Ирина Лагунина: По сообщению агентства Интерфакс в среду на реализацию программы по социальному развитию села в Воронежской области в январе-июне текущего года направлено 296,3 млн рублей, сообщает департамент аграрной политики области. В том числе, из федерального бюджета выделено 98,5 млн рублей, из областного - 65,9 млн рублей. А до этого, на прошлой неделе, пресс-служба губернатора и правительства Воронежской области сообщила, что в Воронеже будут возведены технопарк и новый микрорайон с потенциальной численностью населения 150-200 тыс. человек. То есть, судя по этим сообщениям, жизнь в области бьет ключом. Так ли это? В беседе принимают участие доктор географических Наук Наталья Зубаревич и журналист Александр Ягодкин. Цикл "Российские регионы" ведет Игорь Яковенко.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, что происходит сегодня в экономике Воронежской области?
Наталья Зубаревич: В экономике Воронежской области уже давно происходит неладное, и это не связано с кризисом - это процесс давний, начался в 90 годы. Воронежская область год за годом утрачивает столичное положение в Черноземье. Ее давно обогнали и Липецкая, и Белгородская области. Если просто посмотреть экономические показатели, то душевой ВРП - это валовой региональный продукт в Воронежской области вдвое ниже среднего по стране. Это полудепрессивное состояние. Почему так получилось? Воронеж действительно в советский период был столицей Черноземья, самым крупным городом, более 800 тысяч, городом вузовским, быстро и динамично развивавшимся. И он притягивал те отрасли, которые рухнули потом в кризис - электронику и оборонное машиностроение, сельскохозяйственное машиностроение. И получилось, что Воронежская область очень медленно восстанавливается на своем реальном естественном преимуществе - это Черноземье, это прекрасные почвы и пищевая промышленность. Но здесь ее обогнали тоже очень многие. Шустрее оказался Белгород, Липецк, и даже Саратов начал обгонять. И получается, что и свое основное преимущество область тоже не использовала в полную силу.
Она утрачивает и столичный статус, потому что происходит обеднение, когда регион бедный но коллега меня поправит, я считаю, что еще 20 лет плохо управлявшийся, реально плохо управлявшийся, этот регион начинает отставать, отставать, отставать. И в общем, пока я не понимаю, за счет чего ее можно вытаскивать. Вернее, понимаю. Потому что прежде всего, конечно, это использование агропромышленного потенциала. Но для этого надо входить на новые рынки, надо вести очень активную политику, а с этим проблемы. Хотя в качестве плюса могу сказать, что иностранные инвесторы агропромовские, большие глобальные компании Воронежскую область уже разглядели, как и наши инвесторы, и потихоньку она начинает получать инвестиции в агропромышленный сектор.
Игорь Яковенко: Александр Анатольевич, вот уже более года в области губернатором работает Александр Гордеев. Приход Гордеева - это хорошо или плохо для Воронежа?
Александр Ягодкин: Первое впечатление было очень хорошим. Пришел энергичный руководитель, который sвзялся бурно разгребать местные завалы. Он очень понравился населению тем, что много комментировал ситуацию в Воронеже. "Знакомство с городом, сказал Гордеев, привело меня в ужасное состояние. Я не понимаю, как могло быть уведено столько собственности, и никто не понес наказание". Большое количество цитат о том, что чиновники: люди в Воронежской области хорошие, а чиновники плохие. В общем острый антикоррупционный пиар Гордееву очень серьезные принес симпатии населения. И благодаря этому "Единая Россия" впервые на выборах весенних одержала, можно сказать, сокрушительную победу. Но у меня лично складывается впечатление, что Гордеев пошел по тому же пути, который проходили его предшественники. Они все очень бурно и активно по началу боролись с коррупцией, а потом один из наших губернаторов Александр Ковалев дал такое определение, что Воронеж – банкрот, его можно закрывать. Боюсь, что сейчас впечатление населения от Гордеева, оно сводится к таким же оценкам: он бессилен что-либо исправить.
