20 лет назад произошло самое масштабное расширение Европейского союза: в мае 2004 года членами ЕС стало большинство бывших социалистических стран Восточной Европы – Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Словакия, Словения, Чехия и Эстония. Практически сразу после крушения коммунистических режимов новые правительства этих стран выразили проевропейскую позицию и намерение вступить в ЕС. Двадцать лет спустя проевропейские настроения во многих из них сменились евроскептицизмом, несмотря на ощутимый рост жизненного уровня и сближение с западным миром по многим параметрам. В чем причина?
Заповеди евроскептицизма
Согласно последнему опросу Statista, польские респонденты наиболее часто среди жителей стран ЕС отвечали “да” на вопрос “Будет ли вашей стране лучше без Евросоюза?”. 47 процентов опрошенных в Польше частично или полностью согласились с этим утверждением. Наоборот, респонденты стран Балтии проявили наименьший энтузиазм к будущему вне ЕС: так, в Литве только около 15 процентов положительно оценили подобную перспективу.
У евроскептицизма много аспектов, но прежде всего под ним понимают политическую риторику, направленную на отрицание европейских ценностей, таких как запрет дискриминации этнических и сексуальных меньшинств, свобода слова и собраний и равенство прав мужчин и женщин. Европейские ценности закреплены в Хартии по фундаментальным правам ЕС и периодически обновляются. Например, сейчас в Брюсселе ведутся дискуссии о внесении в хартию права женщин на аборт.
Евроскептицизм часто “дружит” с правыми политическими течениями, реже с левыми. Классические евроскептичные партии – “Альтернатива для Германии” (АдГ), выступающая против приема беженцев из мусульманских стран, венгерская “Фидеc”, проповедующая “суверенное” развитие страны в обход европейских институтов, или польская “Право и справедливость”, частью политики которой в период пребывания у власти (1915–2023) были ограничения права на аборт и дискриминация сексуальных меньшинств. Кроме того, евроскептицизм часто соседствует с бедностью, поэтому, по мнению многих социологов, в Восточной Европе, где уровень жизни в среднем ниже, чем у западных соседей, он находит больше поддержки. За евроскептичные партии чаще голосуют люди без высшего или профессионального образования. Например, по данным немецкой ZDF, большинство избирателей АдГ в 2016 году имели только оконченное школьное образование.
Критика ЕС со стороны евроскептиков опирается на три основных момента, которые они связывают с нахождением своих стран в ЕС:
- потеря суверенитета и национальной идентичности
- негативное отношение к приливу мигрантов
- отрицание “сверхлиберального”, в их понимании, вектора развития Евросоюза.
Потеря суверенитета – это рассуждения о том, что, находясь в Евросоюзе, страна теряет ряд своих национальных и культурных особенностей, а также частично попадает во “внешнее управление” европейских институтов. В основе такой риторики – опора на национализм и противопоставление национальной идентичности “космополитизму” Брюсселя. Наиболее яркий “суверенист” нынешней Европы – премьер-министр Венгрии Виктор Орбан.
Мигрантский кризис 2015–2017 годов, спровоцированный прибытием в ЕС почти двух миллионов беженцев из Сирии и других стран Ближнего Востока, разделил Европу и вызвал всплеск евроскептицизма в ряде стран. В Германии, принявшей наибольшее количество мигрантов, правая партия “Альтернатива для Германии” получила более 12 процентов голосов на парламентских выборах 2017 года именно благодаря жесткой антимигрантской позиции. Подобная риторика помогла и политическому возрождению премьер-министра Словакии Роберта Фицо, который в 2018 году в ходе политического кризиса, связанного с убийством журналиста-расследователя Яна Куцияка, вынужден был уйти в отставку, но впоследствии восстановил свою популярность у избирателей. Характерно, что в ходе предвыборной кампании в Польше осенью прошлого года, чувствуя настроения, преобладающие среди избирателей, с антимигрантскими заявлениями выступали представители не только консервативной партии “Право и справедливость”, но и либеральной “Гражданской коалиции”.
Отрицание “сверхлиберального” вектора развития ЕС выражается в неприятии некоторыми политическими силами и их сторонниками мер по защите прав и свобод расовых, национальных и сексуальных меньшинств. До конца 2023 года, когда кабинет министров Матеуша Моравецкого сменило более проевропейское правительство Дональда Туска, по части такой риторики в ЕС лидировала Польша. Сюда относятся попытки консервативного правительства усилить “традиционные ценности” путем ужесточения закона об абортах в 2016 и 2020 году и cоздания так называемых “зон, свободных от ЛГБТ” в 2020-м.
