Александр Генис: Чтобы заниматься филантропией, не обязательно быть богатым. О том, как это происходит у бедных, рассказывает трогательный очерк Владимир Морозов из его авторского цикла “Необыкновенные американцы”. Сегодня герой очерка - 77-летней брат Питэр из Ордена матери Терезы.
Питэр Брэди: Около 20 лет назад я разводился с женой. Ты ведь сам разводился и знаешь, что это дело невеселое. Было мне уже к шестидесяти, пятеро взрослых детей. И вот, чтобы поплакаться кому-то в жилетку, я из своей деревни Хедли поехал к сестре в город Нью-Йорк. Там у сестры, случайно прочитал в газете, что две монашки из Ордена Матери Терезы попали в аварию и погибли. Монашки оказались из Нью-Йорка, а я раньше считал, что вся организация Матери Терезы находится в Индии. На всякий случай, взял телефонную книгу и нашел этот благотворительный орден в Нью-Йорке, в Гарлеме. Поехал туда, позвонил в дверь. Мне открыла молодая монашка, которая, как помню, оказалась родом из Непала. Говорю ей, мол, я огорчен гибелью монахинь, вот, примите 20 долларов, купите цветы на могилу погибших сестер. Она мою руку с деньгами отводит - твои деньги нам не нужны, а если хочешь помочь, то приходи завтра и поработай в нашей суповой кухне. Приехал, накормили мы бездомных, и монашка ко мне с вопросом - а завтра ты придешь. Да, говорю, приду. На другой день та же история. Убрали мы, все помыли и сестра-настоятельница спрашивает - завтра придешь. Да, приду.
Владимир Морозов: В то время Питер Брэди жил, как и теперь в деревне Хедли на севере штата Нью-Йорк, а это 300 с лишним километров от одноименного города. И дома его ждала работа — свой собственный небольшой строительный бизнес, трое плотников. Он позвонил им, предупредил, что задерживается. Но сколько можно гостить у сестры!
Питэр Брэди: В общем, я работал в суповой кухне три дня подряд, а потом попросил пощады у этой монахини, которая меня, так сказать, завербовала. Не могу у вас работать каждый день, я живу далеко отсюда, и там меня ждут. Она огорчилась — так мы вас больше не увидим! Нет, говорю, я могу приезжать на выходные дни. Только вот, как моя сестра посмотрит, если я поселюсь в ее квартире. Монахиня предлагает - тогда живи в нашем доме в Нижнем Манхеттене, в районе East Village, где у нас больные СПИДом. Будешь там ночным дежурным. Стал я ездить в Нью-Йорк по выходным. Зашел в первый раз в дом для больных СПИДом, и там старшая монахиня Фида меня спрашивает — ты умеешь давать людям лекарства, уколы делать, я отвечаю нет, тогда, может, ты готовить умеешь? Нет! А ты знаешь, как менять подгузники? Нет, говорю, у меня жена этим занималась, а я даже своим детям подгузники не менял.
В общем, стою дурак-дураком, потом вспомнил - так я могу починить вам хоть окно, хоть водопровод, хоть уборную, я ведь строитель. И мне нашлось дело по профессии. Потом стал кормить больных с ложечки, научился менять подгузники. Не боялся ли я заразиться? Монахини и я носили резиновые перчатки, так что никто не заразился. А потом люди ведь и до нас ухаживали pf тяжело больными... Три дня из семи проводил в Нью-Йорке? А как мой бизнес? Слава Богу, у меня были хорошие плотники, они справлялись и без меня, пока я находился в Нью-Йорке с монахинями. Это удивительные женщины. Полные энергии и счастья. Какого возраста монахини? Где-то от 20 до 80 лет.
Владимир Морозов: Питэр, признайся, а может, ты зачастил в Нью-Йорк потому, что хотел найти там, так сказать, замену своей жене?
