Программу ведет Ольга Писпанен. Принимает участие американка, разлученная русским мужем с своей пятилетней дочерью в России, Бри Шуетт.

Ольга Писпанен: В петербургском суде Выборгского района уже долгое время разыгрывается мало кому понятная история: бесконечно откладывают и переносятся суды между родителями пятилетней девочки с двойным гражданством. Причем, где сама эта девочка, похоже, не знает никто. Сегодня у нас в студии мать Вероники Бри Шуетт.

Вначале давайте послушаем репортаж на тему, которую будем сегодня обсуждать в прямом эфире Радио Свобода. Исследования международных правозащитных организаций свидетельствуют о том, что в России от последствий насилия в собственной семье каждые 40 минут погибает одна женщина. Ежедневно 36 тысяч женщин переносит побои от рук мужей или партнеров. В России число женщин, пострадавших от насилия в семье превышает число жертв террористических актов. Одна из таких жертв - американка Бри Шуетт - пытается в российском суде добиться права общаться со своей дочерью.

Татьяна Вольтская: Бри Шуетт познакомилась с Михаилом Слободкиным в своем родном Бостоне около 9 лет назад. Очень быстро выяснилось, что Михаил руководствуется домостроевскими принципами: примерно раз в месяц он бил свою подругу. В Америке такое трудно представить. Бри говорит, что ей никто не верил, поэтому она не обращалась в полицию. Когда она родила ребенка, Михаил заманил ее в Россию, чтобы показать родителям маленькую Веронику. Двухнедельная поездка затянулась на неопределенный срок. Михаил остался без работы и без средств к существованию. Чтобы как-то легализоваться, Бри была вынуждена зарегистрировать брак и устроиться на работу. Веронике еще до отъезда было оформлено российское гражданство, американские адвокаты еще должны выяснить, насколько оно законно.

В Петербурге у Бри родился сын Валерий, но прожил недолго. Виновным в смерти младенца Бри считает Михаила. В возбуждении уголовного дела по этому поводу матери было отказано. Увезти Веронику в Америку ей не дали в консульстве США, сказав, что необходимо решение суда. Суды же между родителями Вероники идут бесконечно, слушания все время откладываются. Истец Михаил Слободкин, как правило, заболевает и не приходит в суд, а главное, уже с ноября не дает матери видеться с Вероникой. Говорит адвокат Бри Шуетт Андрей Кащеев...

Андрей Кащеев: У нас, как показало это дело, совершенно нет механизма защиты прав родителей. Один из родителей, злоупотребляя своими правами, может отравить жизнь и ребенку, и второму родителю, совершенно спокойно игнорировать судебные решения, которые предписывают нормальное общение до разрешения окончательного дела в суде. Правоохранительные органы считают, что, когда суд разберется, тогда и будет решаться судьба ребенка, совершенно игнорируя, что жизнь-то идет и нарушаются грубейшим образом конституционные и международные права детей, права их родителей.

Татьяна Вольтская: Где Вероника, никто не знает, но искать ее отказываются.

Андрей Кащеев: В таких случаях люди, облеченные властью, имеют рычаги воздействия, но не хотят их применять, говорят, как всегда: у нас много других дел. На что хочется сказать, что у вас будет еще больше дел, поскольку вы ни одно из них не делаете, сваливая на то, что у вас много дел.

Татьяна Вольтская: Очередное судебное слушание, которое должно было состояться в конце апреля, снова отложили и перенесли.

Ольга Писпанен: Бри, когда вы в последний раз видели свою дочь?

Бри Шуетт: Последний раз я видела Веронику 25 ноября и последний раз я говорила с Вероникой по телефону 20 декабря, так давно.

Ольга Писпанен: С 20 декабря вы даже не слышали ее?

Бри Шуетт: Да.

Ольга Писпанен: У вас есть предположения, где может находиться Вероника?

Бри Шуетт: Вообще не знаю, где находится Вероника. Сейчас я очень беспокоюсь, как Вероника, как жизнь Вероники, здорова ли Вероника, вообще не знаю сейчас.

Ольга Писпанен: Она здоровая девочка?

Бри Шуетт: В принципе я не знаю. Я думаю, да, может быть, а может быть нет. Михаил, мой муж, очень сильный, очень агрессивный, ненормальный человек. Я думаю, что это очень плохо, что ребенок остается с Михаилом.

Ольга Писпанен: Но тем не менее вы думаете, что она с отцом?

Бри Шуетт: Да.