Наталья Васильевна говорила о черноземном потенциале. Воронеж всегда имел и имеет колоссальный сельскохозяйственный потенциал. Но при этом я общался некоторое время назад с одним фермером, у которого такое же колоссальное разочарование, он лет 15 пытался построить фермерское хозяйство, и сейчас все это пришло к полному краху. Я был в его родовом селе на востоке Воронежской области. Это такой райский уголок, село Власовка, вокруг села подковой озеро в орнаменте буйной зелени, берег реки и в этой подкове находится село Власовка. Оттуда именно хранится в Париже эталон плодородия планеты. По всем законам экономики земля должна быть просто драгоценной. А Вишневский вел меня по селу и показывал: вот на этой улице брошены все дома, на этой две трети, на этой улице только в одном доме живут. Земля в райском уголке планеты стоит 4-5 тысяч рублей, полторы сотни долларов, по цене дров вместе с огородом и садом. Туда во Власовку пытались провести газ, на центральной площади и сейчас торчит газораспределительный пункт, но площадь заросла бурьяном и ни одного, ни единого отвода в дома нет. Денег нет у оставшихся крестьян. Там же власовская начальная школа, там была перемена, в холле играли трое детишек под присмотром учительницы, это единственная учительница, она же директор и уборщица, по-моему. Она ищет работу, школу закрывают и детей здесь больше никогда не будет. А само здание школы продают за 50 тысяч рублей, но покупателей нет.
Игорь Яковенко: А все-таки за словами "плохое управление", что скрывается? Александр Анатольевич, у вас есть объяснение, почему так происходит?
Александр Ягодкин: Мое субъективное объяснение базируется на 20 годах журналистики и на общении в огромном количестве, что вся наша земля воронежская, она изъедена коррупцией, как, не знаю, какой привести пример. Все это практически представляет собой труху неуправляемую.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, ваше объяснение: за словами "плохое управление", что все-таки конкретно?
Наталья Зубаревич: Я начну издалека. Эта картинка существует в любом регионе Российской Федерации. И Воронеж здесь никакое не исключение, это не имеет отношения к управлению, это связано с депопуляций села, с долговременным процессом перетока в города. В Черноземье они начались позже, чем в России, которая нечерноземная, и они продолжаться еще будут лет 30-40. Давайте не будем объективные вещи валить на губернаторов. Это первое.
Второе - по поводу фермерского хозяйства. В России оно не идет и не идет по массе институциональных причин. Фактически сейчас надо смотреть на то, куда приходят крупные корпорации. Помалу, но они все-таки приходят, переналаживают и в Воронежской области быт, пытаясь создать современное крупное и механизированное производство. Просто Воронежская область с этим опаздывает по сравнению с Белгородской, с Липецкой. Вот это показатель. Умирающие деревни не показатель, они по всей России такие. По поводу того, куда идет бизнес. Он идет в пригородные территории, где концентрируются люди и лучше активы, в том числе и сельскохозяйственный. Так будет, с этим надо смириться, переиграть мы ничего не можем.
Объективные экономические процессы и то, что связано с коррупцией, плохим управлением. С плохим управлением связан плохой инвестиционный климат, плохой климат для бизнеса по всей стране и, кстати, в рамках региональных очень немногое в принципе можно сделать, потому что налоговая федеральный, санэпидемнадзор федеральный. Очень много чего федерального рулит в регионах. В чем плохое управление в моем понимании. В том, что идут бесконечные драки и говорильни, плохо привлекается бизнес, бизнесу создаются некомфортные условия, нет стабильных прав собственности, правда, по всей России нет, все-таки в региональных возможностях что-то улучшить. Это по поводу агропрома.
Второе - это городской средний и малый бизнес, сектор платных услуг. Вот здесь гораздо больше власти региональные. Я считаю, что в Воронеже этот сектор недоразвит, потому что 800-тысячный город имеет объективные преимущества концентрации спроса, он бы мог переформатироваться, уйти от этой промышленной составляющей в более быстрое развитие сектора услуг. А вместо этого мы видим то, как начинают выдавливать иностранных учащихся, несущих деньги за обучение в Воронеже. Скинхедство, которое никаким образом не контролируют региональные власти. И фактически Воронеж утрачивает то, что он имел в советское время - статус приличного, достаточно развитого вузовского центра.
Игорь Яковенко: Можно ли все-таки на примере Воронежской области говорить о каком-то процессе конверсии интеллектуального капитала?
Наталья Зубаревич: Я полагаю так, что Воронеж хуже других адаптируется еще, знаете, по какой причине. Вот смотрите: рядом Белгород, такой же город, меньше по размеру, в котором два мотора развития. Адаптация в таких городах Черноземья, куда еще не так давно стали приезжать сельские мигранты, она всегда затруднена, потому что второе поколение приехавших из села, им чуть сложнее, но это просто объективные социологические вещи. Вы знаете, что сделали белгородцы? Они сделали две вещи: они отладили взаимодействие с крупным бизнесом, чтобы в регионе были бюджетные деньги. И второе: они мощнейшим образом привлекали возвращающихся русскоговорящих, русских из стран СНГ. Вот этот поток миграции активных людей, которые с нуля начинали, оставив там все, Белгород использовал по полной программе. Воронежская область людей этих отправляла в Борисоглебск, куда подальше, расселяла по деревням, где до городского населения, приехавшего из средней Азии, из Закавказья, нет работы, она в ноль использовала этот потенциал. Это качество управления. А по поводу коррупции, уже хватить плакать, она везде в России. Мы сейчас говорим о том, что ее должно быть меньше там, где власть работает на результат. Но эти стоны уже бессмысленны, это наша родина, сынок, что называется.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, что происходит сегодня в экономике Воронежской области?
