Пишет дальнобойщик Вилли Мюллер из Германии. Он казахстанский немец, живет там много лет. Читаю: «В минувшие выходные собрались родней у сестры на обед, сидели, разговаривали. О России и политике - вообще ничего. Они знают мою позицию и потому молчат. За одним столом, но по разные стороны баррикады». Хорошо сказано: за одним столом, но по разные стороны баррикады. «Большинство переселенцев, - продолжает Вилли, - выходцев из Казахстана, имеют к России такое же отношение, как к Украине, Узбекистану, Белоруссии и остальным бывшим советским республикам, то есть, никакое, но те никакой реакции не вызывают, за исключением Украины, а вот на России сосредоточено все внимание. И на вершине всего – царь-батюшка. Что бытие определяет сознание, с этим можно согласиться только частично. Вот простейший пример. Сейчас я стою близ Магдебурга, меня задерживает проблема с разгрузкой. Припарковался на боковой улочке. Кто-то постучал в дверь кабины. Я выглянул. Стоит человек и говорит: колеса твоей фуры на газоне, это не есть хорошо, ты протяни ее чуток вперед, чтобы колеса целиком оказались на асфальте. Будь это в Казахстане, я бы послал его не буду уточнять куда, здесь же говорю: «Извините» и выполнил указание. В общем же, по моим наблюдениям, сознание российского немца здесь формирует не бытие, а российское телевидение. А сознание немца из бывшей ГДР все еще поражено социалистическим прошлым. Материальных отличий в жизни в обеих частях страны уже нет, многие восточные живут в западной части, все читают одни газеты, смотрят одно телевидение, но тех, кто из восточной части, красный цвет их бывшего социалистического отечества теперь больше тянет на коричневый, на расизм, нацизм, реваншизм. Эту заразу можно вытравить только каким-нибудь Нюрнбергским трибуналом… Кажется, что-то проясняется с разгрузкой. Полдня пропало, но я рад, что за это время написал вам письмо», - так заканчивает Вилли Мюллер. Письмо он, между прочим, написал по-украински. Вот мир, в котором мы живем. Где-то в Германии, близ Магдебурга, на боковой улочке, в ожидании разгрузки сидит в кабине фуры казахстанский немец Вилли Мюллер и выстукивает на своем айфоне письмо на украинском языке в Русскую службу американской радиостанции «Свобода», обретающейся в чешской столице. Письмо о том, что не только бытие определяет сознание… Спасибо за письмо, Вилли, рад, что вы все-таки дождались разгрузки. Мир-то современный, а даже немцы еще не могут поставить дело так, чтобы каждая фура разгружалась сразу по прибытии к месту назначения. Логистика, как видно, такая громоздкая и хитрая штука, что окажется по зубам, наверное, только следующей эпохе. Между делом вы подарили нам точное и красноречивое выражение: за одним столом, но по разные стороны баррикады. И «на вершине всего – царь-батюшка». Это даже потянуло меня на историософию, Господи прости. Науку мы оспаривать не будем, науке всякой по заслугам честь, но некоторые очень непростые вещи обыкновенный более-менее образованный человек понимает не только не хуже, а иной раз лучше, чем она, наука. Это относится и к тому, что значит первое лицо в России, сколько от него зависит. Люди говорят и говорят, пишут и пишут о Путине. Ловишь себя на желании сказать: мужики, ну, может, хватит так много о нем, надоедает в самом деле! Но мужики продолжают: Путин, Путин, Путин. И тогда задумываешься, в чем тут дело. Дело не только в роли личности самой по себе. В России все крупнейшие перемены связаны с уходом первого лица. Кончился Николай Первый, этот злосчастный, по слову Тютчева, человек - и кончилось, наконец, крепостное право. Погиб Александр Второй – и прекратилось ослабление самодержавия, отрекся Николай Второй – и самодержавие исчезло, умер Ленин – умер и рыночный социализм, умер Сталин – и почти пал сталинизм, сняли Хрущева – и явился застой, умер Брежнев – и вот перестройка, отрекся Горбачев – сменился общественный строй, отрекся Ельцин – и зазвучал сталинский гимн. После этого не всегда значит из-за этого, но тот факт, что большие перемены наступают после ухода первого лица, прочно сидит в общей памяти. Не поэтому ли мы и слышим: Путин, Путин, Путин? Вот и Вилли Мюллер из Германии пишет нам, что в его родне разговор о России – это, прежде всего, разговор о ее царе-батюшке. Одним хочется, чтобы он сидел вечно, другим – чтобы поскорее освободил место. Это ведь разговор о переменах: кто-то их опасается, кто-то ждет не дождется.

