Алексей Кузнецов: 24 мая исполняется 65 лет со дня рождения великого русского поэта Иосифа Бродского. С литературным критиком Андреем Ариевым беседует Татьяна Вольтская.

Татьяна Вольтская, Санкт-Петербург: С годами величие поэта становится яснее, сиюминутный туман рассеивается и обнажается суть. И всегда нам жаль, что великий поэт умер слишком рано.

Андрей Юрьевич, есть ли у вас такое ощущение по отношению к Бродскому?

Андрей Ариев: Я думаю, что все-таки каждому человеку может быть отпущен определенное количество энергии, определенное количество слов. У меня такое ощущение, что Бродский завершил какой-то цикл, тот, который был задан природой, его гением. Для меня он сказал все. Просто потому, что он выразил то, что хотели мы выразить когда-то в 50-е, 60-е, 70-е годы, и то, что он выразил, связано с той необходимой смелостью, которой сейчас все обладают. Но сейчас смелость не употреблена на то, чтобы преодолеть какую-то глухоту, абсолютно ватные, пробковые какие-то стены культуры. А вот именно это удалось Иосифу Бродскому. Его голос зазвучал на весь мир.

Кроме этого, ему нужна была страсть, уверенность в том, что твое дело великое. И вот это величие замысла Бродским овладело в самой полной мере. И хотя он говорил, что, мол, "мне нечего сказать ни греку, ни варягу, не знаю больше я, в какую землю лягу, скрипи, скрипи, перо, переводи бумагу", вот скрип его пера оказался внятен и греку, и варягу, и он совершенно заслуженно стал лауреатом Нобелевской премии, последним лауреатом Нобелевской премии по поэзии из России.

Татьяна Вольтская: Я думаю, вы правы, все великие люди уходят вовремя.

Андрей Ариев: Все великие литературные явления для меня как-то завершены, даже Лермонтов завершен "Героем нашего времени". Как ни странно создается такое нереальное ощущение: большой художник - это тот художник, жизнь которого завершилась, и ты ощущаешь цельность этой жизни, этой позиции, будь то поэзия покончившего с собой Маяковского, ушедшего из жизни волею судеб Иосифа Бродского. Хотя это, конечно, может быть слишком красивое ощущение, но по отношению к творчеству меня это ощущение не покидает: у великого поэта так и бывает.

Татьяна Вольтская: Все-таки любой поэт почитанию предпочтет чтение. Читают ли сейчас Иосифа Бродского?

Андрей Ариев: Да, во всяком случае, из всех современных поэтов, которые более-менее изучены, Бродский стоит, конечно, на первом месте. Потому что его творчество посвящены уже тома, ему посвящается ежегодно международная конференция, он изучается больше, чем кто бы то ни был из современных поэтов.

Татьяна Вольтская: Бродский мог приехать в Петербург, но не приехал.

Андрей Ариев: Все это заставляет предполагать, что на самом деле тем больше он думал о Петербурге и тем больше ощущается здесь его присутствие. Может быть даже опять хорошо, что он здесь не побывал, потому что был бы какой-то ажиотаж, какое-то конкретное явление, а так его поэзия растворена в наших просторах.

Алексей Кузнецов: Торжественные мероприятия проходят на родине поэта в Санкт-Петербурге, в частности в Музее Анны Ахматовой. С директором музея Ниной Поповой побеседовал наш коллега Кирилл Кобрин.

Нина Попова: Это, собственно говоря, две выставки, темы, которые перекликаются. Первая выставка фотографических работ Бориса Шварцмана, художника и фотографа, "Люди эпохи 60-х". Там около 70 портретов, фотопортретов, в том числе портрет Ахматовой поздний, похороны Ахматовой, и молодой Бродский. И поколение 60-х в таком широком диапазоне, от Твардовского, Окуджавы, московские литераторы в том числе, до Бродского, ленинградских литераторов. Это первая часть.

Вторая часть - это, собственно, даже не выставка, будет постоянная экспозиция (не знаю, на какое время), она называется условно "Американский кабинет Бродского". Здесь экспонируются вещи, которые музей получил два года назад.

То, что откроется здесь под названием "Американский кабинет Бродского" - это, конечно, прелюдия к будущему музею Бродского, который должен быть в доме, где он жил, и ради которого, собственно, эти вещи и пришли когда-то из Америки сюда, в Музей Ахматовой.

Здесь экспозиция дома в Саудхедли, его профессорского жилища. Это фрагмент интерьера, фотографии, документы, те, что там были, в этой комнате, плюс еще портреты Бродского ленинградского периода, 70-х годов, и фильмы о Бродском, фонограммы суда, которые читает Яков Гордин.

Кроме того, 25 мая у нас вечер, на котором будут демонстрироваться два фильма: один фильм Андрея Хоршаловского "Полтора кота" и второй фильм, снятый в Америке, видимо, в 1995 году, Людмила Штерн, автор книги о Бродском "Иосиф. Ося. Джозеф", будет комментировать этот фильм. Кроме того, вышло второе издание книги Людмилы Штерн, которая тоже будет представлена в этот день.

Кирилл Кобрин: Не боитесь ли вы музеизации Бродского? Не боитесь ли вы, что в результате всех этих замечательных мероприятий Бродский перестанет быть или перестает быть фигурой современной литературы и уходит в историю литературы.

Нина Попова: Знаете, он так или иначе уходит в историю литературы, это от нас с вами не зависит. Потому что 65 лет, а через двадцать будет 85 и когда-то будет 100 лет. Это все равно уже становится историей литературы.

Но, во-первых, я всегда считаю, что в музее может быть незамузеена та или другая поэтическая фигура, это зависит от того, как к этому относится.