2 октября в Махачкале, в районном суде, должны начаться слушания по делу журналиста Радио Свобода Андрея Бабицкого, обвиняемого в использовании поддельного документа. Сегодня в Московской Редакции Радио Свобода состоялась пресс-конференция Андрея Бабицкого и его адвоката Генри Резника.
Генри Резник:
Почему мы решили вас созвать, чем вызвана необходимость общения с прессой? Дело в том, что суд состоится спустя значительный отрезок времени после того, как Андрей был задержан на территории Чечни, а затем происходили все события, которые, в конце концов, привели его на скамью подсудимых. Есть эффект забывания. В данном случае вот этот значительный отрезок времени не был результатом каких-то злоупотреблений, как по делу Никитина. (Вы понимаете, дело Никитина продолжалось на протяжении 4 лет, и огромные "окна" в полгода, которые возникали, возникали по злонамеренному умыслу наших органов - хотели, чтобы об этом деле забыли и легче было бы совершать произвол в отношении невиновного человека). Вы знаете, что мы делали все возможное для того, чтобы интерес к этому делу не потух, и сейчас я провожу аналогию между делом Александра Никитина и делом Андрея Бабицкого, при всей несоизмеримости обвинений, которые были выдвинуты против Саши и против Андрея. Дело в том, что само обвинение Бабицкого, который явился жертвой перманентного произвола и превращение его в подсудимого - это обвинение неправедно!
С самого начала я хочу всех предупредить: мы не намерены устраивать из пресс конференции судебное заседание. Защита полностью готова к процессу, к опровержению неправомерного обвинения, но прошло время, интерес к этому делу немного угас, мы сталкивались с другими фактами произвола, да и вообще, полгода - очень большой срок. Процесс будет в Махачкале, в одном из районных судов города, поэтому защита понимает, под каким даже внутренним психологическим давлением будет суд, и сколь нелегко будет в этой ситуации выносить законный и обоснованный приговор. Поэтому первая просьба, с которой защита обращается к представителям СМИ: пожалуйста, кто может, и даже кто на данный момент считает, что не может - мы просим вас прибыть ко 2 октября в Махачкалу. Мы хотим только одного: чтобы были обеспечены гласность и широкая информированность, чтобы все участники процесса - и суд, понимали, что они находятся в пересечении лучей гласности и правды.
Теперь немного об обвинении: дело направлено в суд по обвинению в использовании Андреем Бабицким заведомо поддельного документа, причем к следствию, в общем, у нас нет претензий - я имею в виду к самим работникам Следственного комитета МВД, который проводил расследование по делу. Почему у нас претензии не к ним? Потому что все расследование проводилось под жестким контролем Генпрокуратуры, свидетельство чему - указание, подписанное заместителем Генпрокурора, господином Холмогоровым, которое имеется в деле. Были предприняты все усилия, чтоб отрезать буквально все события, которые предшествовали появлению Андрея Бабицкого в Махачкале. Я хочу вам их напомнить: Андрей подвергся перманентному произволу со стороны наших силовиков. Незаконное задержание, которое сейчас уже никак не объясняется, но было вброшено в то время начальником управления, а сейчас - первым заместителем Генпрокурора господином Бирюковым, что "он был задержан по президентскому указу 1993-го года о борьбе с бродяжничеством и попрошайничеством". Сейчас ссылки на этот указ уже нет, а на наши запросы прокуратура не отвечает: на каком основании был задержан журналист, при котором были два или три документа - паспорт внутренний, паспорт международный и журналистское удостоверение?
10 дней незаконного ареста - вы помните, я обратился тогда к президенту России с просьбой вмешаться в дело, потому что я понимал - я никогда не обращался с просьбами к власть предержащим, но здесь из своего опыта я понимал, что если не вмешается президент - Верховный Главнокомандующий, то жизнь журналиста Бабицкого в опасности. Путин вмешался, я прямо могу вам сказать, что я и сейчас считаю, что если бы не вмешательство президента, возможно, Андрея не было бы сейчас с нами. Затем происходят просто чудеса: начинается выгораживание "своих человечков" - выдвигается подозрение в причастности Бабицкого к деятельности вооруженных бандформирований, понимая, что его несостоятельность была ясна с самого начала, и после этого на бумаге освобождение а в действительности - перевозка Бабицкого в Гудермес, и этот средневековый "обмен", в результате которого Бабицкий оказывается в распоряжении, безусловно - в деле есть на это масса указаний, скажем, людей, близких к наши органам, а скорее всего, в числе этой группы были сотрудники органов безопасности. Затем у журналиста отбираются его действительные документы и насильно вручается поддельный документ, с которым его пытаются перебросить в Азербайджан, чтобы легализовать его за рубежами России и скомпрометировать. Колоссальными усилиями Бабицкому удается вырваться, и он оказывается в Махачкале. Там при нем единственный документ, которым он как-то при столкновении с власть предержащими, преследованию которых он подвергается, может удостоверить свою личность.
