Интервью президента России Владимира Путина четырем российским газетам комментирует политолог Андрей Пионтковский. С ним беседовал Андрей Шарый.
Андрей Шарый:
В прямом эфире Радио Свобода из Москвы по телефону политолог Андрей Пионтковский. Господин Пионтковский, я задам вам несколько вопросов об интервью Владимира Путина редакциям четырех московских газет: "Известий", "Труда", "Комсомольской Правды" и "Московского Комсомольца". Отвечая на вопросы журналистов, Путин выделил два главных успеха, которых ему удалось достичь за год пребывания на посту российского президента - это "укрепление государственности" и "консолидация российского общества". Как можно оценить эти выводы?
Андрей Пионтковский:
Это стандартные такие сейчас тезисы кремлевских идеологов, политтехнологов, имиджмейкеров. Что касается укрепления государственности, то, видимо, имеется в виду ликвидация Совета Федерации и ликвидация таких позиций в центре губернаторов. Но в размен на это ведь губернаторы сохранили свое всевластие на местах, и более того, многие из них добились продления своих полномочий, неконституционного, еще на один срок. Да ведь и ситуация с Наздратенко показывает, что даже за отстранение губернатора в таком вопиющем случае нужно платить предоставлением ему министерской должности, на которой он контролирует миллиардные финансовые потоки.
Андрей Шарый:
Можно, наверное, рассматривать это интервью как первую акцию Сергея Ястржембского, который только что назначен главой управления, которое занимается в кремлевской администрации информационной деятельностью, и вот, сразу выступает с таким интервью Путин - известно ведь, что он не слишком жалует прессу и журналистов, не так часто дает интервью... По вашему мнению, состав газет, которые были избраны Кремлем, чтобы получить аудиенцию у президента - "Известия", "Труд", "Комсомольская Правда", "Московский Комсомолец" - позволяют ли они сделать какие-то выводы?
Андрей Пионтковский:
Вы знаете, уже сложился и до Ястржембского традиционный жанр путинского интервью, и от того, что, скажем, там Третьяковых и Леонтьевых заменили Гусевы и Кожокины - ничего в этом жанре не изменилось: те же угодливые вопросы, и те же, в общем, гладкие и пустые ответы. Единственное, может, это является находкой Ястржембского - это тема доброты Путина. Оказывается, человек, чьей базовой и наиболее органичной лексикой, прорывающейся всегда, когда он отрывается от текста, являются выражения "мочить в сортире", "контрольный выстрел в голову", "кто нас обидит - трех дней не проживет", "кто не спрятался - я не виноват", - оказывается, он очень добрый и за этот год стал еще добрее. При такой динамике самооценки, наверное, в том интервью, которое господин Ястржембский организует через год, чтобы отпраздновать двухлетнюю годовщину пребывания Путина на своем посту, Путин уже объявит, что он самый человечный из всех прошедших по земле людей, и искренне в это поверит.
Андрей Шарый:
Если хронологически следить за ходом событий, то интервью Владимир Путин давал до вот этой громкой истории с выдворением российских дипломатов из США, хотя, если верить тому, что Сергей Иванов беседовал на эту тему с руководителями американской администрации, то, вероятнее всего, Путин знал о том, что в ближайшие дни США в той или иной степени пойдут на те шаги, о которых стало известно в последние часы. Тем не менее, Путин дал в своем интервью оценки развития российско-американских отношений. Эти оценки достаточно благостные. Господин Пионтковский, как вы считаете, насколько искренен президент, и как вы оцените ту часть его интервью, где он говорит об отношениях России и США?
Андрей Пионтковский:
Ну, она, как вы правильно подметили, благостная, я бы еще добавил - политически корректная, и это как раз отражает вот тот жанр этого документа, о котором я говорил. А что касается сути этих отношений, то, конечно, это уже настоящая "холодная война". И это объясняется тем довольно парадоксальным обстоятельством, что на смену Ельцину и Клинтону, которые совершенно не были ветеранами "холодной войны" - они в этот период занимались чем-то не имевшим непосредственного отношения к глобальной конфронтации двух сверхдержав в Свердловске и Арканзасе, теперь в России и в Америке пришли люди - настоящие "ветераны холодной войны", одни с комплексом победителя, а другие - с не менее болезненным комплексом проигравшего. Каждый на своем участке, на малюсеньком - в Дрездене, как один, или более существенном в Хельсинки и Вашингтоне, а люди по ту сторону океана - вообще занимали очень крупные посты в ЦРУ и Пентагоне... Вот у них, видимо, и с той, и с другой стороны сохранилась такая ментальность "холодной войны", которая за год внешней политики Путина и два месяца внешней политики Буша как бы уверенно привела российско-американские отношения к этому состоянию.