Евроскептицизм в той или иной степени существует во всех странах Евросоюза. Однако лидерами сейчас являются как раз несколько стран Центральной и Восточной Европы, отмечающих 20-летие вступления в ЕС.
Венгрия: антиевропейский суверенитет
Правительство Венгрии подало заявку на вступление в Евросоюз в 1994 году и получило одобрение в 1997-м. Основными условиями вступления для большинства бывших стран восточного блока были налаживание рыночной экономики взамен плановой, переход к демократической системе правления и правовому порядку, предусматривающему соблюдение прав и свобод человека. Эти требования, выдвигаемые Евросоюзом к странам-кандидатам, называются Копенгагенскими критериями.
В решении по предоставлению Венгрии членства в ЕС Еврокомиссия отмечала, что страна “страна была наиболее успешной среди других кандидатов по переходу от плановой к рыночной экономике”. Удостоились похвалы и демократические реформы тогдашнего правительства Йожефа Антала. Еврокомиссия отметила быстрый переход Венгрии к парламентской демократии и становление независимой судебной системы.
Орбан не позиционировал себя в качестве такого евроскептика, как сейчас. Все кардинально поменялось в 2010 году
В 90-е годы на политическую арену Венгрии вступил Виктор Орбан и его на тот момент правоцентристская партия “Фидес”, которая в 1998 году сформировала правящую коалицию с терявшим популярность “Демократическим форумом”. “Частично при премьерстве Орбана с 1998 по 2002 год Венгрия вела переговоры о вступлении в Евросоюз. Тогда он не позиционировал себя в качестве такого евроскептика, каким является сейчас. Все кардинально поменялось в 2010 году”, – отмечает Сюзанна Вегх, аналитик Германского фонда Маршалла США.
На выборах 2010 года “Фидес”, которую избиратели восприняли как альтернативу погрязшим в коррупционных скандалах социалистам, правившим страной предыдущих 8 лет, получила более половины мест в парламенте, а Виктор Орбан во второй раз стал премьер-министром. После этого его правительство провело реформу конституции (2013), направленную на укрепление власти правящей партии, ограничило деятельность вузов с иностранным участием, выдворило из страны крупнейший Свободный университет и приняло аналог российского закона об “иностранных агентах”. Усилились и нападки на ЛГБТ: в 2021 году парламент Венгрии принял поправку к закону о защите детей, запрещающую так называемую пропаганду гомосексуальности и смены пола среди несовершеннолетних. Правозащитники отмечали, что Венгрия стала единственной страной ЕС, которая “импортировала” российский закон о запрете ЛГБТ-пропаганды от 2013 года.
Такой вектор развития Венгрии не устраивает Брюссель. Европейские суды завалены десятками исков Европейской комиссии против Будапешта. Венгрию обвиняют в нарушении множества постулатов Хартии Европейского союза о фундаментальных правах, закрепляющей основные права жителей ЕС. Например, Европейский суд постановил, что законом о специальном реестре НКО с иностранным участием, введенным в 2017 году, Будапешт нарушил право на уважение частной и семейной жизни, право на защиту персональных данных и право на свободу объединений.
Орбан оперирует одним из самых популярных среди евроскептиков понятий – суверенитетом. Согласно опросу фонда Фридриха Эберта, проведенному в 2022 году, около 20% опрошенных жителей Венгрии назвали ослабление национального суверенитета главным недостатком членства Венгрии в ЕС. На встрече с лидерами Польши и Чехии в 2021 году Орбан заявил, что эти страны сближает “борьба за интересы Центральной Европы, суверенитет и христианское наследие”. В том же году он отметил, что его партия выступает за “защиту суверенитета Венгрии, в отличии от оппозиции и коммунистов, которые действуют против своего народа”. В 2023 году на заседании “Фидес” Орбан заявил, что “мы должны работать для защиты суверенитета страны вплоть до изменения конституции”. Правительство защищает страну, по мнению премьер-министра, от ряда западных недругов и различных либеральных течений. “Мы сопротивляемся нереальным планам брюссельских бюрократов… гендерной пропаганде, зеленым идеологиям… иностранным попыткам подорвать наш суверенитет, и мы защищаемся от империи Сороса”, – сказал политик.
