Ссылки для упрощенного доступа

Сегодня в Америке. Могут ли иракские проблемы стать причиной падения Республиканской партии? Аренда квартир становится недоступной большинству ньюйоркцев




Юрий Жигалкин: Могут ли иракские проблемы стать причиной падения Республиканской партии? Аренда квартир становится недоступной большинству ньюйоркцев. Таковы темы уик-энда в рубрике «Сегодня в Америке».

Может ли Ирак стать причиной падения Республиканской партии? За четыре месяца до промежуточных выборов в Конгресс политики-демократы впервые более чем за десятилетие торжествующе потирают руки. Они надеются на то, что им удастся вернуть власть хотя бы в одной из палат Конгресса и перевернуть, наконец, унизительную для них страницу новейшей истории, период, когда их партия не контролировала ни одну из ветвей власти.


Слово – Аллану Давыдову.



Аллан Давыдов: В 1994 году, лишь через два года после того, как Билл Клинтон стал первым за двенадцать лет президентом-демократом, произошло то, чего Америка не видела предыдущие 40 лет. Во время промежуточных выборов в Конгресс, проводимых ровно в середине каждого президентского срока, избиратели отдали большинство в обеих палатах Конгресса республиканцам. Это событие было названо республиканской революцией. Идеолог республиканского реванша Ньют Гингрич, родивший идею «контракта с Америкой», консервативной программы действий, завоевавшей избирателей, стал спикером Конгресса.


Сегодняшняя ситуация зеркально напоминает 1994 год. Если тогда, накануне промежуточных выборов, Белый дом и Конгресс контролировались демократами, то сегодня – республиканцами. И для них, если доверять социологическим опросам, перспектива проигрыша вполне реальна. Согласно последним опросам общественного мнения, только 37 процентов американцев одобряют работу нынешнего главы Белого дома и 23 процента – деятельность ведомого его однопартийцами Конгресса; в то время как ровно 12 лет назад и Билл Клинтон был популярней и даже контролируемый демократами Конгресс.


Для завоевания большинства в Сенате, демократам необходимо отбить у республиканцев шесть мест. И, соответственно, 15 мест – в Палате представителей. По мнению некоторых аналитиков, демократам вполне по плечу овладеть контролем хотя бы над одной из палат Конгресса. Выполнение этой задачи-минимум позволит демократическим председателям комитетов еще более расшатать позиции Белого Дома, начав очередные расследования по таким вопросам, как провалы разведки перед операцией в Ираке, программа мониторинга электронных сообщений американцев или высокие цены на бензин.


Многие эксперты отмечают, что сегодня в рядах Республиканской партии нет былого единства. Республиканцы деморализованы рядом коррупционных скандалов, в которых оказались замешаны несколько их однопартийцев-конгрессменов, а также не совсем ясной ситуацией в Ираке. Дженнифер Палмиери, вице-президент внепартийного Центра за американский прогресс, отмечает, что ряд республиканцев-законодателей, ведя собственную предвыборную тактику, стараются дистанцироваться от президента.



Дженнифер Палмиери: Проблема Буша в том, что чем его рейтинг поддержки у избирателей не превышает 30 с лишним процентов, тем больше конгрессмены-республиканцы озабочены, что их отождествляют с президентом.



Аллан Давыдов: Между тем, в стане демократов не утихают споры о том, как должна выглядеть предвыборная стратегия их партии. Умеренное ее крыло предлагает сосредоточиться на убеждении сограждан в способности демократов защитить их от террористов. Крайние либералы хотят построить предвыборную кампанию на критике республиканской администрации касательно ее подходов к войне с террором и к соблюдению гражданских свобод.



Юрий Жигалкин: Насколько обоснованным кажется оптимизм в рядах Демократической партии известному американскому аналитику, сотруднику Института Катона Джону Сэмплсу?



Джон Сэмплс: Демократы настроены оптимистично потому, что как никогда много обстоятельств работают на них. Прежде всего небывало низкий рейтинг президента Буша, популярность президента, судя по опросам, стала, если можно так выразиться, жертвой иракской войны. Во-вторых негативная оценка американцами деятельности Конгресса, где в обеих палатах уже 12 лет доминируют республиканцы. Демократы рассчитывают, что эта волна негативных чувств, желание перемерен сметет республиканцев на выборах в Конгресс. Но проблема демократов заключается в том, что они вверили себя обстоятельствам. У них нет альтернативной программы, они разобщены даже в вопросе – уходить или не уходить из Ирака. Они попытались поднять на щит идею очистки Конгресса от коррумпированных политиков, но и она не нашла отклика у избирателей, тем более, что и за некоторыми законодателями-демократами числятся сомнительные акции. Так что, если разобраться, то перспективы демократов не столь уж и блестящи.



Юрий Жигалкин: А как вы объясняете, что после десятилетий доминирования Демократическая партия была со сравнительной легкостью отодвинута от власти республиканцами и никак не может к ней вернуться?



Джон Сэмплс: Демократы никак не могут найти единства по самым важным для общества проблемам отчасти потому, что идеологически они разобщены гораздо в большей мере, чем республиканцы. Демократическая партия традиционно ассоциировалась с щедрыми программами социальной помощи, с лево-либеральными, по американским понятиями, ценностями. Билл Клинтон попытался подтянуть партию к центру, позаимствовав, например, республиканские тезисы об ограничении государственных расходов. Но партия опять откатилась влево и настолько раздроблена, что не способна даже выработать единый подход к иракской проблеме. Часть демократов, например, обвиняет сенатора Хиллари Клинтон в том, что она подпевает республиканцам и не призывая к немедленному выводу войск из Ирака. Беда демократов в том, что у них нет зажигающей воображения избирателя идеи, с их анемичной позицией им будет трудно поднять своих сторонников на выборы. Республиканцы же более активны, легки на подъем и, главное, объединены идеей. И если они даже в чем-то разочарованы политикой Джорджа Буша, они наверняка выйдут и проголосуют против демократов.