Питэр Брэди: Нет. Нет. Я не искал замену жене, я нашел там дочерей и сестер. Да, это мои дочери и сестры. Посмотри на эти фотографии. Какие лица! Вот это слева сестра Према. Она из Германии. Према стала старшей в Нью-Йорке, когда умерла сестра Нормала. А эти снимки я сделал в Калькутте. Ты говоришь, что не можешь понять, как эти женщины смогли отказаться от семьи, от нормальной обычной жизни. Но ты мирской человек, а для них это естественное дело - служение. Знаешь, сколько монахинь в ордене Матери Терезы? Больше 4 тысяч в 125 странах.
Владимир Морозов: А сколько помощников, как Питэр Брэди, таких и не сосчитать. Монашеский орден называется «Сестры матери Терезы», “ну, а я получается, брат, говорит Питер, там и братьев хватает”.
Питэр Брэди: Я католик, но не был в церкви уже лет 30. Там скучно, каждое воскресенье одно и то же. Но главное в том, что я алкоголик. Пытался завязать, ходил на встречи анонимных алкоголиков, в группу поддержки при церкви - ничего не помогало. Да, ты прав, мое ежедневное пьянство стало главной причиной развода. У меня характер, вроде бы, ничего, а когда выпью, становлюсь грубым, капризным, короче, хамом становлюсь. Но с того дня, когда я постучал в ту дверь в Гарлеме, в дверь дома, где живут и работают миссионерки Матери Терезы, с того дня я в рот не беру. Уже 20 лет.
Владимир Морозов: Питэру Брэди 77 лет, недавно вышел на пенсию. Она у него невелика, но в средствах он не нуждается. В деревне Хедли ему принадлежат два двухэтажных дома по 4 квартиры в каждом. Сам их и строил, теперь сдает жильцам. Цены на аренду квартир у нас на севере штата Нью-Йорк гораздо ниже, чем в городе Нью-Йорке. Сам Питэр занимает квартиру с одной спальней. Гостиная с большим самодельным столом для компьютера и книжными полками. Небольшая спальня с парой чуланов. На пути из гостиной в спальню - газовая плита на две конфорки. В наших палестинах такая жилплощадь стоит долларов 500 в месяц. А в моем районе Бруклина — Бруклин Хайтс — те же две скромные комнатки обойдутся вам уже в 2-3 тысячи долларов. В Манхеттене в зависимости от района месячная плата может оказаться в два раза выше, чем в Бруклине.
Питэр, как так получается, ты сам строитель, своими руками этот дом ставил, а живешь в маленькой квартирке? Тебе полагается большой двухэтажный особняк с бассейном.
Питэр Брэди: Ты много думаешь о всякой ерунде! (Смех) Зачем мне одному большой дом! Тут есть все, что мне нужно. Раз в месяц приходит уборщица и все пылесосит, чистит, драит. Чем я на пенсии занимаюсь с утра до вечера? У меня много друзей. Езжу к ним. Где они живут? Многие уже в домах для престарелых. Другие переезжают на кладбище, хожу на похороны... Да, друзья понемногу умирают. По-прежнему, работаю с сестрами-монашками. Я у них часто за шофера. У них есть дома и возле канадской границы, а это 600 километров от Нью-Йорка. Вожу их туда-сюда. Для этого у меня не простая легковушка, а внедорожник мазда, туда куча народу набивается. Купил машину в прошлом году и за год наездил уже 45 тысяч миль (72 тысячи километров). По-прежнему, летаю в Индию. Был моложе - проводил там по пять недель в году. В этом году только две недели.
Владимир Морозов: Понятно, что и билеты на самолет, и прочие расходы Питэр оплачивает сам. А какое у тебя впечатление от Индии? Самое первое впечатление?
Питэр Брэди: Это было 15 лет назад. Вышел я из самолета в Дели. Два часа ночи. Мне надо в Калькутту. Ищу указатели, куда идти, но по-английски ничего нет, все на хинди. Спасибо попался хороший парень, объяснил, что надо ехать автобусом в местный аэропорт. Это отсюда 15 миль, я вам покажу автостоянку. Вышли мы из аэропорта и оказались прямо посреди стада коз. Грунтовая дорога и пастух гонит стадо. Нам пришлось подождать, пока козы пройдут. На стоянке автобусов все водители в кабинах спят, постучали мы в окошко, нашли нужный автобус и я поехал.
