В течение многих месяцев и в особенности последних недель и дней университеты во всем мире, и особенно в США, сотрясаются от антиизраильских протестов – митингов, демонстраций, пикетов, захватов зданий и территории кампусов, а улицы многих мировых столиц, в частности Лондона, еженедельно содрогаются от многотысячных антиизраильских шествий. Эти демонстрации носят не столько пропалестинский, сколько именно антиизраильский характер. Давно уже ушел в прошлое лозунг "От реки до моря…", как оказалось, не оттого, что носит откровенно антисемитский характер, а потому что слишком метафоричен. Сети полнятся кадрами, на которых демонстранты открыто угрожают евреям – студентам, преподавателям и прохожим, требуют уничтожения Израиля и прославляют ХАМАС. И хотя речь идет об официально объявленной террористической организации, о публичных призывах к геноциду, т. е. об уголовно наказуемых деяниях, ответственности никто не несет и, уверен, не понесет. Можно только себе представить, что было бы, будь это разжигание ненависти направлено против представителей ЛГБТ, афроамериканцев или любого иного меньшинства или сообщества, или если бы кто-то начал прославлять ку-клукс-клан, например. Кажется, мы присутствуем при мировой антисемитской революции. Но в действительности речь идет о фронтальной атаке на либеральные ценности, которые доминировали в послевоенном мире. На кампусах, в особенности, можно почувствовать вкус будущего: это завтра не уйдет.
Как бы мы ни относились к происходящему, одно очевидно: общественные настроения явно изменились. Однако столь радикальные изменения, как и столь массовые и организованные выступления, не могут являться результатом только каких-то спонтанных событий, подбора телекартинок или политической ангажированности массмедиа. Дело в том, что сами по себе эти события – война в густонаселенных районах и массовая гибель людей – стали, увы, рутиной. В 1970–80-е мы видели подобные кадры из Ливана, в 1990-е – на Балканах и в Чечне, в 2000-е – в Судане, Ираке и Афганистане, в 2010-е – в Ливии, Йемене и Сирии… В массе своей эти события не имели на Западе никакого общественного резонанса. Да, были антивоенные демонстрации накануне вторжения в Ирак, но никогда не было демонстраций с прославлением "Аль-Каиды". Не следует поэтому искать причины происходящего и в последних событиях в Газе. Это лишь искра, влетевшая в пороховой погреб. Проработав всю жизнь в западных университетах, я своими глазами мог видеть, как строились эти погреба, как загружались они ненавистью.
Смена идеологии – это лишь симптом смены экономической и политической системы
Итак, мы оказались в ином мире. В мире, где ценности либеральной демократии перестали быть самоочевидными и безусловными. И повторюсь: это никуда не уйдет. Но можно ли представить себе, чтобы подобные тектонические изменения произошли без целенаправленной политики, без институционального продвижения этой повестки, без вливания в это огромных денег? Не могут случайно набираться такие профессора, сами собой изменяться курсы и их содержание, радикально меняющие мировоззрение целых поколений преподавателей и студентов. Для этого нужна особая политика набора и отбора, поощрения, культивации. За этим должен стоять огромный административный ресурс. Ведь это происходит на всех кампусах по всему западному миру. Нет, это никакой не заговор. Смена идеологии – это лишь симптом смены экономической и политической системы, логика современного экономического неолиберализма.
Ясно, что подобные сдвиги не только не происходят за одну ночь, но и в том, что касается университетской жизни, являются следствием целенаправленной политики набора преподавателей и студентов, формирования университетских комитетов и комиссий, изменения уставов, регламентов, протоколов, которые последовательно проводились на протяжении минимум последних трех-четырех десятилетий. Удушающая политическая корректность никогда не укоренилась бы так, не будь ее продвижение результатом целенаправленной политики и финансовых вложений.
Мне довелось наблюдать это процесс в течение всего этого времени на кампусах США, Великобритании и континентальной Европы. Начало его совпало с широким распространением политики неолиберализма, пришедшего на смену кейнсианству. Будем помнить, что расцвет ценностей либеральной демократии совпал с эпохой торжества кейнсианства, создавшего государство всеобщего благосостояния, которое, в свою очередь, и позволило большинству населения смириться с капитализмом. На этом политическом фундаменте и произошла либерализация.