Автор следующего письма откликается на Двенадцатое апреля – на празднование пятьдесят пятой годовщины запуска космического корабля «Восток» с человеком на борту. «Я помню, - пишет он, - этот восторг в двенадцать своих лет, но уж больно шумно было потом. А теперь остыл как-то, узнал о нюансах этой почти что авантюры с вероятностью успеха менее пятидесяти процентов, а узнал от своих военных учителей, в Госкомиссию тогда входивших. Самому довелось и в программе "Аполлон-Союз" принимать непосредственное и активное участие, там уже было надёжнее, и в обработке данных с первых космических станций. А сегодня бледно выглядим, мягко выражаясь, в продвижениях в этой сфере. Обгоняют нас Маск и ему подобные. Соревнуемся только в гонке вооружений с США. В остальном в арьергарде, надувая щёки. Обидно за державу мне, какому-никакому, но патриоту своей Отчизны, а не Его Превосходительства с его командой. С уважением Игорь».

Это поразительное письмо, на мой взгляд. Старый инженер, далеко не средней квалификации, как можно понять, уверен, что при должном руководстве Россия могла бы быть сегодня такой же технически успешной, как Соединенные Штаты Америки. Я вспомнил строку советской песни: страна мечтателей, страна героев. Он не преувеличивает возможности своего отечества, нет! По-моему, он – даже он! – не совсем ясно представляет себе, как далеко продвинулись Штаты, буквально взлетели и продолжают набирать высоту.

В эти дни базары завалены разноцветным мусором, который называется искусственными цветами. Седьмого мая, если не ошибаюсь, этим мусором будут засыпаны кладбища. Читаю письмо: «Вот ходила на базар - ключи делать. Ну, пока их делал хлопчик, бродила, слушала и смотрела кругом. Сейчас у народа истерика - поминальные дни. Дак надо ж в пожарном порядке оградки на кладбище покрасить и так далее. Ну и цветочков пластмассовых прикупить, чтобы было. Весь базар и прилегающие улочки запрудили тетки, продающие эти страшнющие пластиковые цветы. Вот одна продавщица и говорит другой с чувством: "Кто один цветочек покупает - тот совсем пропащий. Кто два - тоже. Три - дурень, четыры – ну, так-сяк. А кто букет берет, у того сердце есть. Я тебе точно говорю». Товарка ей отвечает: «Ага. И я тоже заметила. Я вчера в центре была на кладбище, дак там на могилках - страх. Редко-редко у кого букет. В основном, один-два цветочка. Люди - свиньи. Чистые свиньи".

Статистика знает все. Но и без нее мы можем сказать, продавцы каких товаров и услуг сегодня довольны своими покупателями, несмотря на известные затруднения. Не жалуются знахари, гадалки, самогонщики, интернетчики, вербовщики всякого рода, торговцы рядовыми видами хлеба, солью, дешевыми конфетами. Какое, однако, важное, поистине эпохальное выражение: «хлебобулочные изделия». Первейшее из советских выражений. На века. Ну и «кость пищевая», конечно. А импортозамещение только что подарило населению седьмой части мира «сыроподобный продукт». Так и значится на упаковках: «сыроподобный продукт».

Похоже, наши слушатели не собираются прекращать начавшийся некоторое время назад разговор о здравоохранении в России. Господин Билык из Краснодарского края рассказывает свои медицинские истории, как он их называет. Читаю: «Однажды врач осмотрел меня и выписал лечение, даже не приехав на вызов, когда я лежал с высокой температурой. Вылечился я, к счастью, самостоятельно, и думал, что вызов затерялся. Всякое бывает... Но потом, через месяц, в карточке увидел отметку врача о посещении меня на дому и назначенное им, этим врачом, в тот день лечение... Не смог, по направлению, вовремя госпитализироваться для глазной операции. Тоже бывает... Но когда через год я заглянул в карточку, там было чёрным по белому написано: "Послеоперационное лечение прошло успешно". Отлежал как-то декаду в глазном отделении, а через пару дней после выписки прибежал к участковому окулисту с кроваво-красными воспалёнными глазами. Оказалось, что в этой больнице пытались скрыть вспышку вирусного конъюнктивита… Предбанник, в котором томятся люди на госпитализацию и пункт скорой глазной помощи, куда обращаются инфицированные - совмещены! Как мне пояснили, "из-за недостатка площадей". Только теперь до меня дошло, зачем прихватили Крым», - пишет господин Билык.