Индия! В первые дни я чуть не сбежал оттуда. Все машины гудят, моторы - старье. В автобусе окна и двери держатся на соплях, старые, разболтанные, гремят, вся машина того и гляди развалится. Выхлопные газы - черней черна. Воздух настолько загазован, что хоть ножом его режь. Люди спят прямо на тротуарах. На улицах воняет канализацией. 45 минут я ехал от аэропорта Калькутты до миссии Матери Терезы, и за это время решил - завтра же вернусь в Америку. В отеле грязища, полно тараканов. В туалете дохлая крыса. Потом уже я останавливался в баптистском центре. Там медицинские кабинеты, комнаты для гостей, чистота.
Владимир Морозов: В Калькутте монашки поставили его ухаживать за детьми-инвалидами - одни с замедленным развитием, другие без рук, без ног, третьи слепые. Первый раз глянул Питэр на этот ужас, выбежал из комнаты и зарыдал. Тут подошла к нему монашка и говорит: “Эй ты, американский ковбой, ты видел, чтобы кто-нибудь вокруг плакал. Только ты один. Здоровый мужик, а ревешь, как младенец”.
Сначала он, действительно, вел себя, как ребенок, монахиня его только что за ручку не водила. Командовала - помой посуду, подмети полы. Поди туда, принеси то. Потом он учил детей-инвалидов пользоваться креслом-каталкой. С каждым днем работа становилась все легче. А через 5 недель ему уже не хотелось уезжать от этих детей.
Питэр, а за кого ты собираешься голосовать на президентских выборах?
Питэр Брэди: За кого голосовать? Мой кандидат - Бен Карсон. Вон его портрет над семейными фотографиями. Он был моим кандидатом пока не сошел с дистанции. Я прочел три его книжки. Вон одна из них - America the Beautiful. Этот парень начал в нищете. Он стал не шпаной, а врачом. Потом всемирно известным врачом. Собрал команду медиков, вместе с которыми смог впервые в мире разъединить сиамских близнецов, которые срослись головами. Бен Карсон стал главой отделения нейрохирургии больницы университета Джона Хопкинса. А это у нас в Америке одна из самых знаменитых больниц. Вот такого афро-американца надо было избирать президентом, а не Барака Обаму. К сожалению, Бен Карсон выбыл из гонки. И теперь я скорее проголосую за Микки Мауса, чем за Берни Сандерса или Хилари Клинтон.
Владимир Морозов: Ну, со мной все понятно. Я прожил 47 лет в так называемой социалистической стране. И меня пугает все, что хотя бы отчасти напоминает социализм. А почему ты никогда не голосовал за демократическую партию? У тебя в семье все республиканцы?
Питэр Брэди: Моя семья? Там многие за демократическую партию. А брат и две сестры просто горой за Хилари Клинтон. Мы так спорим - пух и перья летят. Я их всех люблю, они хорошие добрые люди, но мне поперек горла их политические взгляды. Что главное у демократов? Перераспределение богатства! Они хотят помочь малоимущим и для этого отдать им часть того, что заработали те люди, которые всю жизнь вкалывают. А по-моему, хочешь что-то иметь - иди работать.
Владимир Морозов: Но ведь ты сам помогаешь бедным...
Питэр Брэди: Это совсем другое дело. Я помогаю беспомощным и больным. Тем, кто не в состоянии работать. Я готов поделиться с ними результатами моего труда. Да, ты прав, в Америке все больше людей, которые не работают, а получают помощь от государства. Демократической партии безразлично, что в стране уже нет денег и мы все больше берем в долг за границей. Наш долг 19 триллионов долларов, и он продолжает расти. А люди, которые получают подачки, голосуют за тех, кто им эти подачки дает, то есть за демократов. Выходит, что на деньги, которые они забирают у нас в качестве налогов, демократы покупают голоса избирателей.
