно, использовали, подставляли, скажем так, по-жаргонному. Но в 60-е годы он, неожиданно для своих соратников по подполью, стал разоблачить Ватикан, и они сами стали давать ему отпор, но в советских условиях это было невозможно - Ватикан был одним из главных врагов советского правительства, поэтому помощь Ватикана, которая действительно была и существовала достаточно деятельно - и продовольствием, и одеждой, и, как сейчас говорят, логистикой, она всячески очернялась Дорофеем Бесчастным. И тот же самый Флейшер упрекает своего бывшего товарища по оружию в его, по сути дела, лжи. Чем занималось римское подполье? Надо учесть особенности Рима. Он был объявлен открытым городом. Это означало, что воюющие стороны были призваны не воевать на территории Рима, чтобы сохранить его историко-культурное наследие. Здесь было мало или вообще не было террористических актов, актов возмездия против оккупантов. Самый известный из них закончился новой трагедией, когда немцы расстреляли более 300 заложников. Поэтому на территории самого «Вечного города» такой вооруженной борьбы не существовало.

И, возвращаясь к Дорофею Бесчастному, он просто сочинял свои военные акции о том, что он уничтожал немцев в темных углах, их расстреливал – это все были выдумки, скажем так, запутавшегося человека. Чем занимались участники римского подполья-белоэмигранты? Они разыскивали поблизости от Рима места сосредоточения бывших красноармейцев, ставших военнопленными, затем, через итальянцев-антифашистов, они наладили бегство бывших военнопленных. И это бегство происходило через Рим. Их приводили в Рим разными тайными тропами, это было настоящее подполье, здесь за ними ухаживали, приводили в порядок и рассредоточивали по другим местам, уже местам боев, открытых партизанских действий. В результате такой деятельности было вызволено и отправлено к партизанам более сотни человек. Такая яркая и очень интересная страница. После того как в Рим вошли англо-американские союзники, большинство этих людей было собрано, русских и советских партизан, и состоялся очень интересный эпизод - прием в Ватикане у римского папы Пия 12 русских солдат, которые русским отрядом, со знаменем Советского Союза, промаршировали через весь Рим и были благосклонно приняты тогдашним римским папой Пием 12. Что касается новых имен, то я бы назвал, в первую очередь, имя Льва Гинзбурга. Дело в том, что он был забыт советской историографией по разным причинам. Лев Гинзбург родился в России, в Одессе, и мальчиком был вывезен своими родителями в Европу после гражданской войны и революции. Сначала в Берлин, затем в Турин, где он и сформировался, как, в первую очередь, литератор и переводчик. Талантливый человек, он поставил свое перо на переводы русской классики и сам себя называл «рабочей лошадью литературы». Переводил Толстого, Гоголя. Был антифашистом и за это поплатился – был сослан сначала в ссылку в глухой горный центральный район, в Абруццо, где продолжал свою антифашистскую деятельность. Льва Гинзбурга погубила его страстность, потому что, не дожидаясь окончательного падения фашизма в Риме, он тайком пробирается из ссылки в «Вечный город», снова начинает выпускать листовки, его арестовывают в типографии и он погиб в застенках, во время пыток нацистами. Своему сокамернику перед смертью он сказал замечательные, проникновенные слова: «После окончания войны мы с вами должны научиться не ненавидеть немцев». То есть, он заранее предупреждал - не обращаться к мести против немецкого народа.

Лев Гинзбург, конечно, одно из героических имен, достаточно хорошо известное в Италии, и мне было важно рассказать о нем и русскому читателю. Унас сейчас больше знают его сына, прекрасного, блестящего историка Карло Гинзбурга. Но если это имя такое блестящее, великое, то в ряде поисков мне удалось разыскать людей менее известных, но, тем не менее, которые своими судьбами создали общую панораму русского участия в итальянском Сопротивлении. В частности, хотел бы назвать имя Александра Улитина. Это случай уникальный, потому что он жив до сих пор. Конечно, он в возрасте, уже в достаточно тяжелом состоянии, я общаюсь с его детьми. Но этот русский партизан еще жив, он живет на севере Италии, он также сражался в партизанских гарибальдийских отрядах, попал на запад как остовец, во время зачистки гражданского населения он был выслан в Польшу, затем во Францию, скрывался под разными поддельными, фальшивыми именами, затем был послан как подневольный рабочий на север Италии, бежал к партизанам, участвовал в боевых действиях и (это достаточно частая партизанская история) полюбил местнуюдевушку-связную. Именно поэтому он и не вернулся в Советский Союз, хотя хотел, как подавляющее большинство советских партизан. Но жена ему не позволила, потому что уже был ребенок, и он остался. Со сложностями, потому что сами итальянцы уже не хотели его и пытались выслать в СССР. Но он остался и благополучно прожил жизнь на севере Италии.