Этот документ вначале предъявляется в гостинице, куда измученный Бабицкий вселяется, дабы дух перевести, (на вечер он уже вызвал для встречи представителя Радио Свобода), и когда сотрудники милиции просят у него предъявить документ, он его показывает. Вот весь состав преступления. Такое обвинение абсолютно незаконно, но в полном объеме все аргументы защиты выслушает суд. Мы на суде все предъявим. Мы дали шанс Генпрокуратуре сохранить лицо и подали ходатайство, которое было отклонено, а нашу жалобу Генпрокуратура просто отказалась рассматривать. Запрос, который в соответствии с Положением об адвокатуре мы послали в Генпрокуратуру, тоже остался без ответа. Причем ответ, правда, есть - написано, что нет такой формы получения информации как адвокатский запрос. Это - ложь. В Положении об адвокатуре России, которое действует с 1970-го года, записано что все государственные и общественные органы обязаны отвечать на запросы адвокатов.
Еще один штрих: всячески постарались оградить тех лиц, которые непосредственно причастны к изготовлению подобного документа. Вначале Бабицкий был задержан по обвинению в подделке документа. Затем выяснилось, что никакого отношения к подделке документа Бабицкий не имеет - карточка была переснята с его подлинного паспорта и вклеена, и никаких следов его руки, включая фигурирующую в паспорте подпись, нет. Далее усилиями одного из журналистов "Московского " выяснилось, каким образом был получен подложный бланк этого паспорта - он был получен по указанию милицейского начальства и пребывал у ответственного работника паспортного отдела МВД. Через неделю после того, как паспорт оказался у этого сотрудника, он исчезает и всплывает в родовом имении Дениева, где удерживался Андрей Бабицкий. Очень интересно, что в нем указаны фамилии действительных работников милиции - начальника паспортного стола Курска и паспортистки, но фамилии подлинные, а подписи подделаны. Когда вся гнусная история всплыла, этот сотрудник паспортного стола говорит, что в приемной, когда он вошел в свой кабинет, были какие-то "лица кавказской национальности в кепках", затем его вызвал начальник, он побежал на две минуты к начальнику, а кабинет по ошибке не закрыл
Вообще, я человек доверчивый и хочу верить в то, что за неделю до того, как этот же поддельный паспорт был вручен Бабицкому, действительно могло так случиться, что в приемной вот этого работника паспортного стола действительно оказались два "лица кавказской национальности", которые прекрасно знали, что в этот кабинет будет перенесен бланк и главное были знакомы с действительными работниками паспортного отдела города Курска десятилетней давности. Я хочу в это верить. Поверите ли вы - не знаю. Журналисты - народ более недоверчивый, чем адвокаты. Так вот, вся эта история отсечена и в нарушение закона выделены материалы о лицах, которые подделывали документ и расследование приняла Генпрокуратура к своему производству, тогда как эта подследственность, между прочим, милицейская. Кроме того, вот отсечено все - вот тот произвол, которому подвергся Андрей Бабицкий, нам фактически предлагается забыть.