Наталья Зубаревич: В экономике Воронежской области уже давно происходит неладное, и это не связано с кризисом - это процесс давний, начался в 90 годы. Воронежская область год за годом утрачивает столичное положение в Черноземье. Ее давно обогнали и Липецкая, и Белгородская области. Если просто посмотреть экономические показатели, то душевой ВРП - это валовой региональный продукт в Воронежской области вдвое ниже среднего по стране. Это полудепрессивное состояние. Почему так получилось? Воронеж действительно в советский период был столицей Черноземья, самым крупным городом, более 800 тысяч, городом вузовским, быстро и динамично развивавшимся. И он притягивал те отрасли, которые рухнули потом в кризис - электронику и оборонное машиностроение, сельскохозяйственное машиностроение. И получилось, что Воронежская область очень медленно восстанавливается на своем реальном естественном преимуществе - это Черноземье, это прекрасные почвы и пищевая промышленность. Но здесь ее обогнали тоже очень многие. Шустрее оказался Белгород, Липецк, и даже Саратов начал обгонять. И получается, что и свое основное преимущество область тоже не использовала в полную силу.
Она утрачивает и столичный статус, потому что происходит обеднение, когда регион бедный но коллега меня поправит, я считаю, что еще 20 лет плохо управлявшийся, реально плохо управлявшийся, этот регион начинает отставать, отставать, отставать. И в общем, пока я не понимаю, за счет чего ее можно вытаскивать. Вернее, понимаю. Потому что прежде всего, конечно, это использование агропромышленного потенциала. Но для этого надо входить на новые рынки, надо вести очень активную политику, а с этим проблемы. Хотя в качестве плюса могу сказать, что иностранные инвесторы агропромовские, большие глобальные компании Воронежскую область уже разглядели, как и наши инвесторы, и потихоньку она начинает получать инвестиции в агропромышленный сектор.
Игорь Яковенко: Александр Анатольевич, вот уже более года в области губернатором работает Александр Гордеев. Приход Гордеева - это хорошо или плохо для Воронежа?
Александр Ягодкин: Первое впечатление было очень хорошим. Пришел энергичный руководитель, который sвзялся бурно разгребать местные завалы. Он очень понравился населению тем, что много комментировал ситуацию в Воронеже. "Знакомство с городом, сказал Гордеев, привело меня в ужасное состояние. Я не понимаю, как могло быть уведено столько собственности, и никто не понес наказание". Большое количество цитат о том, что чиновники: люди в Воронежской области хорошие, а чиновники плохие. В общем острый антикоррупционный пиар Гордееву очень серьезные принес симпатии населения. И благодаря этому "Единая Россия" впервые на выборах весенних одержала, можно сказать, сокрушительную победу. Но у меня лично складывается впечатление, что Гордеев пошел по тому же пути, который проходили его предшественники. Они все очень бурно и активно по началу боролись с коррупцией, а потом один из наших губернаторов Александр Ковалев дал такое определение, что Воронеж – банкрот, его можно закрывать. Боюсь, что сейчас впечатление населения от Гордеева, оно сводится к таким же оценкам: он бессилен что-либо исправить.
Наталья Васильевна говорила о черноземном потенциале. Воронеж всегда имел и имеет колоссальный сельскохозяйственный потенциал. Но при этом я общался некоторое время назад с одним фермером, у которого такое же колоссальное разочарование, он лет 15 пытался построить фермерское хозяйство, и сейчас все это пришло к полному краху. Я был в его родовом селе на востоке Воронежской области. Это такой райский уголок, село Власовка, вокруг села подковой озеро в орнаменте буйной зелени, берег реки и в этой подкове находится село Власовка. Оттуда именно хранится в Париже эталон плодородия планеты. По всем законам экономики земля должна быть просто драгоценной. А Вишневский вел меня по селу и показывал: вот на этой улице брошены все дома, на этой две трети, на этой улице только в одном доме живут. Земля в райском уголке планеты стоит 4-5 тысяч рублей, полторы сотни долларов, по цене дров вместе с огородом и садом. Туда во Власовку пытались провести газ, на центральной площади и сейчас торчит газораспределительный пункт, но площадь заросла бурьяном и ни одного, ни единого отвода в дома нет. Денег нет у оставшихся крестьян. Там же власовская начальная школа, там была перемена, в холле играли трое детишек под присмотром учительницы, это единственная учительница, она же директор и уборщица, по-моему. Она ищет работу, школу закрывают и детей здесь больше никогда не будет. А само здание школы продают за 50 тысяч рублей, но покупателей нет.