Еще несколько интересных фигур, которые мне удалось осветить. В том числе это партизан Нури Алиев. Одна из азербайджанских историй. Ядолго и подробно занимался, с разных сторон я подступался к этой истории. Нури Алиев сначала мне встретился в метрических книгах Миланской православной церкви- он принял крещение и в тот же день венчался - но не как Нури, а как раб божий Александр - с итальянской католичкой, тоже партизанской связной. И после этого венчания молодые, обвенчанные, пытались вернуться в Советский Союз вдвоем. Но эта пара была разлучена, обратно вернулся только Нури. И следы его исчезли. Его жена, оставшаяся в Италии, Джина, предпринимала огромные усилия для того, чтобы разыскать своего мужа. Явстречался с этой женщиной накануне ее смерти, она уже скончалась, которая буквально умоляла найти его мужа - она страдала из-за того, что думала, что муж был расстрелян из-за того, что у него была жена итальянка, из-за того, что он пытался вернуться в Италию. Такие до нее доходили слухи. И, в итоге, мне удалось разыскать следы Нури Алиева и сообщить его жене перед самой кончиной. Дело в том, что раньше невозможно было его найти, потому что в Азербайджане он уже не остался. После десятилетней отсидки он уехал в Россию и, не буду углубляться в эту историю, у него там появилась новая семья, он там взял приемную дочь, и уже эта приемная дочь вышла на меня, прислала мне недостающий фрагмент судьбы советского партизана Нури Алиева, женившегося на итальянке и желавшего даже остаться в Италии. Но,благодаря ее настоянию, оказавшемуся, в итоге, в Советском Союзе.

Интересно, что Нури Алиев, который, я думаю, был первоначально легионером, хотя точных сведений у меня нет, он итальянцами сначала назывался «монголом». Эти «монголы», восточные легионеры, которые переходили к партизанам, они становились русскими. Русский это тот, который в Сопротивлении, «монголы» это те, которые с немцами. Мне довелось найти в итальянских архивах разного рода документы о деятельности бывших восточных легионеров и о том, как их воспринимали итальянцы. Документ одного бакинца начинался очень характерным образом. Он писал на ломаном итальянском, но достаточно понятном, так: «Я русский, но я азербайджанец». Вот такая была в то время ситуация с национальностями.

Тут я хочу вспомнить еще один эпизод про партизан. Естественно, что участие советских партизан было достаточно хорошо изучено и здесь, в Италии, преимущественно, конечно, левыми историками, коммунистами, и в самом Советском Союзе. Пожалуй, самое яркое имя – Федор Полетаев, герой Советского Союза, герой Италии, он похоронен в Генуе, погибший в горах Лигурии. И, благодаря его героической смерти, спасся целый партизанский отряд. И, казалось бы, здесь уже трудно что-то дополнить, потому что о Федоре Полетаеве выходят книги, фильмы, это, пожалуй, центральный образ русского участия в итальянском Сопротивлении. Но и здесь обнаруживаются интересные нюансы, о которых прежде не говорилось, по понятным причинам. И получается, что Федор Полетаев, похоже, по всей вероятности, был убит не немцами, как это пишется в большинстве публикаций о нем, а своими же соотечественниками, теми же самыми «монголами», о которых я прежде говорил. Об этом писали его соратники по оружию. Мнепопался документ, небольшая публикация еще 1946 года, где бывший партизан-итальянец рассказывал, что в том отряде, на который отважно бросился Федор Полетаев, находились наряду с немцами и «русские монголы». В отечественных публикациях всегда писалось так – были немцы. И, в принципе, как историк, я могу понять - раз в немецкой форме, значит, немец. Но все-таки меняется многое, если в этой немецкой форме был кавказец. И полагают, сейчас это пока устное мнение, что Федор Полетаев, будучи человеком горячим, услышал в рядах немецкого отряда русскую речь, потому что «монголы» – кавказцы, туркестанцы, выходцы из советской Азии - говорили между собой по-русски, (поэтому - «русские монголы»), и, услышав эту русскую речь, он в ярости, в негодовании бросился против этого отряда, вероятно, призывая их сложить оружие. Уже был конец войны и в других случаях это действовало - партизаны убеждали «русских монголов» уходить от немцев. Но в этот раз кто-то выстрелил и Федор Полетаев пал смертью храбрых.