Андрей Шарый:
Я полагаю, что вы, как и я, внимательно ознакомились с текстом интервью Владимира Путина - вы лично узнали что-то новое о президенте, удивил ли он вас какими-то своими ответами?
Андрей Пионтковский:
Вот, я уже говорил о его доброте, и тут как раз как-то снова вспоминается классик - помните, он писал, что к врагам он как-то... чем-то страшным, а к товарищам - милел людской лаской. Вот к товарищу Наздратенко он милел людской лаской - сказал, что "мы не думаем, что в этих условиях мы должны выбросить человека на помойку". То есть, вот не назначить министром человека, провалившего работу в регионе, погрязшем в коррупции - это значит выбросить на помойку, а вот, судя по его ответам по Чечне, где десятки тысяч людей - действительно выброшенных на помойку граждан России или погибших мирных жителей, совершенно невиновных - это как-то абсолютно не трогает добренького Путина... Он собирается еще, наверное, лет 10 воевать, потому что он приводит аналогии с борьбой с "зелеными братьями" на Западной Украине, в Прибалтике... Интересно, задает он себе такой вопрос: "А где сейчас Западная Украина и Прибалтика"?
Андрей Шарый:
Наверное, не случайно чеченскую тему журналист обозначил как вопрос, от которого взгляд президента становится жестким. Последний вопрос: господин Пионтковский, вас удивило, что ни журналисты не подняли, ни сам Путин не оговорился ни словом о проблемах свободы печати в России и комплексе проблем, связанных с "Медиа-Мостом" и НТВ?
Андрей Пионтковский:
Безусловно, это было заранее оговоренным условием этого интервью.
Андрей Шарый:
В прямом эфире Радио Свобода из Москвы по телефону политолог Андрей Пионтковский. Господин Пионтковский, я задам вам несколько вопросов об интервью Владимира Путина редакциям четырех московских газет: "Известий", "Труда", "Комсомольской Правды" и "Московского Комсомольца". Отвечая на вопросы журналистов, Путин выделил два главных успеха, которых ему удалось достичь за год пребывания на посту российского президента - это "укрепление государственности" и "консолидация российского общества". Как можно оценить эти выводы?
Андрей Пионтковский:
Это стандартные такие сейчас тезисы кремлевских идеологов, политтехнологов, имиджмейкеров. Что касается укрепления государственности, то, видимо, имеется в виду ликвидация Совета Федерации и ликвидация таких позиций в центре губернаторов. Но в размен на это ведь губернаторы сохранили свое всевластие на местах, и более того, многие из них добились продления своих полномочий, неконституционного, еще на один срок. Да ведь и ситуация с Наздратенко показывает, что даже за отстранение губернатора в таком вопиющем случае нужно платить предоставлением ему министерской должности, на которой он контролирует миллиардные финансовые потоки.
Андрей Шарый:
Можно, наверное, рассматривать это интервью как первую акцию Сергея Ястржембского, который только что назначен главой управления, которое занимается в кремлевской администрации информационной деятельностью, и вот, сразу выступает с таким интервью Путин - известно ведь, что он не слишком жалует прессу и журналистов, не так часто дает интервью... По вашему мнению, состав газет, которые были избраны Кремлем, чтобы получить аудиенцию у президента - "Известия", "Труд", "Комсомольская Правда", "Московский Комсомолец" - позволяют ли они сделать какие-то выводы?