Ольга Писпанен: Он это подтверждает? Он говорит, что ребенок у него, или он говорит, что ребенок где-то в другом месте находится?

Бри Шуетт: Михаил сказал, что сейчас Вероника находится на даче с бабушкой. Может быть, честно, может быть, не честно. Несколько раз я просила: Михаил, я очень хочу встретиться с Вероникой, говорить с ней. Михаил не ответил на мой просьбу. Я сказала: я очень люблю Веронику. Это очень трудно для матери не видеть ребенка, не говорить с ребенком.

Ольга Писпанен: А почему он забрал ребенка? Он что-то у вас требует в обмен на ребенка или просто ему не хочется, чтобы Вероника жила с вами?

Бри Шуетт: Я не знаю. Я очень люблю Веронику, и Михаил тоже это знает. Михаил прекрасно знает, что маленькому ребенку нужна мать. Я и мой адвокат спросили Михаила: почему? И Михаил не сказал почему. Только сказал, что я не могу видеться с Вероникой и говорить с ней.

Ольга Писпанен: Вы не можете видеться с Вероникой. А ему зачем маленький ребенок одному? Он не объяснил?

Бри Шуетт: Это трудный вопрос. Я жила с Михаилом 7 лет. За 7 лет несколько раз Михаил бил меня и очень сильно бил. Он использовал не только физическое насилие, а также сексуальное, психологическое. Сейчас я думаю, что эта ситуация с Вероникой - психологическое давление на меня.

Ольга Писпанен: А зачем ему это надо? Он просто хочет сделать вам больно?

Бри Шуетт: Да, конечно. Осенью в октябре и ноябре несколько раз Михаил сказал мне: "Я знаю, ты очень хочешь быть с Вероникой, очень хочешь ее забрать в США, домой". Михаил сказал, что нельзя, вообще нельзя, потому что...

Ольга Писпанен: Почему? Он не хочет, чтобы его дочка жила в Америке?

Бри Шуетт: Да.

Ольга Писпанен: Только поэтому?

Бри Шуетт: Да. Просто так.

Ольга Писпанен: Но можно же договориться. Вы же тоже можете жить здесь, например, вместе с дочкой, не увозить ее в Америку.

Бри Шуетт: Я знаю, что у меня нормальная жизнь, у меня есть квартира, у меня есть сейчас работа. У Михаила с Вероникой не очень хорошая жизнь. Сейчас Михаил не работает, у него нет денег, нет хорошей квартиры. Психологически, морально, экономически - все это лучше для Вероники в США, чем здесь.

Ольга Писпанен: А у вас есть работа?

Бри Шуетт: Да. Сейчас я работаю в большой фирме в Петербурге. Я преподаватель английского языка.

Слушатель: Это Георгий. Я слушаю, печальная это история, конечно, но это, по-моему, типичный садист просто. Люди с садистическими наклонностями очень распространены в мире. Печальная история, что тут можно сказать. Спасибо.

Ольга Писпанен: Просто посочувствовал наш слушатель вам. Почему так много лет вы терпели побои, вы терпели плохое отношение мужа к вам? Ради чего?

Бри Шуетт: Потому что я была в России.

Ольга Писпанен: Вы были в России или в Америке?

Бри Шуетт: Сначала в США, потом в России. Есть большая проблема у подвергающихся домашнему насилию в России - закон, полиция, суд не работают для женщины и для ребенка. Это проблема. Последний, 2004-й год, Михаил очень бил меня. У меня были синяки на руках, на груди, на ногах, на всем теле. Я пошла в 58-е отделение милиции в Петербурге, в американское консульство, но люди в милиции не слышат меня: "В России есть другие проблемы". Милиция в России не занимается проблемами домашнего насилия.

Слушатель: Я Наталья Эдуардовна, коренная москвичка. Я мать двоих детей. Мне хочется выразить вам сочувствие полнейшее и чисто практическое замечание сделать. В последних поколениях просто такой сбой. Эти люди больше не русские - и мать, и сын. Поэтому они так с вами обращаются. Мужчина должен защищать мать с ребенком и он ее защищает. У меня самой прекрасный отец был. У моих подруг прекрасные отцы. Никто никогда такого себе не позволял, у нас никогда суд не пускали в саму семью. Поэтому чисто практический совет: нажмите вот на эту клавишу. Когда он поймет, что к нему не как к русскому относятся и к его матери тоже, он сразу подожмет хвост.