Юрий Жигалкин: О шансах Демократической партии на победу на приближающихся выборах в Конгресс говорил американский политолог сотрудник Института Катона Джон Сэмплс.


В конце прошлой недели исследование, проведенное учеными в Нью-Йоркском университете, документально подтвердило то, что ньюйоркцы знали эмпирически. Город контрастов становится гораздо менее контрастен, поскольку съем квартиры в Нью-Йорке, особенно на Манхэттене, могут позволить себе только состоятельные люди. Даже Гарлем, ставший именем нарицательным для трущоб всего мира, становится районом миллионных особняков и квартир. Останется ли место в этом городе человеку со скромными доходами?


Слово – Яну Рунову.



Ян Рунов: По данным исследования, проведённого Нью-Йоркским университетом, количество квартир, доступных для людей со средним доходом, сократилось в Нью-Йорке на 17 процентов. В 8-миллионном городе цены на аренду жилья возросли за последние 3 года на 20 процентов, а среднегодовая зарплата в Нью-Йорке за то же время снизилась с почти 43 тысяч долларов до 40 тысяч. Например, сложное финансовое положение у пожарных и полицейских, у них начальная годовая зарплата примерно 32 тысячи долларов. Такая же зарплата у санитарок, воспитательниц детских садов, экскурсоводов. Сможет ли город удержать их? Две из пяти нью-йоркских семей получают в год менее 32 тысяч долларов. Защитники среднего класса обеспокоены тем, что огромная часть населения платит за жильё свыше половины процентов своего дохода. А банк, решая, давать или не давать ипотечную ссуду для покупки жилья, или владелец дома, решая сдавать или не сдавать жильцу квартиру, исходят из расчёта, что квартирные расходы не должны превышать 35 процентов заработка.


Сотрудник нью-йоркского Общественного совета по жилищному фонду и планированию Джеффри Отто замечает…



Джеффри Отто: В 50-х годах XX века в нью-йоркской семье из 4-х человек достаточно было одного работающего, чтобы обеспечить семью жильём, питанием и всем необходимым. Но сейчас даже двое работающих с трудом платят за квартиру.



Ян Рунов: Значит, средний класс фактически выдавливается из Нью-Йорка? Надо остановить этот процесс или не надо?



Джеффри Отто: В Америке часто бывали периоды, когда семьи со средним доходом вынуждены были переселяться в пригороды - то ли из-за городской преступности, то ли из-за городской дороговизны. Но сейчас и пригороды слишком дороги. Поэтому миграция идёт из центра города на окраины или в менее престижные, расово смешанные районы. Всё больше семей переезжают из Нью-Йорка в другие города. Одновременно в Нью-Йорк прибывают высоко образованные специалисты с хорошим доходом, они меняют лицо города. Не думаю, что Нью-Йорк стоит перед большими потерями, как утверждают пессимисты. Благодаря миграции, городские трущобы, вроде Гарлем, становятся вполне благополучными, дорогими районами.



Ян Рунов: Это был Джеффри Отто из Общественного совета по жилому фонду и планированию.



Юрий Жигалкин: Как относятся к этому феномену сами ньюйоркцы, средний класс, выдавленный из Манхэттена и пытающийся задержаться в ближайших к нему районах, например - в Бруклине, где живет мой коллега Владимир Морозов? Он по моей просьбе решился поговорить со своими соседями о том, о чем обычно американцы не любят распространяться.



Владимир Морозов: В нашем доме номер 136 по улице Хикс много таких экономических беженцев. Как правило, это молодые семьи. Роберт и Джейн стали моими соседями три года назад. Она - программист, он - архитектор.



Роберт: Мы платим за квартиру около трех тысяч долларов в месяц. Это недешево, зато у нас три комнаты. В Манхеттене мы платили 4 тысячи , и квартира была меньше. Здесь с детьми просторнее. У нас двое: одному семь лет, другой совсем младенец. Какая часть нашего с женой заработка уходит на квартиру? В этом году это 30-40 процентов.



Владимир Морозов: Любопытно, что за точно такую же трехкомнатную квартиру мы с женой платим вдвое меньше, потому что живем в этом доме больше 15 лет, а закон города Нью-Йорка не позволяет поднимать квартплату старожилов больше, чем на 3-4 процента в год. То есть, наша квартплата искусственно занижена. За нас отдуваются экономические беженцы из Манхеттена, такие, как Марисса и Джек.



Марисса: У меня девочки-близнецы, им девять месяцев. И еще у нас мальчик четырех лет. А платим мы за трехкомнатную квартиру - 3,5 тысячи в месяц. Муж юрист, а я работаю на такую знаменитость, как законодательница мод Марта Стюарт, я дизайнер мебели.



Владимир Морозов: Такую работу не бросают, даже когда надо сидеть с младенцами. Марисса ходит в офис четыре дня в неделю. В это время с детьми остается няня, которая получает 13 долларов в час. Понятно, что заработок Мариссы и Джека гораздо выше среднего по стране, иначе им такие расходы не потянуть.


Третья молодая семья моих соседей постеснялась давать интервью, потому что платить за квартиру им помогают состоятельные родители.


XS
SM
MD
LG