Однако классовой природы капитализма никто не отменял. И старая добрая классовая борьба и перетягивание ресурсного одеяла в условиях капитализма никуда не ушли. После провала революции 1968 года начинается кризис экономической модели кейнсианства. Ему на смену приходит неолиберальная политика (Рейган, Тетчер, Пиночет, Маркос и мн. др.), ведущая к перераспределению ресурсов, закату государства всеобщего благосостояния, а с ним (идеологические сдвиги всегда следуют за экономическими и политическими) и тех либеральных ценностей, которые делали невозможным то, что стало возможным сегодня, в условиях торжества неолиберализма. В отличие от кейнсианства, неолиберализм не предлагает людям пирогов и пышек. В качестве компенсации за синяки и шишки предлагается популистская политика.
За последние десятилетия пролетариат превратился в прекариат
Это только кажется, что сфера экономики отделена от сферы политики и идеологии. Нельзя не видеть прямой связи между наблюдаемыми в течение всех последних десятилетий коррозией системы бесплатного высшего образования, которое становится платным, все более дорогим и малодоступным; разрушением системы бесплатной общедоступной медицины, которая все больше приватизируется; ухудшением пенсионных схем и выплат и т. п., со сменой социальных настроений и растущим социальным напряжением. Нельзя не видеть того, что новые поколения молодежи не могут больше рассчитывать на те социальные условия, в которых находились их родители – бэби-бумеры по окончании университетов: их ждет либо безработица, либо работа не по специальности, либо, в лучшем случае, казуализация. За последние десятилетия пролетариат превратился в прекариат – целый класс частично или временно работающих и потому социально неустроенных людей, не имеющих ни стабильной работы, ни полной занятости, ни гарантированных трудовых прав, ни, фактически, будущего, поскольку в таких условиях невозможно ни семейное планирование, ни приобретение жилья, ни обеспеченная старость.
Кейнсианская модель снимала порождаемое капитализмом социальное напряжение расширением социальных гарантий, а общество всеобщего благосостояния обеспечивало трудоустройство и социальную безопасность большинства. Неолиберализм не об этом. Он об эффективности производства и о прибыли. Как же снять социальное напряжение? Как отвлечь население от политической борьбы и борьбы за свои экономические права? Ответ стар, как мир: divide et impera. Сегодня это называется политика идентичности.
В результате мы сталкиваемся с парадоксом: чем правее экономическая политика, тем "левее" и "либеральнее" становится общественная жизнь. Объясняется это тем, что неолиберализму нечего предложить людям, кроме симулякров. И в самом деле, вместо того чтобы проводить демонстрацию в защиту системы общедоступной медицины, давайте проведем Pride parade; вместо того чтобы бороться с унизительной и непрозрачной системой оплаты труда на производстве, дающей менеджерам огромную власть над работниками, давайте бороться за "инклюзивные туалеты" и следить за тем, чтобы кто-то кому-то не положил руку на плечо; давайте вместо того, чтобы бороться за финансирование образования и культуры, создадим на рабочих местах такую атмосферу, чтобы сотрудники, под страхом быть обвиненными в sexual harassment, боялись приближаться друг к другу на расстояние ближе метра; давайте вместо того, чтобы бороться с разрушением пенсионной системы, будем сносить памятники конфедератам или всяким колонизаторам далекого прошлого; давайте вместо того, чтобы бороться за постоянные контракты, переименуем секретарш в administrative assistants, уборщиц – в sanitation engineers, домохозяек – в home executives, билетеров, портье и официантов – в hospitality coordinators, ресторанных вышибал – в eviction technicians, лифтеров – в vertical transportation specialists, a продавцов сэндвичей в Subway – в sandwich artists.