Правительство Орбана приняло в 2023 году акт о “защите национального суверенитета”. Он предписал создание управления по защите суверенитета, которое будет расследовать деятельность организаций с иностранным финансированием, “влияющих на выборы и покушающиеся на суверенитет страны”. В теории речь идет о политическом лоббизме и партиях, но закон сформулирован довольно расплывчато, и правозащитники опасаются, что он может коснуться иностранных НКО и журналистов. Кроме того, введена уголовная ответственность до трех лет за “незаконное влияние на выбор избирателей” для лиц и организаций c иностранным участием.
В Венгрии, в отличие от Польши, пока трудно рассчитывать на радикальные политические перемены и разворот в сторону Евросоюза, однако и выхода страны из ЕС тоже ожидать не стоит, считает Сюзанна Вегх. “Я не думаю, что Венгрия, например, выйдет из ЕС – даже сторонники “Фидес”, не говоря уже об оппозиции, не допустят этого. Однако и каких-то демократических изменений не предвидится. Орбан переписал конституцию, заглушил независимые СМИ, окружил себя лояльными коррупционерами, получающими финансовую выгоду от его режима. Не думаю, что в такой ситуации возможны демократические перемены”, – отмечает эксперт.
Польша: без права на аборт
Правительство Польши подписало соглашение об ассоциации с ЕС еще в 1990 году. Быстрый переход от плановой к рыночной экономике произошел благодаря так называемому плану Бальцеровича, по имени тогдашнего министра финансов, либерального экономиста-реформатора Лешека Бальцеровича. Он включал в себя меры по либерализации рынка, борьбе с гиперинфляцией и приватизации государственных предприятий. В 1997 году была принята новая конституция, закрепляющая запрет на “дискриминацию граждан по политическим, социальным, экономическим и другим признакам”, что стало еще одним шагом к сближению с Евросоюзом.
Серьезным камнем преткновения стала тема абортов, которые под давлением католической церкви были почти полностью запрещены в Польше в начале 90-х годов. Евросоюз пошел навстречу польскому правительству, в результате в договоре о вступлении Польши в ЕС появилась следующая ремарка, развязывающая Варшаве руки: “Ничто в договорах о вступлении Польши в Европейский союз, а также сопутствующих положениях и их дополнениях не мешает польскому государству регулировать вопросы морального характера, а также связанные с защитой жизни человека”. С такой формулировкой Польша вступила в 2004 году в Евросоюз. “У польского правительства на тот момент было опасение, что без этой формулировки консервативное и религиозное население Польши не одобрит вступление в ЕС”, – считает Феликс Кравацек, глава исследовательского кластера Центра восточноевропейских и международных исследований (Германия). Эксперт добавляет, что для Евросоюза вступление Польши было крайне важным, поэтому Брюссель смог пойти на этот компромисс.
Тогдашний глава Еврокомиссии Романо Проди призывал толерантнее относиться к национальной специфике новых членов Евросоюза, таких как Польша. “По мере того как мы строим новую, расширенную Европу, мы не можем дискриминировать религии и движения, которые сыграли роль в европейской интеграции и культурном развитии и которые проявляют новый интерес и желание к диалогу с институтами ЕС”, – заявлял Проди.
Приход к власти в 2015 году консервативной партии “Право и справедливость” (ПиС) означал более резкий, чем ранее, поворот вправо. В 2016 году ПиС предпринял попытку ужесточить и без того жесткий закон об абортах, введя табу на редкие исключения, в случае которых процедура была возможна, – изнасилование, инцест, угрозу жизни женщины и дефекты плода. Председатель правящей партии Ярослав Качиньский, сам бездетный холостяк, так прокомментировал это: “Даже случаи очень тяжелой беременности, когда ребенок, вероятно, умрет, все равно должны заканчиваться рождением, чтобы ребенка можно было крестить, похоронить и дать имя”.
После шквала протестов по всей стране инициатива была отозвана. Однако 4 года спустя польский конституционный суд постановил, что аборты в случае дефекта плода не должны проводиться. По словам Каролины Кочембы, исследовательницы из Института Европы (Италия), правительство премьера Матиуша Моравецкого стремилось реализовать свои консервативные инициативы, но очень опасалось массовых протестов. “Они понимали, что провести закон через парламент будет невозможно, поскольку это обернется катастрофой для страны, массовыми протестами. Тогда они решили продвинуть инициативу через конституционный суд. Но даже такой шаг обвалил поддержку “Права и справедливости”, – отмечает эксперт.
