Горести полководца Стрелкова. Почему Россия не сольет Новороссию. Одинокий пожилой автократ перед выбором. Врачи уезжают. В ближайшие пять лет болеть нельзя. Вниз по Урубамбе
Полководец давал сегодня интервью «Газете.ру» - и даже не просто интервью, а видеоинтервью. Для тех, кому невмоготу его смотреть, краткое содержание в твитах редакции (они, к сожалению, все с картинками):
Иван Давыдов: Кстати, на выходных вспомнили, что какие-то ушлые люди собирались открыть в Москве бары "ДНР" и "ЛНР".
Стали прикидывать, каково там. Решили, что в меню вместо блюд - адреса соседних точек общепита, в которых можно украсть еду и алкоголь, официантами же тайно работают тоже официанты, но из других кафе, официально находящиеся в отпуске. Ну, и, понятное дело, время от времени охранники колотят посетителей просто так, без объяснения причин, и отнимают ключи от автомобилей.
Впрочем, позже выяснили, что кафе свои ушлые люди так и не открыли. Тоже вариант. Даже более гуманный.
Ну и, для разнообразия, цитата из Стрелкова с другой картинкой:
(Если кто-то хочет почитать про встречу Стрелкова с русскими националистами, то вам – сюда).
Роман Волобуев: Вот понятно, что со Стрелкова точно напишут в ближайшее время злодея — не для Бонда, так для Борна или «Мишн импоссибл» очередной. Но одно дело — из жизни списывать, а другое — вот представьте: приходит пару лет назад, скажем, Пол Хаггис к продюсерам той же Бондианы и говорит: я вам классного международного злодея придумал, он, короче, вот такой будет. И те сразу секретарше: «Хаггиса не пускай больше, он ******* (умом тронулся)».
Это пару лет назад. А теперь-то все уже распробовали донбасский entertainment, и поэтому Россия никогда не уберется с Украины, если воспользоваться словами канадского премьера. Об этом пишет на той же Газете.ру, что видеоинтервьюирует Стрелкова, Георгий Бовт:
Представьте себе, что вы уныло-рядовой «менеджер по продажам», продающий, скажем, велосипеды в Екатеринбурге с зарплатой пару-тройку десятков тысяч. Или охранник — а охранников у нас более миллиона, — бессмысленно проводящий время на проходной офисного центра. Здоровый мужик. Далекий от вершин самореализации, пытающийся приспособиться к унылой и полной несправедливостей капиталистической жизни. Но именно приспособиться.
Он не принимает эту новую реальность всем своим нутром. Со всеми этими сложностями, подлостями и хитростями мира рыночной экономики. С кредитами под зверские проценты, страхом потерять и это жалкое место, с пониманием, что, если заболеешь всерьез, никаких денег не хватит. С этим невыносимым, мучительным бременем как бы свободы, в том числе делать самостоятельный выбор чуть ли не каждый день. После прежних-то лет диктуемой сверху предсказуемости!
Он — без внятных перспектив сделать карьеру (да и не видящий в том смысл), не может купить просторную квартиру и разъехаться наконец с тещей. Ну есть очередной гаджет. Ну уже он не греет — у всех же есть. Ну Египет раз в год на неделю. Но сколько ж можно туда ездить. Светлых целей нет. Справедливости нет. Есть только обнаглевшие до беспредела и ворующие в три горла чиновники и тупая попса, скачущая по телеэкрану. И пиво, которым можно все это запить.
Человек, отправившийся из этой убогости на юго-восток Украины и взявший в руки «калаш», воюет не столько за светлую идею Новороссии, сколько против убогости и унижений своей нынешней российской жизни.
Он обретает смысл. Он воюет за правое дело и против «фашистов». Он вершит, черт подери, наконец, историю с такими же, как он, простыми и честными в своих порывах русскими людьми.
А теперь представьте, что это даже не конкретный продавец велосипедов из провинции, а целое государство. Что может его остановить? Многие знают ответ.
Стрелковские же заявления о бедах гражданского населения в Донбассе почему-то хочется сопоставить с отрывком из ARD-шного интервью Путина в пересказе РБК:
Коснулся президент и ситуации на востоке Украины. Отвечая на вопрос о происхождении оружия у ополченцев, Путин заявил: «Откуда у них и бронетехника, и артиллерийские системы? В современном мире люди, которые ведут борьбу и которые считают эту борьбу справедливой для себя с их точки зрения, всегда найдут вооружение»
Кирилл Рогов: Интересное мнение. Мне представилось вдруг, как бы смотрелись такие билборды вдоль трасс, строгим таким белым шрифтом на синем или, скажет, черном фоне. И лапидарная подпись: "В.В.Путин"
Появятся, когда вооруженные люди будут штурмовать Кремль, если будут. Будут ли – зависит только от Путина, пишет Егор Сенников на «Кашине». Сенников констатирует, что у Путина в последние лет десять появились некие планы о том, как бы ему обустроить России. Но кто будет их выполнять?