Скажу то, что все знают. Знают все – и, однако, скажу. Такие истории и случаи показывают, что служивое племя в России, в данном случае – медицинское, уже почти ничего не боится. Почему? Потому что когда врач пишет, что он сделал такую-то операцию такому-то гражданину, хотя не видел его в глаза, это значит, что он знает, что если попадется, то ни на скамью подсудимых не сядет, ни «волчьего билета» не получит. Откупится. Откупится частью тех денег, которые собирает с больных в карман своего белого халата. За всякий непорядок – своя такса. Так и в школьном деле, да в любом. Так было всегда, но только сегодня это стало общим правилом и делается открыто. Вслух об этом не говорится, но так, как не говорится о воздухе, которым дышат. Картина, если посмотреть на нее не замыленным взглядом, даже загадочная. В России не самое безграмотное на свете население. Миллионы и миллионы с высшим образованием. Не самое забитое население… И вот оно не в состоянии наладить охрану собственного здоровья так, чтобы это была действительно охрана, а не разрушение. Не хотят постараться… И ведь не для дяди, а для себя, для собственных детей! С другой стороны, хватает соборного ума, сноровки, чтобы устроить подпольное или параллельное здравоохранение. Оно уже устроено, идут последние доделки. Подпольное, но при этом совершенно открытое. За деньги, по блату, по знакомству, по бартеру можно все – все и делается, не так, как в Германии, но все-таки лучше, чем законным путем. Не знаю, есть ли уже гаражные лаборатории, где анализов крови, мочи, кала и чего там еще не надо ждать неделями. Если нет, то вот-вот появятся, не сомневаюсь, ибо жизнь не стоит на месте. Странная, надо признать, жизнь, очень странная, но на месте не стоит. Они будут в гаражах, медицинские лаборатории, будут! И рентгены будут, и томографы, и аппараты для переливания крови – все будет, ибо любит русский человек жить в подполье. В подполье, но у всех на виду.

«Анатолий Иванович, признайтесь, вы в какой-то мере придерживаетесь расхожего представления, что на 3ападе оголтелый индивидуализм, а вот Московия - страна повального коллективизма или общинности. Думаю, вы скажете, что первое хорошо, второе плохо. А всё не так! Мы пауки в банке, всем плевать друг на друга, каждый старается грести под себя. Вы сейчас видите, как мы злобствуем на украинцев. Не дали себя подмять, вот фашисты! Воинствующие индивидуалисты, мы не способны объединяться. Недалеко то время, Анатолий Иванович, когда все будут злобствовать по отдельности. Каждый на своей кухне и скамейке. Слово "республика" переводится как "общее дело", так вот общих дел у нас нет! Бывают общие разговоры, но не дела. Для совместной болтовни и прогулок коллективизма не требуется. Коллективизм начинается там, где нужны совместные действия. Киевляне собираются на Крещатике, вступают в драки с ментами - это уже действие. В этом отношении контраст с Москвой чудовищный. Понимаете, киевлянин видит другого киевлянина, толпу киевлян. И они вместе, сговариваясь или нет, приступают к действиям. Москвич может прийти на митинг. Но он ничего не хочет делать с другими москвичами. Все друг друга опасаются. Никаких революций у нас не произойдёт».

Ну, киевляне тоже не такие уж большие коллективисты, как, видимо, думается этому слушателю «Свободы». Просто у них страха чуть-чуть меньше. С этим считался и режим Януковича до последнего часа. Кроме того, у ментов и военных не было великодержавного воодушевления. В их мысленном и устном обиходе не было слова «государство», просто не было – и все, так это во многом и сейчас. Это не только минус, но и плюс, прибавляющий населению раскованности. В Киеве нет Кремля, где «рабства дикого еще живут микробы, /Бориса дикий страх, всех Иоаннов злобы». Или «кишат микробы»? Не помню, как у Ахматовой… Наконец, в Киеве бойчее, чем в Москве, пишущая братия. Кто призвал народ на Майдан и сам первый туда пошел и был там все время? Пишущая, снимающая, вещающая, рисующая, поющая братия, особенно - горстка щелкоперов. Так когда-то пренебрежительно называли сочинителей; писали они, как известно, гусиными перьями, а те щелкали по ходу дела, и тем звучнее, неприятнее для начальственных ушей они щелкали, чем ретивее, высунув язык, выводил свои разящие строки волосатый борзописец. Вот еще хорошее словцо: «борзописец», тот, кто быстро, борзо пишет на погибель власти. Вот они и заполнили миллионом киевлян Майдан и прилегающие улицы. Между прочим, если взять для примера французскую революцию 1848 года, то и ее во многом сделали борзописцы, что и было сразу же отмечено в России. Чем занимались труженики пера в самые горячие дни революции? Днями строчили статьи и стихи подрывного содержания для своих журналов и газет, и народ их сразу зачитывал до дыр, а по ночам планировали шествия, вылазки, пикеты, разрабатывали всевозможные спецоперации, как заправские мастера гибридной войны и полевые командиры. В редакциях и домашних кабинетах журналистов рядом с письменными столами лежали груды оружия, которое расходилось по городу. Не будь во Франции щелкоперов с их задором и разнообразными талантами, включая военные, все могло бы ограничиться обычными голодными бунтами… Ну, вот, я бы все равно не слишком увлекался сравнениями России и Украины в пользу Украины или в пользу России – в зависимости от того, кто под каким флагом себя мыслит.