Даже случаи очень тяжелой беременности, когда ребенок, вероятно, умрет, все равно должны заканчиваться рождением
В 2015 году, когда “Право и справедливость” получила парламентское большинство, так называемый демократический индекс страны, согласно Freedom House, составлял 5,8 из 7 баллов, на конец правления партии, в 2023 году, этот показатель упал до 4,5. Демократический индекс Freedom House высчитывается исходя из показателей политического управления, прозрачности избирательного процесса, независимости СМИ, свободы гражданского общества, автономности судебной системы, а также уровня коррупции. Чем выше индекс, тем демократичнее, либеральнее и, как правило, богаче страна.
В 2017 году на фоне многочисленных нарушений демократических норм польским правительством ЕС впервые за свою историю покусился на крайнюю меру – применение к Польше статьи 7 договора ЕС. Эта так называемая ядерная опция позволяет лишить страну, грубо нарушающую демократические нормы, права голоса в ЕС. Политики страны в случае применения против нее 7-й статьи не смогут представлять ее в органах ЕС, разрабатывающих и утверждающих законы, определять общие векторы развития и влиять на внешнюю политику в Европейском совете. Но применить “ядерную опцию” в отношении Польши все же не получилось из-за отсутствия консенсуса среди лидеров стран ЕС, необходимого для реализации ограничения.
В конце 2023 года “Право и справедливость” проиграла парламентские выборы, уступив большинство более либеральной и проевропейской коалиции бывшего председателя Европейского совета Дональда Туска. Примечательно, что женщины голосовали гораздо активнее мужчин. “Результаты выборов показали огромное стремление к переменам, особенно среди молодежи и женщин. Женщины были активнее мужчин. Экзитполы показали, что либерализация законодательства об абортах была второй наиболее важной для избирателей темой после экономики”, – комментирует Каролина Кочемба.
Сейчас население Польши, в особенности молодежь, более положительно относится к Евросоюзу, отмечает Феликс Кравацек. По его словам, в последние два года в Польше фиксируется максимальный уровень поддержки ЕС и НАТО. “Это cвязано с российским вторжением в Украину. Поляки в какой-то мере стали проецировать происходящее на себя, и отношение к ЕС улучшилось, поскольку членство в ЕС и НАТО ассоциируется у них с безопасностью”, – говорит Кравацек.
Словакия: Венгрия “на минималках”
В 1993 году произошел так называемый бархатный развод Чехии и Словакии, в том же году обе страны подписали договор об ассоциации с ЕС. Большинству стран, включая Чехию, в 1997 году было дано добро на начало переговоров о вступлении в ЕС, поскольку они выполнили так называемые копенгагенские критерии. А вот к Словакии, получившей значительную финансовую помощь ЕС, у Брюсселя оставался ряд претензий. На первом месте была дискриминация этнических меньшинств, в первую очередь рома (цыган), их слабая интеграция в словацкое общество, ограниченные возможности для детей получить образование, а для взрослых – найти работу.
Словацкое население более благосклонно относится к России по сравнению с соседями по ЦВЕ
Cловакия до сих пор полностью не решила эту проблему, однако в конце 90-х совместно с ЕС ввела ряд программ, улучшивших положение рома. Одновременно в стране произошли политические изменения: на смену правительству авторитарного премьер-министра Владимира Мечьяра, которого тогда называли “Лукашенко на Дунае”, пришла коалиция проевропейских партий. Брюссель такие шаги удовлетворили, в 2000 году начались переговоры о вступлении, и в 2004-м, наряду с другими кандидатами, Словакия стала членом Евросоюза.
Нынешний премьер-министр Роберт Фицо впервые пришел к власти еще в 2006 году. Поначалу он придерживался проевропейского курса (при нем, в частности, Словакия в 2009 году вступила в зону единой валюты евро), но в годы своего второго премьерства (2012–2018) стал смещаться в сторону евроскептицизма. Во время мигрантского кризиса Фицо заявил, что ни один “мусульманский беженец” не вступит на территорию Словакии. В противовес плану Европейской комиссии по приему беженцев странами ЕС Братислава усилила пограничный контроль и ужесточила миграционное законодательство. Сам Фицо отметил, что власти следят “за каждым мусульманином в Словакии” и что они представляют “угрозу безопасности страны”.