Его окружение, так давно живущее вокруг него, плетущие вокруг него и гнезда, и интриги – отравлено деньгами и порочностью. Оно готово развязывать внутриклановые войны в любой момент, выкручивать друг другу руки, вытряхивать деньги, высасывать деньги из бюджета, требовать и клянчить деньги… В их сознании столь много денег, что даже непонятно есть ли там что-то еще. По большому счету, всем этим людям глубоко плевать на страну, их волнует что-то личное, что-то свое – дети, семья, счета, дома. <…>
Верные партийцы? Депутаты парламента? Они могут менять убеждения так быстро, как это только возможно – по той простой причине, что ни во что не верят, ни в Бога, ни в Дьявола, ни, тем более, в президента. Непарламентская оппозиция? Оппозиционеры? «Прогрессивная общественность»? Тем более нет, хотя бы потому что он ей никогда бы не стал доверять, потому что сложно представить ситуацию, где всех этих людей допускают до российских выборов и они побеждают, и, главное, совершенно чем она отличается от массы «верных партийцев и депутатов». <…>
Что же остается?
Как это ни странно, остается народ. Остается демократия. Которая позволит людям сказать свое мнение, которая позволит пройти в систему и сторонникам, и противникам текущего курса. Потому что, будучи организованной по правилам и соблюдаемой, демократия пускает во власть по большей части именно тех, кого действительно волнует и заботит страна. <…> А самое главное – демократия проживет дольше чем он сам.
Он бежал от нее так долго, петлял по лесам и оврагам. Он избавлялся от острых вопросов, а не отвечал на них. Уничтожал оппонентов, а не побеждал их. Продавливал свою линию, а не пытался спорить.
Но вот, пробежав так долго, он вышел на пустой берег и стало понятно, что дальше бежать не получится. Все в нем противоречит принятию такого решения, весь его предшествующий опыт и политическая платформа. Но именно ему и предстоит сделать этот выбор – создавать ли систему, которая может существовать без него и его окружения или окончательно замкнуть все на себя, тихо ожидая собственной смерти и последующей неразберихи и хаоса.
И в этом выборе мы ему помочь не способны.
Пока Путин думает, врачи, к примеру, свой выбор потихоньку делают.
Алексей Бескоровайный: Сейчас в очереди к педиатру в поликлинике N200 в #Куркино один папаша ругается на врачей: "Что это такое, у вас там в регистратуре пятеро сидят, а тут приём один педиатр ведёт?! Я уже 1,5 часа тут сижу! Где врач такая-то?!" Ему отвечают: "уволилась". Папаша замолкает...
«Кольта» сегодня публикует разговор Светланы Рейтер с врачом анастезиологом-реаниматологом, который собрался уезжать из России:
Я работаю в двух больших городских больницах уже двенадцать лет — то, что происходит сейчас с медициной, кажется мне совершенно неправильным. С большим конфликтом интересов делается некая реформа, которая на самом деле является не реформой, а попыткой снять с себя все социальные обязательства. <…>
У меня один вопрос к реформе: если все врачи, которых сейчас уволят из клиник, скопом пойдут в коммерческие медицинские центры, то кто к ним приходить-то будет?! Бабушки семидесятилетние на такое лечение не наберут.
Полно происходит всякого говна в последнее время: больной с острой болью в животе вызывает «Скорую помощь», она четыре раза к нему приезжает, но в больницу его не везет. <…> И вот лежит человек четыре дня, страдает, вызывает несколько раз подряд «скорую», его наконец привозят в больницу. Тут выясняется, что у пациента лопнул аппендикс. Двадцать первый век, город Москва. Это просто безобразие! И таких случаев достаточно много — особенно в последнее время. Руководство пытается минимизировать дорогостоящий больничный трафик, но разве так можно делать?!
Скажем так: разнообразного дерьма хватало всегда, но сейчас административный гнет давит с такой силой, что нельзя ни вздохнуть, ни охнуть. Сейчас, например, они начали жесткую борьбу с совместителями. Почему? Зачем? Сейчас доктор работает в клинике, в свободное время подрабатывает в другой больнице. Он не занимает чье-то чужое место! Совместитель — это очень выгодно, он не требует надбавок, а работает на голой ставке. Сейчас с такими совместителями борются. Я думаю, эта борьба вызвана желанием обрубить нам всяческую свободу маневра — закрыли, допустим, больницу, где ты работал на полную ставку, так ты можешь пересидеть на второй работе, искать дополнительное место. Сейчас такой возможности нет. Тут еще один момент: по правилам, если ты в течение года не нашел себе новое место, ты теряешь 30% оплаты за непрерывный стаж. Если тебя, грубо говоря, выгнали и ты сразу не нашел себе место, то теряешь довольно серьезные деньги. До фига денег, на самом деле. <…>
В конце месяца я уезжаю в Европу. Все, не могу здесь больше, невозможно. У меня трое детей, я в группе риска. Я, конечно, надеюсь за границей когда-нибудь устроиться на работу по специальности — на первое время деньги есть, продали квартиру. Не найдем работу — ну, будем с женой мести улицы. Я тебе хочу сказать, что лучше я буду там мести улицы, чем здесь, в родном городе. Все мои знакомые говорят: «Сволочь, на кого ж ты нас оставляешь?!» А что я могу сделать? Это уже затрагивает меня лично как медицинского работника — когда экономика устроена плохо, есть риск оказаться на улице, а мне этого совсем не хочется. Понятно, что меня там никто не ждет — но и здесь я скоро буду никому не нужен. Много ли врачей уезжает? Из моих знакомых двое уже уехали, трое скоро собираются. Да что далеко ходить: в департаменте образования стоит очередь врачей, которые ставят апостили на свои дипломы, чтобы документы можно было за границей верифицировать.