Ольга Писпанен: Понятна ваша мысль. Но я только не очень понимаю, как можно ему объяснить, что он не русский. В принципе как можно какому-либо человеку объяснить, что он не такой, какой есть на самом деле.

Слушатель: Здравствуйте! Дмитрий. Я совет я вам дам простой: отступите. Ведь если вы попадаете к каннибалам, вы же не будете жаловаться, что они хотят вас съесть. В России тоже есть подходящие вам люди. Надо не отчаиваться.

Ольга Писпанен: А что значит - подходящие вам люди?

Слушатель: Имеется в виду - много людей хороших. А ребенок уже не ваш, вы поймите, семья разрушена. И тут чья возьмет. Право позволило ему взять верх. А то может произойти ведь и худшая беда. Ведь ребенок все-таки не вещь, нельзя за него драться. Спасибо.

Ольга Писпанен: Как вы считаете, нужно драться за своего ребенка или не нужно, как предлагает наш слушатель? Отступить и забыть, начать другую жизнь?

Бри Шуетт: Нет. Я в Петербурге, я в России, я возьму Веронику за ручку и заберу ее в США, только с Вероникой я поеду домой.

Ольга Писпанен: Вы сказали, что вы здесь обращались в милицию после того, как ваш муж побил вас, и милиция отказалась принимать заявления. В Америке ваш муж насильничал, в Америке он совершал побои? Вы обращались там в полицию?

Бри Шуетт: Только один раз в США я попробовала идти в полицию. Мои мать и отец позвонили в полицию. Полиция приехала ко мне в квартиру и спросила Михаила и меня об этом. Когда они вышли из квартиры, Михаил очень-очень сильно побил меня и сказал мне: каждый раз, когда ты пойдешь в полицию, будешь говорить "помогите мне!", я буду сильно бить тебя. Это проблема - домашнее насилие. Это не только проблема России, это проблема, конечно, и в США, и в других странах.

Ольга Писпанен: А что сделали в Америке полицейские, когда вы заявили на мужа?

Бри Шуетт: Полиция не сделала ничего. Полиция, и врач, и другие люди думают, что это проблема людей без денег, без образования, и не может быть проблемой для меня. Я закончила университет, Михаил учился на экономическом. Люди не понимают.

Ольга Писпанен: То есть несмотря на то, что в Америке считается, что домашнее насилие есть, но оно есть только в социально незащищенных слоях, то есть в бедных семьях. А так как у вас семья образованных молодых людей, они решили, что вы обманываете, что вы им говорите неправду? Почему они вам не помогли?

Бри Шуетт: Потому что я не очень сильно сказала "помогите мне!"

Ольга Писпанен: То есть вы им не доказали? Но если он вас бил, значит, были следы.

Бри Шуетт: В США я очень боялась моего мужа. Мне было только 22 года. И я думала: "Я люблю своего мужа и, так как я люблю его, это все нормально". Сейчас мне 29, я прекрасно понимаю, что надо говорить с людьми, с врачами, с друзьями, с милицией, надо говорить громко и не один раз: "Помогите, помогите мне!"

Ольга Писпанен: То есть теперь, когда прошло уже столько лет, вы поняли, что нужно было громче кричать, чтобы вас услышали, но в принципе такая же ситуация, как здесь, у вас была и в Америке. Хорошо, вы поняли, что вас муж - насильник, что он к вам относится плохо, но вы его все равно любили. Почему вы согласились с ребенком поехать в Россию?

Бри Шуетт: Потому что Михаил сказал мне, что со мной или без меня он поедет в Россию с Вероникой. У отца Михаила, дедушки Вероники было день рождения, и Михаил сказал, что мы поедем на 2-3 недели, а потом Вероника вернется в США. Я сказала, что поеду. Я немного беспокоилась, но сказала "хорошо". И только в самолете в Амстердаме Михаил сказал мне, что у нас нет обратной дороги в США и мы останемся навсегда в России.

Ольга Писпанен: А почему? Он же учился в Америке. Он закончился обучение?

Бри Шуетт: Я заканчивала свою учебу, у Михаила было много проблем в Бостонском университете. Михаил был очень агрессивен с сотрудником университета на экономическом факультете и имел другие проблемы в университете.

Ольга Писпанен: Его выгнали?

Бри Шуетт: Конечно. Михаил не доучился в США.

Ольга Писпанен: Ну, тогда понятно, почему он захотел вернуться в Россию. Его выгнали из университета, где он учился, и у него не было работы. В ходе бесконечных судов здесь уже, в Петербурге, несколько раз говорилось со стороны отца о том, что вы психически неуравновешенная и поэтому вам нельзя отдавать ребенка. Вы проходили какую-то экспертизу?