Один пишет, например: «Я не жду ни краха России, не жду и краха Украины. Хотя найти признаки краха на Украине много легче, чем вам их найти в России. Нет, мое мнение, и Россия останется, и Украина тоже вполне может остаться в нынешнем положении. Краха не будет, просто изменится страна, она станет другой. Украина станет чем-то вроде большой Западной Украины, промышленной пустыней с миллионами мигрантов. А Россия, смею предположить, будет подниматься». Еще недавно этот слушатель уверял меня, что Россия поднялась с колен, а сегодня… Ну, вы слышали. Но надежда, что с Украиной будет все-таки хуже, его еще не оставила. Я же продолжаю стоять на том, что разница между Россией и Украиной пока очень небольшая. Чуть-чуть… В Украине чуть-чуть меньше пьют, чуть-чуть больше работают, чуть-чуть крепче хозяйствуют, чуть-чуть меньше воруют, чуть-чуть рачительнее и опрятнее живут, чуть-чуть меньше, как сказано, боятся высшего руководства, чуть-чуть добрее относятся друг к другу, да, чуть-чуть меньше матерятся. Что ни возьми – везде чуть-чуть. Но это чуть-чуть при каких-то обстоятельствах может оказаться решающим, судьбоносным, оно может развернуть страны в разные стороны. Сейчас этот разворот только начинается, а что будет дальше, мне сказать трудно. Вот Украина только что отменила сертификацию и экспертизы лекарств из США, ЕС, Швейцарии, Японии, Канады и Австралии. Это просто классический пример того самого «чуть-чуть». С виду малюсенькая реформа. В самой Украине она пройдет не замеченной. В России – тем более. Там она вызовет зависть только у десятка-другого понимающих специалистов. Но из таких шажков постепенно складывается мощное движение к жизни по-человечески.

«Не хочу вас упропагандировать, - следующее письмо. Редко какая передача у нас обходится без нового слова, выдуманного кем-нибудь из наших слушателей. «Упропогандировать» напоминает мне грубоватое, но цензурное «ухайдокать». Или «уделать». Возвращаюсь к письму. «Вам не верят. Раньше ваши речи зажигали сухую солому, а сегодня вы спичками пытаетесь зажечь сырое сено. Не верят вам. Видят натяжки, замалчивания неудобных вопросов, невыгодной правды. Это ведь одним взглядом ухватывается - что вы не до конца честны. Ну как, например, пытаетесь упрекать россиян или еще кого в сталинизме на основании того, что где-то памятник Сталину поставили инициативные товарищи. Ну, и что? Это разве россияне в массе обожают Сталина? Любой человек, живущий в России, если у него есть минимальная честность в мыслях, увидит, что это натяжка. И вот так все у вас. Все разумные и убедительные слова до вас не доходят - что Запад ослеплен высокомерием и пренебрежением к России и желает ее унизить, лжет и клевещет на нее», - пишет этот человек.