Вам мало всего этого политкорректного новояза, чтобы смириться с идущей в пакете с ним минимальной зарплатой, правом менеджера уволить вас без объяснения причин, отсутствием оплачиваемого отпуска? Вы хотите проявить эмпатию к униженным и оскорбленным и выместить свою ненависть к белым эксплуататорам? Давайте тогда будем бороться с "апартеидом" в Израиле. Классический враг в лице еврея-эксплуататора поможет к тому же отвлечь от борьбы с проявлениями реального расизма, с которыми многие сталкиваются ежедневно на улицах европейских и американских городов, где существуют целые районы, в которых царят какие угодно законы, кроме тех, что должны соблюдаться в условиях либеральной демократии, где открыто звучат призывы к терроризму, процветают ненависть, средневековье, антисемитизм. Вчера эта субкультура пригородов Лондона, Нью-Йорка, Парижа вылилась на центральные улицы под знаменем BLM, сегодня – на газоны университетских кампусов под знаменем свободной от евреев Палестины, когда при попустительстве, а то и при подстрекательстве администрации и при бездействии полиции распоясавшаяся толпа репетирует реальный захват городов…
Откуда, кстати, большая часть этих проблем с расизмом и этнонационализмом? Она от изменения демографической ситуации под давлением масс мигрантов. Но откуда мигранты? От все того же неолиберализма: эксплуатации ресурсов и разрушения социальной среды в странах их исхода – Восточной Европы, Ближнего Востока, Африки и Латинской Америки, от неолиберальной системы перекачивания дешевой рабочей силы из одной страны в другую без учета социальных, культурных и экономических последствий массовой миграции, из-за вызванной неолиберализмом невозможности для молодежи семейного планирования в условиях казуализации и нестабильного трудоустройства, питающих демографический кризис в странах Запада.
Поскольку неолиберализм – это корпоративная и антидемократичная политика, не имеющая легитимности и не могущая рассчитывать на массовую поддержку, она симулирует формы протестного движения, в котором каждый из обманутых классов находит что-то, чтобы feel good. Малообеспеченные слои населения, вследствие малодоступности образования и культуры, питают разного рода расистские, этнические, гендерные и антисемитские предрассудки; массы мигрантов, в массе своей воспитанных в традиционалистских, далеких от толерантности патриархальных обществах, также разделяют их; средний класс реализует свое право на социальный протест, удовлетворяет чувство эмпатии и справедливости, а также прогрессистские политические устремления; студенты счастливы возможности шумно продемонстрировать свое свободолюбие и ненависть к истеблишменту и правящим классам. Ну и, наконец, сами правящие классы и истеблишмент извлекают из всего этого экономическую выгоду, ухудшая условия труда, лишая работников прав, казуализируя контракты разрушая остатки государства всеобщего благосостояния путем разрушения бюджетного образования, медицины, пенсионной системы и т. д. Нужно ли говорить, что вся эта "протестная активность" – чистая симуляция? Вы не можете выражать протестное мнение, которое полностью совпадает с тем, что говорит правительство, мейнстримные массмедиа и Голливуд… Это абсурд.
Все описанное выше и есть пришедшая на смену либеральной демократии культура воукизма. Воукизм – это симуляция политики, когда повестка дня раскручивается медиа, создавая необходимый хайп, каждый раз направленный на что-то, не связанное с реальными экономическими интересами корпораций: сегодня – BML, завтра – me too, послезавтра – Израиль… А между этим оказываются мелкие "события" типа бесконечной тяжбы ЛГБТ-организаций с Джоан Роулинг по поводу ее "трансфобных высказываний"…
Уже много сказано о том, что в основании воукизма лежит полное презрение к либеральным предрассудкам типа необходимости доказывать обвинения в суде или к ответственности за клевету, необходимости уважительной дискуссии, без политических ярлыков, обвинений оппонентов в фашизме, расизме, гомофобии, мизогинии и т. д. В его арсенале публичная травля, бездоказательные обвинения, запугивание и т. п. Но это и неудивительно: если послевоенную социал-демократическую социально-экономическую модель продвигали политики либерального типа, то теперь, когда мы имеем дело с правым поворотом в экономике и политике, он обеспечивается поколением политиков-популистов, которые чувствуют себя в этой заменной симулятивной квази-политической реальности как рыба в воде. Так на левом фланге оказываются такие bully-политики, как Корбин, а на правом – как Трамп.
