Надо заметить, что в прежние времена, когда я заканчивала институт, учеба в аспирантуре предполагала довольно свободный график посещений вуза, к тому же стипендия аспиранта, (плюс подработка на кафедре), была вполне соизмерима с зарплатой молодого специалиста. Однако я туда не пошла, хотя и звали.

Совершенно случайно увлекшись темой диплома, я написала, как выяснилось, приличное исследование, которое могло лечь в основу кандидатской, а в перспективе, сами понимаете, чего. Просто я попала на поле, где до меня никто не топтался. Работать в Ленинке я люблю, скорее, правда, из поэтических соображений. Издания, которые я изучала – путеводители по Москве, радовали разнообразием – где, например, на Воробьевых горах можно выпить чая (разумеется, из самовара), а где пьют водку. Или: на какой улице расположен Дом колхозника, если человек издалека принес письмо Калинину, и здесь же, на соседней страничке демонстрируется образец самого письма.

Счастливое, надо заметить, для меня было время, но когда мне предложили перевести сей радостный труд в научную работу, я заскучала. Кто-нибудь помнит, сколько и каких ссылок требовалось употребить тогда даже в простом дипломе? А псевдонаучный язык, на котором отчитывались гуманитарии?

Сейчас ситуация изменилась – но институтская наука по-прежнему требует жертв. Поэтому и идут в нее, в значительной массе, жертвы – обстоятельств, амбиций, личной жизни, идут, чтобы сохранить безопасную среду и иметь приличный статус. Полторы тысячи рублей стипендии и три года (если очная форма) учебы в дополнение к уже потраченным пяти - вы готовы такой ценой оплачивать научный результат, который, возможно, никогда и никому не пригодится?

Об этом – в «Классном часе Свободы» в воскресенье, 25 июля, в шесть часов вечера.

Повторы в ноль часов и в шесть утра в понедельник.