На недавнем ярославском форуме престарелый оригинал Валлерстайн заметил: в мире нарастает требовательность населения к властям – и совершенно определённая требовательность: чтобы власти брали на себя почти все заботы по его, обывателя, жизнеобеспечению. Конечно, это сопровождается утратой крупных - не говоря уж о великих - национальных целей.

Целью послевоенной Франции было убедить себя, что она сражалась с Гитлером. Антиамериканский гонор прибавлял ей ретроспективного задору. Целью Германии было воссоединение страны и создание процветающей демократии. Целью всей Западной Европы был Европейский Союз – одна из грандиознейших целей в истории человечества. Об этом сегодня забывают даже сами европейцы. Трудно всё время держать в голове, что брюссельская бюрократия – это всё-таки не генеральные штабы, которым континент обязан войнами, одна страшнее другой.

Целью Горбачёва был социализм с человеческим лицом и облагороженный Советский Союз.

Целью Ельцина с Гайдаром было без перехода ввергнуть Россию в капитализм. (Здраво рассудили или догадались, что переходного периода всё равно не избежать).

Целью прекрасных стран Прибалтики было как можно скорее избавиться от всего русско-советского.

Целью Украины (точнее, одной её половины) была "розбудова держави" - развитие государства. "Розбудова" - занятие более серьёзное, более торжественное, чем просто развитие. В русском языке подходящего слова нет, что странно, если учесть государственничество русских.

Целью оранжевой половины Украины после 2004 года была демократия, призванная окончательно и бесповоротно увести страну на Запад.

Целью Путина, как сначала показалось, было догнать Португалию, но логика самовластья и национальная стихия внесли поправку: решено было поднять Россию с колен. То, что она никогда ни перед кем, кроме своих Грозных, на колени не опускалась, как и то, что само вставание мыслилось довольно расплывчато, не имело значения. Скорее наоборот: неопределённость цели только подчёркивала её возвышенность. Всё поднебесное, всё заоблачное всегда смутно и таинственно, твёрдые очертания свойственны только приземлённым целям.

Но что же сегодня? Каким мы видим того же Путина? Мы видим правителя, который страшно боится своего населения, желающего всего-навсего кушать и не мёрзнуть. В таком душевном состоянии, собственно, пребывают правители всех стран. Буржуазная мелкотравчатость... Преодолеть финансово-экономический кризис – ну, что за цель для великой нации (а малых на планете, как известно, нет)? Это просто болтовня, хотя бы потому, что, как учил Карл Маркс, пока существует человек, будет существовать и материальное производство.

А вот состояние Дмитрия Медведева – о, оно представляет самостоятельный интерес! Как расценить его высказывания о необходимости модернизации страны – модернизации на западный, естественно, манер, поскольку иного не дано? Откуда этот, в сегодняшней России похожий на фигу в кармане, евроатлантизм? Можно говорить, что фига там и останется, но само её наличие – это серьёзно, по крайней мере, интересно. Вдумаемся: вместо того чтобы поднимать Россию уже не с колен, а над всем видимым и невидимым миром, он говорит о её устаревшем хозяйстве, о том, что надо, кровь из носу, обновить её заводы и пароходы. В Медведеве Россия как бы опомнилась и начинает посматривать себе под ноги. Может быть, она даже устыдилась, наконец, своего великодержавного бреда. До неё как бы дошло, что если она и дальше будет носиться со своим евразийством, то станет вселенским посмешищем.

А надо заметить, что посмешищем Россия ещё не была. Она наводила ужас на своих и чужих, она – было и это! – внушала (тоже своим и чужим) огромные надежды, но смеха никогда не вызывала. Смеха же боится тот, кто ничего не боится. Может быть, Медведев почувствовал раскаты зарождающегося далеко в латинских землях смеха – и, отдадим тогда ему должное, невольно смутился?