Мы вели себя в высшей степени деликатно, мы вообще не давали никаких интервью и в известной степени давали понять Генпрокуратуре и всем силовикам, что мы даем им шанс сохранить лицо и пора прекратить преследования невиновного человека. Но, увы, сигналы доброй воли услышаны не были. Последнее: господа, Андрею Бабицкому не грозит никакое наказание. Дело в том, что давным-давно его деяние, за которое вообще не предусмотрено лишение свободы в качестве меры наказания, уже подпадало под амнистию, и Бабицкому было предложено согласиться на ее применение, что нашим невиновным подзащитным естественно было отвергнуто. Сейчас задача такая: чтобы Бабицкого хотя бы на мгновение, на 10 секунд, когда будет произнесен приговор, назвали "преступником" - человеком, который нарушил уголовный закон, а дальше через 10 секунд судья произнесет: "Освобождается от наказания по амнистии". Так вот: этого произвола мы постараемся не допустить. Но мы сознаем: правосудие будет вершиться на окраине России. Мне кажется, что, вообще, по статистике у нас оправдывают 0,4 процента подсудимых, то есть, предварительного следствия такой эффективности история не знала. Можете представить себе, как здорово расследуют дела наши следователи и прокуроры, что 99,6 процента обвиняемых оказываются виновными в совершении преступления. Человечество просто не знало никогда такой устойчивости и надежности нашей следственной системы. Я вообще не знаю, выносились ли на территории Дагестана когда-либо оправдательные приговоры - это, конечно, шутка, но у меня такие данные будут, я уже их заказал, по этой причине вся эта ситуация как бы толкает самый объективный суд на компромисс: "Ну чего там, наказания никакого назначено не будет, ну что же так ссориться со всемогущей прокуратурой и силовиками..." Поэтому я еще раз обращаюсь к вам с просьбой: под лучами гласности, когда реально совершенно будет обеспечено присутствие представителей общества в процессе, вероятность произвола резко уменьшится.
Пожалуйста, задавайте вопросы Андрею Бабицкому:
Датское телевидение:
Вам стало известно о том, как вы оказались в руках этого Дениева и какие у него связи со спецслужбами и что это за личность?
Андрей Бабицкий:
Я могу сказать, что его младший брат, который, видимо, и отвечал за мое удержание в селении Автуры, является сотрудником ФСБ. Он - командир батальона УФСБ по Чеченской Республике. Это единственное... Он, естественно, отрицает свое участие в деле, но, на мой взгляд, не были организованы необходимые следственные действия, не была проведена очная ставка, я не имел возможности фактически выехать на место вместе со следователем, где меня держали, и поэтому в деле есть мое заявление о том, что меня удерживали и отказные показания людей, на которых я указал.
Генри Резник:
А обстоятельства перевозки...
Андрей Бабицкий:
Да, тут есть как бы простое указание на то, что эти люди имеют самое непосредственное отношение к силовым структурам - меня вывозили из Чеченской Республики в багажнике автомобиля. Передвижение по дорогам Чечни и в то время, и сейчас, как вы знаете, крайне ограничено для любого автотранспорта. Через все блок-посты машина, в которой меня везли, проехала беспрепятственно и столь же беспрепятственно пересекла границу Чечни и Дагестана, что могут сделать только люди, обладающие специальными пропусками.
Би-Би-Си:
Андрей, адвокат Резник говорил о вмешательстве Путина в ваше дело, чем, на ваш взгляд, оно может быть мотивировано и означает ли это, что он все-таки испытывает дружеские чувства к свободе прессы?
Андрей Бабицкий:
У меня несколько иное отношение к роли тогда - и.о. президента, в моей истории, и насколько я понимаю, он санкционировал мою депортацию за пределы России и был детально посвящен во все обстоятельства происходящего со мной, и фактически завизировал и так называемый "обмен", который на самом деле был имитацией, и последующую попытку депортировать меня за пределы Дагестана. А в тот момент, вначале - у меня, к сожалению, сведений нет, но я знаю, что на стадии депортации Путин был посвящен во все обстоятельства этой истории и давал прямые указания. Я знаю, что его администрация также была хорошо информирована о происходящем,
Генри Резник:
Тогда Андрей ведь был в Чернокозово и просто поднялся шум. Если бы не поднялся шум и если бы не радиостанция "Свобода", не "Глас Народа", не то внимание, которое тут же ситуация с Бабицким привлекла у той же самой прессы, то я полагаю, что могло бы произойти самое страшное. И.о. президента не мог на тот момент не откликнуться на это, было прямое обращение, а дальше возникла такая ситуация, что надо было защищать, соответственно, тех людей, среди которых есть очень простецкие - на "Гласе Народа" мы видели заместителя министра внутренних дел, который прямо сказал, что он участвовал во всей этой операции. Надо было спасать сановников и в ситуации конфликта, думая, что будут добиваться расследования всего этого произвола - здесь, я думаю, господин президент оказался в очень сложном положении.