Если же вернуться к казачьим историям, то самыми интересными остаются свидетельства писателя Бориса Ширяева, творчеством которого я последние годы много занимаюсь. Борис Ширяев - литератор первоклассный, поэтому тексты, которые он оставил нам, и которые я вновь предложил русской публике, они прежде существовали в очень труднодоступной эмигрантской периодике, это действительно свидетельство из первых рук, которое дает очень яркую и живописную панораму казачьей жизни. Борис Ширяев намеревался написать роман-эпопею о казачьем стане, но это ему не удалось, и он сочинил так называемый «Дневник есаула Петрова» - вымышленный персонаж, но помогший Ширяеву от лица этого есаула пересказать события осени и зимы рубежа 1944-45 годов. В том числе, интересное обстоятельство - этот есаул Петров рассказывает и о самом Ширяеве. Там это зашифровано одним инициалом «Ш.», но понятно, что речь идет о самом литераторе, пребывание которого в казачьем стане это еще одна гротескная деталь всей этой истории. Ширяев преподавал литературу казакам. Вот представьте, в годы войны, когда немцы посылали казаков в качестве живого вооруженного щита против красных партизан… С ними существовал и цирк, и каких-то верблюдов они с собой привезли, и драматические спектакли, и казачьи пляски они устраивали перед ошеломленным местным населением. И, наряду с такой фантасмагорией и с кровавыми эпизодами стычек с итальянскими партизанами, существовали и курсы по русской литературе, которые читал Борис Николаевич Ширяев. У него к тому времени сформировался свой определенный взгляд на русскую и советскую литературу, в которой он выделял здоровое народное начало – Толстой, Пушкин, Лесков, которого он обожал, и то, что, по его мнению, разлагало, вредило русскому духу – Белинский, Чернышевский. И тут он мостик перекидывал и к Серебряному веку, который он считал вредным для русского духа. Но, из числа позитивного, он выбирал и советских писателей, того же Шолохова, о котором он преподавал казакам, одетым в немецкую форму. Итак,«Дневник есаула Петрова» с комментариями (в первый раз даны исторические комментарии, которые описывают разных героев казачьего стана) вошел в мою новую книгу.

Иван Толстой: А кто до вас писал на эту же тему? Какие существуют исследования и мемуары?

Михаил Талалай: Уже в 70-е годы появилась книга, которая считается классической, это исследование итальянского бывшего партизана Мауро Галлени. Книга сначала вышла по-итальянски и переведена на русский. Мауро Галлени, член итальянской Компартии, был историком скрупулезным, но понятно, что его идейная ангажированность придала русскому, советскому участию в Сопротивлении очень, скажем так, характерные черты - за рамки этой книги были вынесены многие эпизоды и судьбы. То же самое происходило и в нашей отечественной историографии. Как публицист много публиковал Сергей Смирнов.

