Программу ведет Андрей Шароградский. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода Любовь Чижова, Алексей Дзиковицкий.

Андрей Шароградский: 27 января в Кракове пройдет международный форум «Жизнь народу моему», он посвящен 60-летию освобождения советскими войсками узников лагеря смерти "Аушвиц-Биркенау"

Любовь Чижова: В концлагере "Аушвиц-Биркенау", который находился рядом с Освенцимом, было уничтожено более миллиона евреев со всей Европы – это одна пятая всех жертв Холокоста. Здесь же погибли 200 тысяч людей других национальностей – поляки, цыгане, русские… Через 60 лет в зале театра Юлиуша Словацкого в Кракове соберутся оставшиеся в живых узники "Аушвиц-Биркенау", их освободители и молодежь, на которую один из организаторов форума Вячеслав Кантор возлагает особую надежду.. Вот что он говорит о главной цели форума.

Вячеслав Кантор: Дать старт панъевропейской программе обучения учителей высококачественному, нерутинному обучению урокам Холокоста. Во всех школах, во всех институтах, где занимаются воспитанием молодежи. Программа эта не предполагает какого-то масштабного создания новых институтов. Программа предполагает под руководством головной в мире организации, которая называется "Ядвашем" и которая создана решением кнессета государства Израиля, и которая предназначена для сбора абсолютно всех фактов, касающихся проблемы Холокоста, под эгидой этой организации создать сеть национальных программ для каждой страны Европы, на национальном языке, с учетом национальных особенностей.

Любовь Чижова: В церемонии открытия форума примут участие актеры из Польши, Израиля и России. Они будут зачитывать документы, найденные в концлагере "Аушвиц-Биркенау" 60 лет назад. Народный артист России Сергей Юрский признается, что читать эти документы будет довольно тяжело…

Сергей Юрский: На трех языках прозвучат документы, свидетельства того, что происходило тогда, 60 лет назад. Художественно наша функция, я бы сказал, минимальна - выучить и зачитать документы. Документы эти необыкновенно страшны. Как-то себя готовлю к тому, чтобы это ясно, внятно и без сентиментальности просто произнести, это непросто. О чем он? О том, что матери, когда у них отнимали детей, любыми способами обращались к русским врачам, которые работали там тоже, как заключенные, при Менгеле, и пытались найти способ, чтобы их детей убили уколом, чтобы они не попали на опыты к Менгеле. Надеюсь, вы понимаете, что я не хочу лишний раз произносить этот текст, который мне придется произносить там.

Любовь Чижова: На форум приедут главы 25 государств и правительств. Президент Франции Жак Ширак откроет памятную экспозицию, посвященную французским узникам "Аушвица", а принц Герцог Эссекский откроет мемориальную доску в память о британских военнопленных, погибших в этом лагере.

Андрей Шароградский: Многое из того, что случилось в истории польско-российских отношений в минувшем столетии, до сих пор отрицательно сказывается на отношениях между Москвой и Варшавой. Но, по мнению известного историка из Института национальной памяти Польши доктора Антонио Дудока, освобождение Освенцима - это одно из немногих событий, которое является объединяющим фактором, причем не только для поляков и русских, но и для других народов. С польским историком беседовал корреспондент Радио Свобода Алексей Дзикавицкий.

Алексей Дзиковицкий: Господин Дудок, как вы оцениваете роль Красной армии в освобождении концлагеря "Аушвиц-Биркенау" в Освенциме.

Антонио Дудок: Здесь, по-моему, все понятно. Красная армия наступала, занимала очередные польские территории и освободила, в том числе и Освенцим. Я только на один момент хотел бы обратить внимание, что сразу же после освобождения лагеря советское командование заявило, что там было замучено 4 миллиона человек. Так учили позже в польских школах. Как оказалось, эта цифра была значительно завышена. Это, конечно, ни в коей степени не уменьшает значение Освенцима в истории, но вот такой момент как-то запал мне в память.

Как бы то ни было, то, что советские войска вошли туда и ликвидировали те фабрики смерти, это было очень важно.

Алексей Дзиковицкий: Несомненно, что те немногие узники лагеря "Аушвиц-Биркенау", которым удалось дожить до его освобождения, встречали советских солдат как спасителей. Немного иная картина была, например, в соседнем Кракове. Насколько известно, краковяне смотрели на смену армий в своем городе несколько иначе. Так ли это?

Антонио Дудок: Конечно, ситуация, в которой находились люди в оккупированной Польше, и те, кто находился в концлагерях, была иной. Узники концлагерей, несомненно, мечтали об освобождении. Однако многие поляки, которые продолжали жить в своих городах, в своих домах, просто боялись прихода новой армии. Скажем откровенно, опыт общения поляков с Красной армией как периода войны 1920 года, так и времен оккупации восточной части Польши в 1939-1941 годах, не был из приятных. Существовал огромный страх. Понятие "большевик" имело в Польше однозначно негативную окраску, и все думали, что же они будут делать на польской земле в этот раз. Здесь отмечу, что Красная армия была очень жестокой. Известны многочисленные факты насилия и убийств. Это главным образом касалось восточных немецких земель, которые отошли после войны к Польше. Однако и на землях исконно польских многие вещи имели место. Вести об этом обгоняли Красную армию, поэтому у многих поляков не было чувства, что наступает освобождение, а что придет новая оккупация, которая еще не известно, что с собой принесет. Польские власти, конечно, были. Польский комитет национального освобождения, а затем временное правительство, однако это были марионеточные органы, где преобладали коммунисты, поэтому поляки им не очень-то верили. Все время говорилось о том, что произойдет то, что произошло в ноябре 1939 года, соберется какой-нибудь псевдопарламент и попросит принять Польшу в Советский Союз. Позже оказалось, что Сталин решил оставить Польше ограниченный суверенитет, но ведь в конце войны это еще не было ясно.

Алексей Дзиковицкий: Катынь, варшавское восстание, эти и другие события продолжают отрицательно влиять на польско-российские отношения и теперь. Москва и Варшава до сих пор оценивают их по-разному. А что, по вашему мнению, в этом контексте можно сказать об освобождении Освенцима?

Антонио Дудок: Нет, что вы, эти события нельзя вообще сравнивать. Что касается Освенцима, то, по моему мнению, здесь не должно быть каких-то антагонизмов между поляками и русскими. Освенцим - это символ преступления нацистов против человечества. Там ведь умирали и русские солдаты, и польские граждане, а прежде всего евреи. Поэтому Освенцим может быть символом не то, что примирения, это может быть слишком громко сказано, а понимания того, что во Второй мировой войне поляки и русские имели также много общего. Конечно, были противоречия, поляки не хотели допускать, чтобы в их стране после войны доминировали советы, но мы ведь вместе и сражались. Освенцим не должен разделять, а скорее объединять россиян и поляков, а также другие народы, в том числе немцев. Освенцим - это символ. Но таким же символом должна быть и Катынь. Проблема в том, что россияне до сих пор не могут понять, чем для поляков является Катынь. Здесь ведь дело не только в статистике. Когда в России говорят, что у нас убиты миллионы людей и, мол, что такое пара десятков тысяч поляков. Но ведь это же была элита - офицеры, интеллигенция. Для поляков это не просто преступление, это символ. И до тех пор, пока россияне будут преуменьшать значение этой трагедии, польско-российский диалог будет очень трудным.