Андрей Бабицкий:
Я думаю, что если бы после так называемого обмена я бы пропал окончательно, то эта ситуация нанесла бы очень серьезный ущерб репутации президента. Тем более, что он напрямую, как вы знаете, обвинил меня в предательстве в СМИ, по его мнению, моя деятельность, как и деятельность радио, корреспондентом которого я являюсь, противоречит интересам государства. Я не думаю, что господин Путин изменил свое отношение ко мне, к журналистике в целом и к Радио Свобода. В свое время, как вы помните, он обещал взять всю ситуацию под личный контроль. Судя по ее развитию, я думаю, что он выполняет свое обещание.
Генри Резник:
Я хотел бы внести вот что: я действовал, как адвокат - когда ко мне обратились, я просто понимал, что жизнь человека в опасности, и для меня на тот момент было важно просто спасти жизнь человека ,поэтому я и обратился к и.о. президента и главнокомандующего. Все остальное перед угрозой непосредственно жизни человека... Андрей просто сгинул, пропал - я понимал, что когда его удерживают силовики, представители армии, МВД, органов безопасности, когда крутится прокуратура, разрешить ее может только один человек. Вот чем было вызвано мое обращение - только заботой непосредственно о жизни живого человека.
Андрей Бабицкий:
Одна деталь, на которую мало обращали внимания. В Москву, в бюро Радио Свобода была передана кассета, где я был запечатлен в Чечне, если вы помните, это известная кассета, и она была, якобы, передана представителями вооруженных чеченцев, которые меня удерживали. Владимир Путин еще до того, как эта кассета попала в московское бюро, и когда о ней никто не знал, упомянул на встрече с журналистами о том, что такая кассета имеется. Я думаю, что это прекрасно свидетельствует об уровне его информированности - здесь по всей вероятности просто произошла какая-то техническая оплошность, и его не проинформировали о том, что кассета еще не передана по назначению. Это не запись момента обмена, а кассета, где я говорю, что нахожусь в Чечне и, по всей вероятности, не скоро смогу обрести свободу.
Би-Би-Си:
Что вы лично ожидаете от процесса в Махачкале?
Андрей Бабицкий:
Я ожидаю обвинительного приговора, поскольку я знаком с правовой и судебной практикой России... Моя защита предполагает, что исход может быть иным...
Генри Резник:
Я вынужден с прискорбием констатировать, что все мои подзащитные - многие из них все-таки находили справедливость, но все они черные пессимисты - не верят они в возможности защиты, наверное, правы.
Немецкое телевидение - "ZDF":
Андрей, вы могли бы объяснить, кому и для чего понадобилось таким образом заткнуть вам рот?
Андрей Бабицкий:
Я думаю, что сегодня, уже когда фактически чеченская тема, вернее, большинство ее аспектов изъяты из внутреннего информационного обращения, становятся понятны цели организаторов всех этих мероприятий. Я думаю, что свободный журналист в Чечне с самого начала был неприемлем для властей, и любые попытки корреспондентов действовать в соответствии с российским Законом о СМИ, а не в соответствии с носящими внеправовой характер подзаконными актами - я имею в виду многочисленные условия, которыми окружена работа журналистов в Чечне - все эти попытки вызвали яростное сопротивление властей. Я думаю, что моя ситуация - не исключение, а замечательный, характерный пример.
Немецкое телевидение - "ZDF":
Андрей, вы собираетесь продолжать работать в этой стране, не страшно ли?
Андрей Бабицкий:
Да нет. "Сейчас времена вегетарианские", - как в свое время говорила Анна Ахматова, все-таки пока журналистов не сажают, хотя, как я уже сказал, просто изымаются из обращения целые темы, те темы, которые власти считают неудобными для широкого освещения. Я думаю, что задача журналиста - работать, так сказать, невзирая на давление властей.
Генри Резник:
Я перефразирую Михаила Зощенко: журналист, как и адвокат с перепуганной душой - это уже потеря квалификации...
Я еще раз прошу по возможности всех прибыть на процесс. Заседание суда будет открытым. Это будет главная гарантия все-таки правосудия и окончательного, на уровне райсуда, решения. Я напоминаю вам: было дело Вадима Поэгли, по которому мы получили в суде первой инстанции обвинительный приговор, который потом был отменен в надзорной инстанции. Поэтому могу вам сказать: защита будет сражаться за справедливость во всех инстанциях. Если будет необходимо и мы не найдем справедливости в отечественном правосудии, то у нас есть возможность обратится в Страсбург, в Европейский Суд по правам человека.
