Финальный матч чемпионата мира по футболу между командами Италии и Франции имел любопытное продолжение. Бывший министр, сенатор от Лиги Севера Роберто Кальдероли объяснил причины триумфа своих соотечественников так: «Италия одержала победу над Францией потому, что та в погоне за результатом пожертвовала собственной идентичностью, включив в национальную сборную негров, мусульман и коммунистов». Париж, естественно, отреагировал на ксенофобский выпад резким демаршем; Рим, естественно, от нехороших высказываний сенатора отмежевался.

Но, как отмечают европейские наблюдатели, совсем необязательно быть расистом для того, чтобы обратить внимание на то, что из 11 французских финалистов семеро были чернокожими. Кто знает, может, в таком соотношении даже таится секрет успеха французской сборной – есть и такое мнение. Но дело не в этом. Дело в том, что установить такое соотношение в принципе невозможно и даже противозаконно. Любой сбор данных о «реальном или предполагаемом расовом или этническом происхождении граждан» является во Франции уголовно наказуемым деянием. В этом, несомненно, благородном принципе есть однако свое внутреннее противоречие, своя социологическая закавыка, которую на уровне бытового сознания выразила парижская газета «Фигаро»: «Хотя в трактирах ни о чем другом не говорят, обсуждение «негритянского характера» французской команды остается в обществе абсолютным табу».

Франция гордится тем, что видит француза в каждом, у кого есть французский паспорт, и других различий, в частности этнических, не признает. Такой подход является центральным мифом французской государственности. Молодежные волнения в парижских предместьях, населенных выходцами из Магриба, сильно поколебали уверенность в том, что этот миф имеет под собой реальную основу. Трактуемая исключительно как социальная, проблема пригородной молодежи не имеет решения, а для других подходов инструментария нет. Во Франции не положено знать, каково соотношение между коренными и некоренными французами среди учащихся в школах или заключенных в тюрьмах. И когда в марте этого года Сенат попытался было разработать закон, защищающий определенные группы населения от дискриминации по расовым и этническим признакам, правительство зарубило его на корню: во Франции нет таких признаков и по определению быть не может.

Потому-то и отливается дискуссия о равенстве в такие курьезные формы. Правые предлагают, по американскому образцу, защитить меньшинства путем их социального поощрения – скажем, введением квот для африканцев или арабов в университетах и учреждениях. А левые упираются: мол, сначала пришлось бы определить, кто у нас чернокожий, а кто араб. Мол, начни производить подсчеты (а без них ведь не из чего вывести квоты) – и не заметишь, как закончишь в болоте расизма. В политических терминах, как написала левая «Либерасьон», это была бы такая же нелепица, как если бы Билл Клинтон поддержал иммиграционную реформу Джорджа Буша. Юмор однако в том, что в прошлый уикенд Билл Клинтон не просто поддержал предложенные Бушем меры, но даже дал им самую лестную оценку. Ибо в конечном счете дальтонизм – это всего лишь дефект зрения, а не его новое завидное качество. Так страус, пряча голову в песок, не отменяет надвигающуюся угрозу.