Программу ведет Андрей Шарый. Принимают участие обозреватели Радио Свобода Яков Кротов и Петр Вайль.
Андрей Шарый: Сейчас в эфире программы "Время Свободы" священник, автор и ведущий программы Радио Свобода "С христианской точки зрения" Яков Кротов.
Всемирный Русский народный собор - вы понимаете, зачем и кому он нужен?
Яков Кротов: Да, понимаю. Всемирный Русский народный собор нужен руководителю отдела внешних церковных сношений, митрополиту Смоленскому и Калининградскому Кириллу для того, чтобы утвердить свое влияние в государственной номенклатуре, продемонстрировать, что он не одиночка, за ним стоят большие общественные силы.
Андрей Шарый: Ему удалось это сделать?
Яков Кротов: Дело в том, что демонстрация в номенклатурной среде не может быть удачной или неудачной. Она носит ритуальный характер, это как танец тетерева. Но в принципе, да, ему удалось. Потому что это же все своеобразный онанизм, потому что куча денег, на эти деньги съезжаются делегаты. Смотрят: "О, сколько делегатов" - надо дать денег. Такой вот круг: деньги - делегаты - деньги. Ну, с каждым годом все больше делегатов.
Андрей Шарый: Если говорить об идейном значении того, о чем говорилось на Конгрессе, в частности - об этом нашумевшем заявлении митрополита Кирилла относительно соотношения прави человека, религиозности и западных традиций России, есть здесь какой-то вывод общий из всего этого заседания?
Яков Кротов: Вывод общий простой: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. То, что говорил митрополит Кирилл, он говорит с 1992 года каждый месяц в различных интервью, - и всем на это было наплевать. Только после того, как Кремль начал атаку на правозащитные организации, причем серьезную атаку, крупную, неприкрытую, общественность советская, я бы так сказал, встрепенулась и теперь нервно реагирует на любые выпады в адрес правозащитного движения. Но в реальности митрополит Кирилл ничего нового не сказал, и просто он в данном случае совпал уже с кампанией, которую ведет официально президент России по уничтожению правозащиты путем ее подмены кремлевской правозащитой.
Андрей Шарый: На ваш взгляд, у этой монеты есть вторая сторона? Кремль находится в поиске национальной идеи. Могут здесь идеи митрополита Кирилла прийтись ко двору?
Яков Кротов: Я думаю, что Кремль давно нашел национальную идею, и это - идея государственной безопасности. Она, собственно, никуда не пропадала. Митрополит Кирилл Кремлю очень приятен, потому что в патриархии есть огромное количество архиерееев, как, например, Клемент Копалин, которые послушные исполнители, близки к Кремлю социально, это не интеллектуалы. У митрополита Кирилла слишком длинный язык и слишком много ума, чтобы он воспринимался в Кремле как свой. Но именно как такой Эринбург от православия, который способен и на Западе что-то по-французски, по-английски сказать, чечетку псевдолиберальную, и в России умеет упаковать диктаторскую речь в псевдолиберальную упаковку. Он умеет строить фразы длиннее 15 слов - талант очень редкий среди большевиков и их присных. За это митрополита Кирилла ценят, и он будет нужен Кремлю еще долго.
Андрей Шарый: Беседу о сути православного собрания в Москве я продолжу с моим коллегой, обозревателем Петром Вайлем.
Петр, я хотел попросить вас чуть подробнее остановиться на анализе положения из речи митрополита Кирилла о том, что Россия может предложить прочтение более нравственной модели правозащитных ценностей. По логике вещей, западная система либерального общества выстроена на основе десяти заповедей Христовых, против которых вряд ли возражает и митрополит. В чем здесь может быть смысл того, о чем говорит Кирилл?
Петр Вайль: Разговор идет о том, что на Западе установка на свободу личности и примат личности над обществом, тогда как Русская Православная церковь говорит о том, что интересы личности должны быть подчинены интересу общества, патриотическим интересам, интересам отечества, как они говорят. Безусловно, исторически это путь назад, потому что вся история человечества построена именно путем от множества к единице, от общества к личности. И пытаться повернуть это назад, я думаю, безнадежно, потому что это против всего хода истории. А что за этим стоит? Ну, конечно, безраздельная или, как говорят критики, разнузданная свобода личности - вещь раздражающая, это мы знаем, собственно говоря, по своей повседневной жизни: условно говоря, какой-нибудь сосед за стеной, который включает на полную громкость музыку и не дает нам спать. Важно, что это вещь раздражающая, но не угрожающая. Угрожающая - это именно толпа, это сообщество людей - вот где главная угроза. А есть иллюзия - и, я думаю, вот что стоит за концепцией митрополита Кирилла как главного идеологая Русской Православно церкви и этого самого Всемирного собора - того, что сообществом можно управлять. Все мы это опять-таки знаем на практике, что 10 человеками порознь управлять трудно, а если их построить во взвод, в отделение - это подчиняется управлению.
Андрей Шарый: То есть "партия - рука миллионопалая, сжатая в один разящий кулак".
Петр Вайль: Совершенно верно. Есть иллюзия, что этими людьми можно управлять. Но опять-таки весь ход истории показывает, что это только лишь иллюзия, потому что эти люди и становятся неуправляемыми. Эта вырвавшаяся из-под контроля толпа, она и есть самая разрушительная сила, которая существовала всегда и везде.
Андрей Шарый: А что тогда делать с русской общинностью и соборностью - они вообще никуда не годятся?
Петр Вайль: Нет, почему, разные народы склонны в большей степени к индивидуальной свободе или к большему скучиванию, но в определенных рамках, обусловленных временем. Сейчас, в XXI веке, говорить о том, что нужно выступать единым фронтом в чем бы то ни было, это просто безнадежно. Это как минимум прекраснодушие, как максимум это политическое хитроумие.
Андрей Шарый: А русский народ склонен больше, чем другие народы, к скучиванию?
Петр Вайль: Говорить о том, что называется национальным менталитетом, я думаю, глупо. А исторические факты... ну, если в Англии Хартия вольности была принята в XIII веке, а в России дворян перестали пороть в конце XVIII века, - делайте выводы сами.