В результате мы оказываемся в пространстве безграничной свободы. Можно безнаказанно миллионами переходить государственные границы, можно открыто поддерживать террористические организации, можно захватывать здания и даже университетские кампусы, можно терроризировать целые города…
Воукизм – это не только злая карикатура на либерализм, но и, по сути, симуляция левой повестки
Нет, это, конечно, не либерализм, но организованное беззаконие. Либерализм основан на соблюдении законов. В конце концов, фашизм тоже обеспечивает "свободу" – свободу не только разжигать ненависть и демонстрировать ненавистническое поведение, но и совершать насилие в отношении групп меньшинств и незащищенных слоев населения. По сути, нормализуемые на кампусах Колумбийского и Нью-Йоркского университетов протестные выступления, звучащие в Гарварде и Йеле призывы – это протофашистские акции. Фашистские? Здесь многих сбивает с толку крайняя "левизна" лозунгов.
Воукизм – это не только злая карикатура на либерализм, но и, по сути, симуляция левой повестки. Он просто похитил ее, поскольку не имеет ничего общего ни с левой политикой, ни с марксизмом. Марксизм, которым клянутся левые, борется за экономические права трудящихся, за более равномерное распределение ресурсов, за изменение экономической системы и политического режима. Воукизм же смотрит куда угодно, только не на экономику и политику. Он отвлекает внимание от экономической борьбы на борьбу за "инклюзивные туалеты", он яростно защищает права животных и что угодно еще, но только не экономические права трудящихся. Это классическая симуляция левой повестки.
Поэтому нынешние "прогрессисты" вовсе не левые. Политически эти люди объективно отстаивают интересы наиболее варварских, реакционных, консервативных, мракобесных режимов. В результате мы видим на кампусах готических девиц с малиновыми волосами, орущими лозунги в поддержку ХАМАСа, геев в куфиях рядом с имамами и т. д. Этот постмодернистский пастиш, это классическое буржуазное декадентство выдается за "левое движение" и "прогрессизм". Главное, ни политических, ни экономических целей никто из этих протестующих даже близко не ставит. И это все, что нужно знать об этих "леваках".
Здесь даже не нужен утиный тест на очевидность: не могут левые защищать ХАМАС – мракобесную, религиозную, расистскую, антисемитскую, человеконенавистническую крайне правую организацию головорезов (буквально!), отрицающую не только самую идею социального прогресса, но и права женщин, религиозных и этнических меньшинств и воплощающую всё, против чего выступает любая партия левого толка. Это, как если бы марксисты выступали в поддержку Гитлера (что, кстати, и произошло в 1939 году, поскольку Сталин сохранял с марксизмом разве что риторическую связь). Пора перестать называть этих людей левыми и прогрессивными. Их надо называть теми, кто они есть: полезными идиотами неолиберализма. Объективно эти люди занимаются его легитимацией, толкая западные общества в объятия правых популистов. Каков яд, таково и противоядие. Альтернативой саморазрушающей политике идентичности становится правый популизм – "лекарство", способное скорее убить, чем вылечить. И сам он, и причина, которая его вызывает, тот же поцелуй смерти от неолиберализма только в другую щеку.
Всюду созданы подменные враги и объекты для яростной борьбы
Воукизм – это "либерализм" и "левизна" для прекариата. Людей, лишенных экономической стабильности, поставленных в ситуацию, когда они не могут планировать свое будущее, когда никакая специальность и квалификация не обеспечивают не только экономического процветания, но даже нормальной жизни. Словом, людей, лишенных свободы. Им-то и дают (вернее, их даже подталкивают!) бороться за свободу беженцев, трансгендеров, палестинцев, за права коренных народов… За что угодно, только не за изменение условий жизни и за свою экономическую свободу и, стало быть, за изменение экономического строя и политического режима. Так происходит не только на Западе. В России, например, это война с Украиной, Западом и собственной "пятой колонной", в мусульманском мире – это антисемитизм и тоже антизападничество, в Китае – это антигегемонизм, в Африке – антиколониализм… Всюду созданы подменные враги и объекты для яростной борьбы.