Игорь Яковенко: А все-таки за словами "плохое управление", что скрывается? Александр Анатольевич, у вас есть объяснение, почему так происходит?
Александр Ягодкин: Мое субъективное объяснение базируется на 20 годах журналистики и на общении в огромном количестве, что вся наша земля воронежская, она изъедена коррупцией, как, не знаю, какой привести пример. Все это практически представляет собой труху неуправляемую.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, ваше объяснение: за словами "плохое управление", что все-таки конкретно?
Наталья Зубаревич: Я начну издалека. Эта картинка существует в любом регионе Российской Федерации. И Воронеж здесь никакое не исключение, это не имеет отношения к управлению, это связано с депопуляций села, с долговременным процессом перетока в города. В Черноземье они начались позже, чем в России, которая нечерноземная, и они продолжаться еще будут лет 30-40. Давайте не будем объективные вещи валить на губернаторов. Это первое.
Второе - по поводу фермерского хозяйства. В России оно не идет и не идет по массе институциональных причин. Фактически сейчас надо смотреть на то, куда приходят крупные корпорации. Помалу, но они все-таки приходят, переналаживают и в Воронежской области быт, пытаясь создать современное крупное и механизированное производство. Просто Воронежская область с этим опаздывает по сравнению с Белгородской, с Липецкой. Вот это показатель. Умирающие деревни не показатель, они по всей России такие. По поводу того, куда идет бизнес. Он идет в пригородные территории, где концентрируются люди и лучше активы, в том числе и сельскохозяйственный. Так будет, с этим надо смириться, переиграть мы ничего не можем.
Объективные экономические процессы и то, что связано с коррупцией, плохим управлением. С плохим управлением связан плохой инвестиционный климат, плохой климат для бизнеса по всей стране и, кстати, в рамках региональных очень немногое в принципе можно сделать, потому что налоговая федеральный, санэпидемнадзор федеральный. Очень много чего федерального рулит в регионах. В чем плохое управление в моем понимании. В том, что идут бесконечные драки и говорильни, плохо привлекается бизнес, бизнесу создаются некомфортные условия, нет стабильных прав собственности, правда, по всей России нет, все-таки в региональных возможностях что-то улучшить. Это по поводу агропрома.
Второе - это городской средний и малый бизнес, сектор платных услуг. Вот здесь гораздо больше власти региональные. Я считаю, что в Воронеже этот сектор недоразвит, потому что 800-тысячный город имеет объективные преимущества концентрации спроса, он бы мог переформатироваться, уйти от этой промышленной составляющей в более быстрое развитие сектора услуг. А вместо этого мы видим то, как начинают выдавливать иностранных учащихся, несущих деньги за обучение в Воронеже. Скинхедство, которое никаким образом не контролируют региональные власти. И фактически Воронеж утрачивает то, что он имел в советское время - статус приличного, достаточно развитого вузовского центра.
Игорь Яковенко: Можно ли все-таки на примере Воронежской области говорить о каком-то процессе конверсии интеллектуального капитала?
Наталья Зубаревич: Я полагаю так, что Воронеж хуже других адаптируется еще, знаете, по какой причине. Вот смотрите: рядом Белгород, такой же город, меньше по размеру, в котором два мотора развития. Адаптация в таких городах Черноземья, куда еще не так давно стали приезжать сельские мигранты, она всегда затруднена, потому что второе поколение приехавших из села, им чуть сложнее, но это просто объективные социологические вещи. Вы знаете, что сделали белгородцы? Они сделали две вещи: они отладили взаимодействие с крупным бизнесом, чтобы в регионе были бюджетные деньги. И второе: они мощнейшим образом привлекали возвращающихся русскоговорящих, русских из стран СНГ. Вот этот поток миграции активных людей, которые с нуля начинали, оставив там все, Белгород использовал по полной программе. Воронежская область людей этих отправляла в Борисоглебск, куда подальше, расселяла по деревням, где до городского населения, приехавшего из средней Азии, из Закавказья, нет работы, она в ноль использовала этот потенциал. Это качество управления. А по поводу коррупции, уже хватить плакать, она везде в России. Мы сейчас говорим о том, что ее должно быть меньше там, где власть работает на результат. Но эти стоны уже бессмысленны, это наша родина, сынок, что называется.