Генри Резник:
Почему мы решили вас созвать, чем вызвана необходимость общения с прессой? Дело в том, что суд состоится спустя значительный отрезок времени после того, как Андрей был задержан на территории Чечни, а затем происходили все события, которые, в конце концов, привели его на скамью подсудимых. Есть эффект забывания. В данном случае вот этот значительный отрезок времени не был результатом каких-то злоупотреблений, как по делу Никитина. (Вы понимаете, дело Никитина продолжалось на протяжении 4 лет, и огромные "окна" в полгода, которые возникали, возникали по злонамеренному умыслу наших органов - хотели, чтобы об этом деле забыли и легче было бы совершать произвол в отношении невиновного человека). Вы знаете, что мы делали все возможное для того, чтобы интерес к этому делу не потух, и сейчас я провожу аналогию между делом Александра Никитина и делом Андрея Бабицкого, при всей несоизмеримости обвинений, которые были выдвинуты против Саши и против Андрея. Дело в том, что само обвинение Бабицкого, который явился жертвой перманентного произвола и превращение его в подсудимого - это обвинение неправедно!
С самого начала я хочу всех предупредить: мы не намерены устраивать из пресс конференции судебное заседание. Защита полностью готова к процессу, к опровержению неправомерного обвинения, но прошло время, интерес к этому делу немного угас, мы сталкивались с другими фактами произвола, да и вообще, полгода - очень большой срок. Процесс будет в Махачкале, в одном из районных судов города, поэтому защита понимает, под каким даже внутренним психологическим давлением будет суд, и сколь нелегко будет в этой ситуации выносить законный и обоснованный приговор. Поэтому первая просьба, с которой защита обращается к представителям СМИ: пожалуйста, кто может, и даже кто на данный момент считает, что не может - мы просим вас прибыть ко 2 октября в Махачкалу. Мы хотим только одного: чтобы были обеспечены гласность и широкая информированность, чтобы все участники процесса - и суд, понимали, что они находятся в пересечении лучей гласности и правды.
Теперь немного об обвинении: дело направлено в суд по обвинению в использовании Андреем Бабицким заведомо поддельного документа, причем к следствию, в общем, у нас нет претензий - я имею в виду к самим работникам Следственного комитета МВД, который проводил расследование по делу. Почему у нас претензии не к ним? Потому что все расследование проводилось под жестким контролем Генпрокуратуры, свидетельство чему - указание, подписанное заместителем Генпрокурора, господином Холмогоровым, которое имеется в деле. Были предприняты все усилия, чтоб отрезать буквально все события, которые предшествовали появлению Андрея Бабицкого в Махачкале. Я хочу вам их напомнить: Андрей подвергся перманентному произволу со стороны наших силовиков. Незаконное задержание, которое сейчас уже никак не объясняется, но было вброшено в то время начальником управления, а сейчас - первым заместителем Генпрокурора господином Бирюковым, что "он был задержан по президентскому указу 1993-го года о борьбе с бродяжничеством и попрошайничеством". Сейчас ссылки на этот указ уже нет, а на наши запросы прокуратура не отвечает: на каком основании был задержан журналист, при котором были два или три документа - паспорт внутренний, паспорт международный и журналистское удостоверение?
10 дней незаконного ареста - вы помните, я обратился тогда к президенту России с просьбой вмешаться в дело, потому что я понимал - я никогда не обращался с просьбами к власть предержащим, но здесь из своего опыта я понимал, что если не вмешается президент - Верховный Главнокомандующий, то жизнь журналиста Бабицкого в опасности. Путин вмешался, я прямо могу вам сказать, что я и сейчас считаю, что если бы не вмешательство президента, возможно, Андрея не было бы сейчас с нами. Затем происходят просто чудеса: начинается выгораживание "своих человечков" - выдвигается подозрение в причастности Бабицкого к деятельности вооруженных бандформирований, понимая, что его несостоятельность была ясна с самого начала, и после этого на бумаге освобождение а в действительности - перевозка Бабицкого в Гудермес, и этот средневековый "обмен", в результате которого Бабицкий оказывается в распоряжении, безусловно - в деле есть на это масса указаний, скажем, людей, близких к наши органам, а скорее всего, в числе этой группы были сотрудники органов безопасности. Затем у журналиста отбираются его действительные документы и насильно вручается поддельный документ, с которым его пытаются перебросить в Азербайджан, чтобы легализовать его за рубежами России и скомпрометировать. Колоссальными усилиями Бабицкому удается вырваться, и он оказывается в Махачкале. Там при нем единственный документ, которым он как-то при столкновении с власть предержащими, преследованию которых он подвергается, может удостоверить свою личность.