Из историков, в первую очередь, я бы назвал свою учительницу, которая вела мою диссертацию в Академии наук, Нелли Павловну Камолову, уже скончавшуюся, и собиравшую, выпускавшую такие сборники как «Движение Сопротивления и политическая борьба в Италии», «Движение Сопротивления в Западной Европе», такая книга как «Европейское антифашистское Сопротивление» в сборнике «Тоталитаризм в Европе ХХ века». Эти книги, надо сказать, книги честные и ответственные, тем не менее, отражали лишь одну, «левую» часть той истории, «левую» идеологически, участие коммунистических партизанских отрядов, и, естественно, до моей книги никто не пытался воссоздать полную панораму присутствия русских людей на воюющих Апеннинах. Ядумаю, уже по понятным причинам, давалась только часть, по одну линию фронта. Важно, как вы понимаете, непредвзято дать всю эту сложную картину, показав и русских людей, пришедших на апеннинскую землю, и тут я вспомню слова одного итальянского историка, который изучает партизанское движение. Он сказал: «Да, они пришли на нашу землю вместе с нашим врагом, но многие из них стали затем бороться против него». И это одна из причин, почему следовало описать появление здесь и казаков, и легионеров, и другого типа коллаборационистов. При этом не следует преувеличивать, конечно, многие из этой категории по разным причинам оставались до конца вместе с оккупантами, и затем всеми силами, всеми правдами и неправдами старались избежать насильственной репатриации. И ей посвящены последние главы моей книги - о том, как, кто и когда возвращался в Советский Союз. Это также большая и достаточно болезненная, драматическая история.

Иван Толстой: А вы встречались с кем-то из героев вашей книги?

Михаил Талалай: Работая над этой книгой мне пришлось войти в общение с сотнями людей. Это и мои коллеги, которые уже занимались, были на подступах к той или иной теме, и мне приходилось сводить воедино те или иные исследования, составлять эту сложную мозаику, и я благодарен этим своим коллегам. Но довелось мне, конечно, брать информацию и из первых рук. Одна из героинь моей книги - Магдалена Гирш. Я встречался с этой интересной женщиной, уже покойной, она сама родом из Таллинна, из Эстонии, но достаточно спокойно называла себя русской - так называли ее в Италии. Вышла она замуж в середине 30-х годов за молодого итальянского офицера, переселилась в Италию, и ее супруг был одним из тех, кто ушел к партизанам, отказался воевать после 8 сентября с Муссолини, и с немцами перешел на нелегальное положение. И вместе с ним его жена. Онанаписала свои воспоминания на итальянском языке, мы их перевели на русский, где Магдалена Гирш описывает их участие в Сопротивлении в центральной части Италии, в районе Флоренции, в районе Ливорно, где они скрывались от немцев и чернорубашечников и участвовали в итальянском Сопротивлении. Довелось мне общаться с детьми Александра Улитина, ныне здравствующего партизана. И его дети, уже они итальянцы, по-русски не говорят, предоставили мне материалы и дневники их отца, участника итальянского Сопротивления. Приемная дочь азербайджанского партизана Татьяна Алиева, она взяла фамилию своего приемного отца, также снабдила меня многими материалами, фотографиями, рассказами о судьбе своего отца. И, пожалуй, в первую очередь мне следует назвать имя Алексея Коляскина из Тулы, внука партизана Алексея Коляскина, одного из тех, которых увел из немецкого плена в Рим Алексей Флейшер, и который затем ушел уже к итальянским партизанам. Алексей Коляскин передал мне неопубликованные воспоминания своего деда. Только частично они выходили. Особенно печальны первые страницы, когда рассказывается о начальном разгроме Красной армии, о пленении Алексея Коляскина, об издевательствах в плену, отправке в Италию - вот эти части никогда не публиковались. И, конечно, очень подробно дан рассказ о Риме, об Алексее Флейшере. Поэтому это переплетается и с моей собственной реконструкцией русского подполья. И затем о его возвращении через фильтрационные лагеря уже обратно, в Советский Союз. И дневник Алексея Коляскина завершает мою книгу. Выходили в советские времена воспоминания двух других партизан, сражавшихся в Италии. Это Тарасов и Переладов. Оба их мемуара вышли, как ни странно, под одним и тем же названием - «Записки русского гарибальдийца», они достаточно широко цитируются. Записки Алексея Коляскина вышли впервые. Возможно, они бы были опубликованы и раньше, но их автор скончался преждевременно. Ему было 58 лет, когда он приехал в Ленинград, на свою родину, в 1970 году, в момент 25-летия празднования победы. Во время выступления ветеран разволновался и 9 мая 1970 года скончался прямо во время своего выступления. Ему было всего 58 лет. Думаю, поэтому эти «Записки» не увидели свет раньше. Сейчасже они оставили очень значительное заключительное приложение к моей книге «Русские участники Итальянской войны 1943-1945: партизаны, казаки, легионеры».