Совсем наивные люди требуют: заберите деньги у этих университетов, и они успокоятся, перестаньте финансировать разного рода правозащитные организации, и все вернется в норму… Нет ничего наивнее подобных рассуждений. Никто не заберет денег. Инвестиции в нынешние псевдолевачество и в свободу без берегов, не только совершенно безопасные для нынешней экономической системы, но укрепляющие нынешний экономический режим, поскольку отвлекают население от реальных политико-экономических проблем, – лучшее вложение! Напротив, если триумфальное шествие неолиберализма продолжится, нас ждет еще больше политкорректности, еще больше беженцев, еще больше войн на почве национализма и межрелигиозной вражды, еще больше борьбы за права женщин и трансгендеров – в комплекте с Трампами и Орбанами.
Неолиберализм крадет не только экономическое будущее у следующих поколений. Слушая сегодня молодых людей на кампусах американских университетов или на антиизраильских демонстрациях в европейских городах, я ловлю себя на том, что степень неадекватности, невежества и промытости мозгов у них ничем практически не отличается от москвичей и гостей столицы, когда те говорят об Украине. По сути, целые поколения молодых людей, закончившие самые престижные и дорогущие американские университеты, имеют представление о мире, по степени адекватности мало отличающееся от аудитории Соловьева и Симоньян. Как дерадикализировать этих молодых людей? Как вернуть их в реальность? Как привить им навыки продуктивной социальной и производственной деятельности? Для этого нужны не только десятилетия, но и политическая воля, а значит, и экономический интерес. В нынешних условиях не следует его ждать. Ведь, вернувшись в реальный мир, эти люди начнут требовать что-то делать с развалившейся системой здравоохранения, с разрушенным образованием, с массовой казуализацией и т. д.
Ну и в заключение, чтобы эти рассуждения не выглядели слишком теоретическими, один иллюстрирующий их штрих. Трудно найти более яркое персональное воплощение всего вышеописанного, чем нынешний президент Колумбийского университета Минуш Шафик. Экономист, пишущий о мировой экономике и, конечно, о социальной справедливости (одни названия ее книг говорят сами за себя: Prospects for the Middle East and North African Economies: from Boom to Bust and Back? (1998), Economic Challenges Facing Middle Eastern and North African Countries (1998), What We Owe Each Other: A New Social Contract for a Better Society (2021)), она давно превратилась в суперуспешного академического менеджера, проработав президентом двух самых либеральных университетов в цитаделях западного либерализма – Лондонской школе экономики и Колумбийском университете.
Итоги ее службы в Лондоне говорят сами за себя: за годы ее руководства LSE уровень казуализации (временной академической занятости) увеличился там до 59 процентов. Причем этот рост произошел на фоне того, что в большинстве других университетов Великобритании число постоянных сотрудников, напротив, выросло за тот же период. В результате соотношение студентов и постоянных сотрудников в LSE снизилось за время правления Шафик, и по состоянию на июль 2023 года было худшим соотношением студентов и постоянных сотрудников среди сопоставимых университетов Великобритании. Кроме того, в ответ на законную забастовку с требованием перерасчета оплаты за нестандартные условия труда, руководство LSE под руководством Шафик ввело штрафные вычеты из зарплат академических сотрудников, участвовавших в акции, в результате чего некоторые из них потеряли до 75 процентов дохода за месяц забастовки. Под руководством Шафик LSE ввело схему, согласно которой стало возможно выпуститься из университета, несмотря на забастовку преподавателей. Хотя эта политика позволила студентам закончить обучение вовремя, она фактически снизила стандарты степеней LSE, присуждаемых во время забастовки.
Думаю, что вопрос о том, на что рассчитывал Колумбийский университет, приглашая на работу человека с таким послужным списком и репутацией в качестве президента в 2023 году, излишний. На повторение успешного опыта и рассчитывал. Теперь Минуш Шафик возглавляет цитадель академической свободы в цитадели свободы самой свободной страны мира. И у нее отлично выходит: драконовские меры дикого капитализма великолепно сочетаются с невиданной свободой в защиту униженных и оскорбленных в Африке и на Ближнем Востоке. И это все, что нужно знать о дивном новом мире, в котором мы живем.
Евгений Добренко – филолог, культуролог, профессор Венецианского университета
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