Этот документ вначале предъявляется в гостинице, куда измученный Бабицкий вселяется, дабы дух перевести, (на вечер он уже вызвал для встречи представителя Радио Свобода), и когда сотрудники милиции просят у него предъявить документ, он его показывает. Вот весь состав преступления. Такое обвинение абсолютно незаконно, но в полном объеме все аргументы защиты выслушает суд. Мы на суде все предъявим. Мы дали шанс Генпрокуратуре сохранить лицо и подали ходатайство, которое было отклонено, а нашу жалобу Генпрокуратура просто отказалась рассматривать. Запрос, который в соответствии с Положением об адвокатуре мы послали в Генпрокуратуру, тоже остался без ответа. Причем ответ, правда, есть - написано, что нет такой формы получения информации как адвокатский запрос. Это - ложь. В Положении об адвокатуре России, которое действует с 1970-го года, записано что все государственные и общественные органы обязаны отвечать на запросы адвокатов.
Еще один штрих: всячески постарались оградить тех лиц, которые непосредственно причастны к изготовлению подобного документа. Вначале Бабицкий был задержан по обвинению в подделке документа. Затем выяснилось, что никакого отношения к подделке документа Бабицкий не имеет - карточка была переснята с его подлинного паспорта и вклеена, и никаких следов его руки, включая фигурирующую в паспорте подпись, нет. Далее усилиями одного из журналистов "Московского " выяснилось, каким образом был получен подложный бланк этого паспорта - он был получен по указанию милицейского начальства и пребывал у ответственного работника паспортного отдела МВД. Через неделю после того, как паспорт оказался у этого сотрудника, он исчезает и всплывает в родовом имении Дениева, где удерживался Андрей Бабицкий. Очень интересно, что в нем указаны фамилии действительных работников милиции - начальника паспортного стола Курска и паспортистки, но фамилии подлинные, а подписи подделаны. Когда вся гнусная история всплыла, этот сотрудник паспортного стола говорит, что в приемной, когда он вошел в свой кабинет, были какие-то "лица кавказской национальности в кепках", затем его вызвал начальник, он побежал на две минуты к начальнику, а кабинет по ошибке не закрыл
Вообще, я человек доверчивый и хочу верить в то, что за неделю до того, как этот же поддельный паспорт был вручен Бабицкому, действительно могло так случиться, что в приемной вот этого работника паспортного стола действительно оказались два "лица кавказской национальности", которые прекрасно знали, что в этот кабинет будет перенесен бланк и главное были знакомы с действительными работниками паспортного отдела города Курска десятилетней давности. Я хочу в это верить. Поверите ли вы - не знаю. Журналисты - народ более недоверчивый, чем адвокаты. Так вот, вся эта история отсечена и в нарушение закона выделены материалы о лицах, которые подделывали документ и расследование приняла Генпрокуратура к своему производству, тогда как эта подследственность, между прочим, милицейская. Кроме того, вот отсечено все - вот тот произвол, которому подвергся Андрей Бабицкий, нам фактически предлагается забыть.