Бри Шуетт: Две или три недели назад три врача, психиатр, психолог, профессор Государственного медицинского университета сделали экспертизу и сказали, что я абсолютно нормальная, без проблем со здоровьем.

Ольга Писпанен: А ваш муж бывший? А вы разведены, кстати?

Бри Шуетт: Нет. Врач сказала моему адвокату и мне: есть очень серьезная проблема со здоровьем Михаила. Михаил, может быть, психопат или социопат, потому что Михаил не только агрессивен со мной, он был агрессивен с моим сыном Валерием, и моей собакой и кошкой, и с работником университета. Это большая проблема. Врач сказал: да, конечно, может быть, психопат или социопат.

Ольга Писпанен: Но экспертизу он не проходил?

Бри Шуетт: Потому что судебная экспертиза - это долгий процесс, может быть, три месяца, может быть, четыре. И сейчас мой адвокат и я только хотим закончить суд.

Ольга Писпанен: Но тем не менее вы же не можете так просто голословно доказать, что он психопат или социопат, если он не прошел экспертизу.

Бри, как вы считаете, вы же американская гражданка и дочка ваша имеет тоже двойное гражданство. Может ли американская сторона вас защитить в этом случае?

Бри Шуетт: Каждый день американская сторона пытается помочь мне, из штата Минессота, из американского консульства, из американского посольства, они работают. Это очень трудно. Американцы не понимают российских проблем, почему Вероника с мужем сейчас. Муж сказал суду: да, конечно, я бил Бри. А прокуратура Выборгского района провела расследование смерти второго ребенка Валерия. Американские люди не понимают, как Вероника может после этого оставаться с отцом.

Ольга Писпанен: Кстати, если вернуться к смерти вашего второго ребенка, вы сказали, что у вас есть подозрения, что Михаил виноват в смерти вашего ребенка.

Бри Шуетт: В феврале 2004 Михаил бил меня, я бегала в пижаме в отделение милиции. Я видела Михаила на видеокассете. Там есть три эпизода. Первый, Михаил очень сильно бил маленького Валеру сумкой с песком.

Ольга Писпанен: Бил ребенка мешками с песком?

Бри Шуетт: Да. По голове и по ручке. После этого Валера попал в больницу на 4 недели. Во втором эпизоде Михаил тоже бил Валеру. И последний эпизод - это 9 мая 2002 года, Михаил закрыл рот Валерию и после этого Валерий умер.

Ольга Писпанен: Вы говорите, что это снято на кассету? А кто снимал это?

Бри Шуетт: Я не знаю сейчас. После этого 1 марта 2004 года в Петербурге я, мои мать и отец бегали в американское консульства: "Помогите мне!". Я была только 15 минут в квартире без Михаила и я получила 8 фотографий моего ребенка. Я попробовала найти видеокассету, и они нашли. Может быть, сейчас видеокассета находится на квартире Михаила, я не знаю. Я только знаю, что милиция, прокуратура должны работать, чтобы найти видеокассету.

Ольга Писпанен: Очень странно. Вы не знаете, кто снимал, кто делал съемку побоев?

Бри Шуетт: Да.

Ольга Писпанен: И вы не знаете, где теперь находится эта кассета. Но вы ее видели.

Бри Шуетт: Да, я ее видела.

Ольга Писпанен: А судья, прокурор не видели?

Бри Шуетт: Не видели.

Ольга Писпанен: А вы рассказывали ему об этом?

Бри Шуетт: Да, я и мой адвокат несколько раз рассказали прокуратуре и милиции, что есть видеокассета. Я и мой адвокат давали прокуратуре много бумаг от врача, из больницы. Американский врач сказал, что, конечно, есть проблема домашнего насилия над маленьким ребенком: сломана кость на плече, есть синяк на голове, на шее, на губе, есть много проблем.

Ольга Писпанен: Ужас. Вы просили прокурора города объявить Веронику в розыск?

Бри Шуетт: Есть проблема. По русскому закону, если ребенок находится с отцом или матерью, в розыск не объявляют. Сейчас Михаил сказал суду, что Вероники с ним нет, что Вероника с бабушкой.

Ольга Писпанен: Поэтому в розыск не объявляют?

Бри Шуетт: Может быть.

Ольга Писпанен: Может быть, объявят?

Бри Шуетт: Да, может быть.