Андрей Пионтковский:
Вы знаете, уже сложился и до Ястржембского традиционный жанр путинского интервью, и от того, что, скажем, там Третьяковых и Леонтьевых заменили Гусевы и Кожокины - ничего в этом жанре не изменилось: те же угодливые вопросы, и те же, в общем, гладкие и пустые ответы. Единственное, может, это является находкой Ястржембского - это тема доброты Путина. Оказывается, человек, чьей базовой и наиболее органичной лексикой, прорывающейся всегда, когда он отрывается от текста, являются выражения "мочить в сортире", "контрольный выстрел в голову", "кто нас обидит - трех дней не проживет", "кто не спрятался - я не виноват", - оказывается, он очень добрый и за этот год стал еще добрее. При такой динамике самооценки, наверное, в том интервью, которое господин Ястржембский организует через год, чтобы отпраздновать двухлетнюю годовщину пребывания Путина на своем посту, Путин уже объявит, что он самый человечный из всех прошедших по земле людей, и искренне в это поверит.
Андрей Шарый:
Если хронологически следить за ходом событий, то интервью Владимир Путин давал до вот этой громкой истории с выдворением российских дипломатов из США, хотя, если верить тому, что Сергей Иванов беседовал на эту тему с руководителями американской администрации, то, вероятнее всего, Путин знал о том, что в ближайшие дни США в той или иной степени пойдут на те шаги, о которых стало известно в последние часы. Тем не менее, Путин дал в своем интервью оценки развития российско-американских отношений. Эти оценки достаточно благостные. Господин Пионтковский, как вы считаете, насколько искренен президент, и как вы оцените ту часть его интервью, где он говорит об отношениях России и США?
Андрей Пионтковский:
Ну, она, как вы правильно подметили, благостная, я бы еще добавил - политически корректная, и это как раз отражает вот тот жанр этого документа, о котором я говорил. А что касается сути этих отношений, то, конечно, это уже настоящая "холодная война". И это объясняется тем довольно парадоксальным обстоятельством, что на смену Ельцину и Клинтону, которые совершенно не были ветеранами "холодной войны" - они в этот период занимались чем-то не имевшим непосредственного отношения к глобальной конфронтации двух сверхдержав в Свердловске и Арканзасе, теперь в России и в Америке пришли люди - настоящие "ветераны холодной войны", одни с комплексом победителя, а другие - с не менее болезненным комплексом проигравшего. Каждый на своем участке, на малюсеньком - в Дрездене, как один, или более существенном в Хельсинки и Вашингтоне, а люди по ту сторону океана - вообще занимали очень крупные посты в ЦРУ и Пентагоне... Вот у них, видимо, и с той, и с другой стороны сохранилась такая ментальность "холодной войны", которая за год внешней политики Путина и два месяца внешней политики Буша как бы уверенно привела российско-американские отношения к этому состоянию.
Андрей Шарый:
Я полагаю, что вы, как и я, внимательно ознакомились с текстом интервью Владимира Путина - вы лично узнали что-то новое о президенте, удивил ли он вас какими-то своими ответами?
Андрей Пионтковский:
Вот, я уже говорил о его доброте, и тут как раз как-то снова вспоминается классик - помните, он писал, что к врагам он как-то... чем-то страшным, а к товарищам - милел людской лаской. Вот к товарищу Наздратенко он милел людской лаской - сказал, что "мы не думаем, что в этих условиях мы должны выбросить человека на помойку". То есть, вот не назначить министром человека, провалившего работу в регионе, погрязшем в коррупции - это значит выбросить на помойку, а вот, судя по его ответам по Чечне, где десятки тысяч людей - действительно выброшенных на помойку граждан России или погибших мирных жителей, совершенно невиновных - это как-то абсолютно не трогает добренького Путина... Он собирается еще, наверное, лет 10 воевать, потому что он приводит аналогии с борьбой с "зелеными братьями" на Западной Украине, в Прибалтике... Интересно, задает он себе такой вопрос: "А где сейчас Западная Украина и Прибалтика"?
Андрей Шарый:
Наверное, не случайно чеченскую тему журналист обозначил как вопрос, от которого взгляд президента становится жестким. Последний вопрос: господин Пионтковский, вас удивило, что ни журналисты не подняли, ни сам Путин не оговорился ни словом о проблемах свободы печати в России и комплексе проблем, связанных с "Медиа-Мостом" и НТВ?
Андрей Пионтковский:
Безусловно, это было заранее оговоренным условием этого интервью.