Мы вели себя в высшей степени деликатно, мы вообще не давали никаких интервью и в известной степени давали понять Генпрокуратуре и всем силовикам, что мы даем им шанс сохранить лицо и пора прекратить преследования невиновного человека. Но, увы, сигналы доброй воли услышаны не были. Последнее: господа, Андрею Бабицкому не грозит никакое наказание. Дело в том, что давным-давно его деяние, за которое вообще не предусмотрено лишение свободы в качестве меры наказания, уже подпадало под амнистию, и Бабицкому было предложено согласиться на ее применение, что нашим невиновным подзащитным естественно было отвергнуто. Сейчас задача такая: чтобы Бабицкого хотя бы на мгновение, на 10 секунд, когда будет произнесен приговор, назвали "преступником" - человеком, который нарушил уголовный закон, а дальше через 10 секунд судья произнесет: "Освобождается от наказания по амнистии". Так вот: этого произвола мы постараемся не допустить. Но мы сознаем: правосудие будет вершиться на окраине России. Мне кажется, что, вообще, по статистике у нас оправдывают 0,4 процента подсудимых, то есть, предварительного следствия такой эффективности история не знала. Можете представить себе, как здорово расследуют дела наши следователи и прокуроры, что 99,6 процента обвиняемых оказываются виновными в совершении преступления. Человечество просто не знало никогда такой устойчивости и надежности нашей следственной системы. Я вообще не знаю, выносились ли на территории Дагестана когда-либо оправдательные приговоры - это, конечно, шутка, но у меня такие данные будут, я уже их заказал, по этой причине вся эта ситуация как бы толкает самый объективный суд на компромисс: "Ну чего там, наказания никакого назначено не будет, ну что же так ссориться со всемогущей прокуратурой и силовиками..." Поэтому я еще раз обращаюсь к вам с просьбой: под лучами гласности, когда реально совершенно будет обеспечено присутствие представителей общества в процессе, вероятность произвола резко уменьшится.
Пожалуйста, задавайте вопросы Андрею Бабицкому:
Датское телевидение:
Вам стало известно о том, как вы оказались в руках этого Дениева и какие у него связи со спецслужбами и что это за личность?
Андрей Бабицкий:
Я могу сказать, что его младший брат, который, видимо, и отвечал за мое удержание в селении Автуры, является сотрудником ФСБ. Он - командир батальона УФСБ по Чеченской Республике. Это единственное... Он, естественно, отрицает свое участие в деле, но, на мой взгляд, не были организованы необходимые следственные действия, не была проведена очная ставка, я не имел возможности фактически выехать на место вместе со следователем, где меня держали, и поэтому в деле есть мое заявление о том, что меня удерживали и отказные показания людей, на которых я указал.
Генри Резник:
А обстоятельства перевозки...
Андрей Бабицкий:
Да, тут есть как бы простое указание на то, что эти люди имеют самое непосредственное отношение к силовым структурам - меня вывозили из Чеченской Республики в багажнике автомобиля. Передвижение по дорогам Чечни и в то время, и сейчас, как вы знаете, крайне ограничено для любого автотранспорта. Через все блок-посты машина, в которой меня везли, проехала беспрепятственно и столь же беспрепятственно пересекла границу Чечни и Дагестана, что могут сделать только люди, обладающие специальными пропусками.
Би-Би-Си:
Андрей, адвокат Резник говорил о вмешательстве Путина в ваше дело, чем, на ваш взгляд, оно может быть мотивировано и означает ли это, что он все-таки испытывает дружеские чувства к свободе прессы?
Андрей Бабицкий:
У меня несколько иное отношение к роли тогда - и.о. президента, в моей истории, и насколько я понимаю, он санкционировал мою депортацию за пределы России и был детально посвящен во все обстоятельства происходящего со мной, и фактически завизировал и так называемый "обмен", который на самом деле был имитацией, и последующую попытку депортировать меня за пределы Дагестана. А в тот момент, вначале - у меня, к сожалению, сведений нет, но я знаю, что на стадии депортации Путин был посвящен во все обстоятельства этой истории и давал прямые указания. Я знаю, что его администрация также была хорошо информирована о происходящем,
Генри Резник:
Тогда Андрей ведь был в Чернокозово и просто поднялся шум. Если бы не поднялся шум и если бы не радиостанция "Свобода", не "Глас Народа", не то внимание, которое тут же ситуация с Бабицким привлекла у той же самой прессы, то я полагаю, что могло бы произойти самое страшное. И.о. президента не мог на тот момент не откликнуться на это, было прямое обращение, а дальше возникла такая ситуация, что надо было защищать, соответственно, тех людей, среди которых есть очень простецкие - на "Гласе Народа" мы видели заместителя министра внутренних дел, который прямо сказал, что он участвовал во всей этой операции. Надо было спасать сановников и в ситуации конфликта, думая, что будут добиваться расследования всего этого произвола - здесь, я думаю, господин президент оказался в очень сложном положении.