Нынешний премьерский срок Фицо, начавшийся осенью 2023 года, значительно усилил антиевропейскую позицию Братиславы. Роберт Фицо критикует военную помощь Евросоюза Украине, говорит, что Путина “незаслуженно демонизируют”, а одна из причин войны в Украине – убийства “украинскими фашистами” русскоязычных людей на востоке страны в 2014 году. Тем самым словацкий премьер практически полностью повторяет пропагандистские нарративы Кремля.
Эта риторика соответствует общественным настроениям в стране и в то же время укрепляет и подогревает их. Треть словацких респондентов, опрошенных в 2023 году, назвала Запад виновником российского вторжения в Украину. “Это отражает взгляды значительной части словацкого населения, которое традиционно более благосклонно относится к России по сравнению с большинством соседей в Центральной и Восточной Европе”, – отмечает Андрюс Турса, эксперт по Восточной Европе консалтинговой компании по рискам Teneo International.
После осенних выборов новое правительство Фицо пытается пролоббировать аналог российского закона об иностранных агентах для НПО с иностранным участием. Сам премьер так комментирует эту инициативу: “Это конец правления политических НПО в Словакии, любые НПО с иностранным финансированием должны быть заклеймлены как иностранные агенты”. Месяц назад парламент распустил специальную прокуратуру – орган, расследовавший коррупцию в высших эшелонах власти Словакии. На момент роспуска этот орган расследовал крупные махинации в сферах госзакупок, в причастности к которым подозревали близкого к Фицо бизнесмена Юрая Гедре.
Вектор развития Словакии вызывает у европейских политиков опасения: Фицо с Орбаном могут создать своего рода прокремлевскую коалицию внутри Евросоюза. В Брюсселе поговаривают о возможных санкциях против Братиславы. “Несмотря на просьбу Еврокомиссии не продвигать намеченные поправки, правительство Словакии продолжило процедуру… Комиссия оценит соответствие поправок законодательству ЕС. Мы без колебаний будем действовать в случае необходимости”, – прокоментировал упразднение специальной прокуратуры член Еврокомиссии по вопросам юстиции Дидье Рейндерс.
Хорошие деньги плохого Евросоюза
Наиболее евроскептичные страны ЕС, такие как Венгрия, Польша и Словакия, – одновременно и получатели крупнейших субсидий от Брюсселя. Эту связь можно объяснить тем, что евроскептицизм “дружит” с бедностью и чаще развивается в странах с более низким уровнем жизни. Это логично: население более бедных стран Европы меньше ассоциирует членство в ЕС с благосостоянием и лучше поддается влиянию популистских политиков.
В 2021 году в тройку стран, внесших наибольший вклад в бюджет ЕС, входили богатые Германия, Нидерланды и Франция. В тройку тех, кто получил наибольшее количество помощи из бюджета ЕС, вошли Польша, Греция и Венгрия. Брюссель, вероятно, заметил эту связь и в том же 2021 году ввел относительно новый механизм – так называемое регулирование условий верховенства права. Он позволяет ЕС замораживать значительные суммы финансирования, положенные стране – нарушительнице европейских норм. Ранее Еврокомиссии приходилось судиться с такими государствами по каждому конкретному нарушению, теперь же Брюссель может санцкионировать режимы в целом, “по совокупности деяний”.
Мы без колебаний будем действовать в случае необходимости
Сюзанна Вегх отмечает, что Евросоюзу нелегко дается борьба с антиевропейскими политиками. “ЕС долгое время не мог сделать ничего с угрозой, которую представлял собой Орбан демократии в Венгрии и ЕС. Брюссель обращался в суд по каждому конкретному делу, связанному с Венгрией, используя так называемую процедуру нарушения. Суд постановлял, что тот или иной репрессивный закон Орбана должен быть отменен либо исправлен. Проблема в том, что такая система нацелена на исправление отдельных нарушений. А в Венгрии такие нарушения носят систематический характер. Тогда ввели так называемое регулирование условий верховенства права”, – отмечает Вегх.
В то же время Брюссель стремится избегать прямой жесткой конфронтации с отдельными национальными правительствами. Он опасается аналогов Брекзита – выхода Великобритании из ЕС в 2016 году, хотя в настоящий момент ни один из видных евроскептиков, от Марин Ле Пен до Виктора Орбана, не выступает с такого рода инициативами.