Сено действительно сырое, тут он прав. Вожди пытаются его подсушить уверениями, что до России есть сугубое дело загранице, что ей нечего делать, как клеветать на нее. Кому клеветать-то, о, Господи?! Где публика? С нынешней производительностью труда нельзя рассчитывать ни на хвалу, ни на хулу – только, к сожалению, на безразличие. Вот же в чем дело, друзья: в производительности труда, как учил товарищ Ленин. Россия уходит в себя, изолируется, уговаривает себя, что ей никто не нужен, и ничто заграничное. Она представляет собою великое импортозамещение, и это искренне, но в то же время ей нужна мировая публика. Публика ей нужна, как никогда. Публика ей нужнее хлеба и всего самого необходимого. Ей нужно, чтобы мир обращал на нее внимание, ловил новости из Москвы, чтобы мир просыпался с мыслью: ну, что там у русских? А вот этого и нет. Мир просыпается с другими мыслями, ловит новости из других мест – из мест, где есть успехи, где что-то делается, а не только разрушается, создается, производится, а не только проедается. Вот нынешнее русское сознание: нам никто не нужен, но говорит и показывает Москва. Платить будем - только не упускайте из виду наше существование. Полцарства за публику!

«Россия доверчиво и с величайшим трудом, но всё-таки интегрировалась в мировое хозяйство. А последнее, как известно, сложилось тогда вокруг США. Со временем стало понятно, что нас готовы видеть разве только в виде этакой бензоколонки. Ну, как в девятнадцатом веке щепетильный Лондон был готов покупать только лес и сало. Ну, а жить Россия должна была в полузадушенном состоянии, то есть, что-то она могла говорить, жаловаться в ООН или еще куда, но на это можно было не обращать внимания. Вот такой мир был, по мнению американцев, нормальным», - закрыть кавычки. Пятнадцать лет проедали и прогуливали нефтегазовые деньги, строили на дармовщину дворцы на всем пространстве от Ливонского края до туманов Охотской волны, покупали замки по всему миру, складировали краденые миллиарды в самых надежных банках. Это все, оказывается, по наущению Америки. Это и означало пребывать в полузадушенном состоянии. У человека, который так понимает новейшую отечественную историю, высшее образование, какое-то прибыльное занятие, ездит по миру, знает языки, водит близкое знакомство с теми же англичанами. Это не самооглупление под влиянием горячих, то есть, не совсем зрелых, патриотических чувств. Это лучше назвать самосохранением. Или тут самооглупление для самосохранения. У человека нет сил смотреть правде в глаза. Просто нет сил.

«Мне лично, - следующее письмо, -видится много народу, который не хочет ничего поддерживать. Его не спрашивают. Он думает о своём. Вам, конечно, попадаются экземпляры, которые с пеной у рта начнут повторять пропаганду. Но в обычной жизни это просто нелепо. Впрочем, как и агитировать за что бы то ни было. 3а что? 3а демократию? Наше все как раз её продукт и есть. Демагогия и популизм исказили естественный порядок вещей. В старину ведь не было никаких опросов и выборов, зачем они? Например, вся Англия была покрыта зловещими готическими замками (как и Европа в целом), как гнёздами хищных птиц, орлов, ястребов. Развязали войну Алой и Белой Роз, знатные роды упорно истребляли друг друга. А кто спросил народ, какой династии править, Йорков или Ланкастеров? Зачем спрашивать? Тёмная масса. Бессмысленная и подлая чернь. Потом ей начинают льстить, смущают всякими ересями. Распространяют грамоту. Волки и гады, Анатолий, не способны удержать власти в джунглях, а львов нет, куда-то подевались, и вся фауна приходит в расстройство и впадает в беснование. Не это ли мы и наблюдаем в конце времён? Такая уж нам выпала участь», - красиво излагает этот слушатель «Свободы», да не совсем по делу, по-моему. Конец, говорит, времен. По мне, так времена только начинаются. Мне, впрочем, понравилось его сравнение готических замков с гнездами хищных птиц. Если еще учесть, что в этих замках стояла страшная вонь из-за отсутствия сортиров… Знаменитые певцы и толкователи готики переворачиваются в гробах от таких наших речей. Войну Алой и Белой роз парень вспомнил… Под конец советской власти я говорил: вот когда мы доживем до того, что о войне белых и красных в России будем говорить, как англичане – о войне Алой и Белой роз, так же спокойно, отстраненно… Ну, вот почти дожили. Лучше ли стало? Конечно, лучше. Намного лучше. Не будем гневить Бога. Однако, что дальше? Вот вопрос.

На волнах радио «Свобода» закончилась передача «Ваши письма». У микрофона был автор - Анатолий Стреляный. Наши адреса. Московский. Улица Малая Дмитровка, дом 20, 127006. Пражский адрес. Радио «Свобода», улица Виноградска 159-а, Прага 10, 100 00. В Интернете я в списке сотрудников Русской службы на сайте: svoboda.org