Андрей Бабицкий:
Я думаю, что если бы после так называемого обмена я бы пропал окончательно, то эта ситуация нанесла бы очень серьезный ущерб репутации президента. Тем более, что он напрямую, как вы знаете, обвинил меня в предательстве в СМИ, по его мнению, моя деятельность, как и деятельность радио, корреспондентом которого я являюсь, противоречит интересам государства. Я не думаю, что господин Путин изменил свое отношение ко мне, к журналистике в целом и к Радио Свобода. В свое время, как вы помните, он обещал взять всю ситуацию под личный контроль. Судя по ее развитию, я думаю, что он выполняет свое обещание.
Генри Резник:
Я хотел бы внести вот что: я действовал, как адвокат - когда ко мне обратились, я просто понимал, что жизнь человека в опасности, и для меня на тот момент было важно просто спасти жизнь человека ,поэтому я и обратился к и.о. президента и главнокомандующего. Все остальное перед угрозой непосредственно жизни человека... Андрей просто сгинул, пропал - я понимал, что когда его удерживают силовики, представители армии, МВД, органов безопасности, когда крутится прокуратура, разрешить ее может только один человек. Вот чем было вызвано мое обращение - только заботой непосредственно о жизни живого человека.
Андрей Бабицкий:
Одна деталь, на которую мало обращали внимания. В Москву, в бюро Радио Свобода была передана кассета, где я был запечатлен в Чечне, если вы помните, это известная кассета, и она была, якобы, передана представителями вооруженных чеченцев, которые меня удерживали. Владимир Путин еще до того, как эта кассета попала в московское бюро, и когда о ней никто не знал, упомянул на встрече с журналистами о том, что такая кассета имеется. Я думаю, что это прекрасно свидетельствует об уровне его информированности - здесь по всей вероятности просто произошла какая-то техническая оплошность, и его не проинформировали о том, что кассета еще не передана по назначению. Это не запись момента обмена, а кассета, где я говорю, что нахожусь в Чечне и, по всей вероятности, не скоро смогу обрести свободу.
Би-Би-Си:
Что вы лично ожидаете от процесса в Махачкале?
Андрей Бабицкий:
Я ожидаю обвинительного приговора, поскольку я знаком с правовой и судебной практикой России... Моя защита предполагает, что исход может быть иным...
Генри Резник:
Я вынужден с прискорбием констатировать, что все мои подзащитные - многие из них все-таки находили справедливость, но все они черные пессимисты - не верят они в возможности защиты, наверное, правы.
Немецкое телевидение - "ZDF":
Андрей, вы могли бы объяснить, кому и для чего понадобилось таким образом заткнуть вам рот?
Андрей Бабицкий:
Я думаю, что сегодня, уже когда фактически чеченская тема, вернее, большинство ее аспектов изъяты из внутреннего информационного обращения, становятся понятны цели организаторов всех этих мероприятий. Я думаю, что свободный журналист в Чечне с самого начала был неприемлем для властей, и любые попытки корреспондентов действовать в соответствии с российским Законом о СМИ, а не в соответствии с носящими внеправовой характер подзаконными актами - я имею в виду многочисленные условия, которыми окружена работа журналистов в Чечне - все эти попытки вызвали яростное сопротивление властей. Я думаю, что моя ситуация - не исключение, а замечательный, характерный пример.
Немецкое телевидение - "ZDF":
Андрей, вы собираетесь продолжать работать в этой стране, не страшно ли?
Андрей Бабицкий:
Да нет. "Сейчас времена вегетарианские", - как в свое время говорила Анна Ахматова, все-таки пока журналистов не сажают, хотя, как я уже сказал, просто изымаются из обращения целые темы, те темы, которые власти считают неудобными для широкого освещения. Я думаю, что задача журналиста - работать, так сказать, невзирая на давление властей.
Генри Резник:
Я перефразирую Михаила Зощенко: журналист, как и адвокат с перепуганной душой - это уже потеря квалификации...
Я еще раз прошу по возможности всех прибыть на процесс. Заседание суда будет открытым. Это будет главная гарантия все-таки правосудия и окончательного, на уровне райсуда, решения. Я напоминаю вам: было дело Вадима Поэгли, по которому мы получили в суде первой инстанции обвинительный приговор, который потом был отменен в надзорной инстанции. Поэтому могу вам сказать: защита будет сражаться за справедливость во всех инстанциях. Если будет необходимо и мы не найдем справедливости в отечественном правосудии, то у нас есть возможность обратится в Страсбург, в Европейский Суд по правам человека.