Зато бывший главный санитарный врач Онищенко не только не уезжает, но готов прямо из России давать рекомендации американскому президенту. Павел Пряников цитирует новости:
Президенту США Бараку Обаме следует не жевать жвачку, а есть семечки. Об этом заявил помощник премьер-министра России, бывший главный санитарный врач страны Геннадий Онищенко.
«Это некультурно – жевать. Видеть любого человека, а тем более главу государства, который по всякому поводу и без повода утверждает, что он возглавляет единственную великую державу, жующим жвачку, – это неуважение к собственному народу. Это признак очень низкой культуры. Нет оправдания жвачке. Семечки пусть жуёт», – сказал он.
В то же время нельзя не признать, что реформа здравоохранения необходима: бесплатной медициной, в том виде, в каком она существует последние 20 лет, пользоваться очень трудно и подчас бесполезно. Но кто ее будет проводить и как? А главное – кто будет работать в реформированной и улучшенной системе? Эти вопросы задает в колонке на «Кольте» Катерина Гордеева:
Все то, что хочет сделать городская власть, — это прекрасно, правильно и полезно. Реформа, как я уже раз двадцать сообщила в этом тексте, очень нужна, и это понимают все. Другой вопрос, что за нее взялись с таким хтоническим запалом, что всем тем, кто находится внутри системы и близко к ней, страшно: от всего того, что существует, останутся рожки да ножки, а новое-то когда вырастет? По самым скромным подсчетам, для реализации амбициозного плана властей по переустройству системы здравоохранения требуется около пяти лет. Где и как будут лечиться люди в эти пять лет? Или система, сглотнув боль утраты, отдает себе отчет в том, что нормально лечить сможет только тех, кто заболеет через пять лет, а эти, нынешние, пускай уж как-нибудь сами? <…>
Свои благие намерения система отчего-то никак не согласовала с теми, кого они напрямую касаются. <…> В приличных обществах реформа здравоохранения (причем так тесно связанная со страховой реформой) обсуждается всенародно, за нее голосуют на референдуме, она является наиважнейшим пунктом в общественном договоре власти и избирателей. И когда реформа эта начинает претворяться в жизнь, все более-менее знают, чего от нее ждать, какие результаты были бы желанны, а какие проблемы, возможно, возникнут. Попросив же одного московского доктора прокомментировать происходящее, я получила в ответ грандиозное СМС: «Все как всегда: все гандоны, скоро будет полная жопа. Пока сможем, будем лечить». <…> В общем, если сможете не болеть, не рожать и не умирать до окончания реформы, потерпите. Потом должно быть полегче.
И то, конечно, при условии, что реформа состоится, а не провалится. Проводить-то ее тоже, может статься, будет некому.
Сергей Пархоменко: У меня есть один хороший знакомый, в недавнем прошлом довольно важный чиновник некоего федерального государственного учреждения. Он там несколько лет сидел, как барсук в норе, и пытался делать полезные для людей честные и нужные дела. Помогал, чем мог. Судился изо всех сил на стороне добра - иногда даже успешно. Ходил по кабинетам с чужими просьбами, составлял и носил на подпись к высокому начальству юридические бумаги, посвященные чужим бедам и несчастьям. В общем, методично и изо всех сил бился лбом об стену.
Пару месяцев назад написал - все, больше это не может продолжаться.
Теперь он изредка выкладывает фотографии, повествующие о том, как он в одиночку плывет на надувной байдарке по реке Урубамба в перуанских Андах. Его там страшно бьет о камни в огромных порогах, крутит в водоворотах, на него нападают жестокие индейцы и его мучают жадные полицейские. Куда именно он плывет, я не знаю: по-моему, Урубамба в конечном итоге впадает в Амазонку, а там....
В общем, это ж надо было до такой степени ******* (достать) человека...
«Эхо»: челобитная государю, второе официальное извинение Плющева, Лесе Рябцевой интересно. Ландшафт российских медиа после «Эха». Главный актив «Газпрома» и ящик Ротенбергов. Перепроизводство мертвой воды
Страсти по «Эху» на выходных приняли форму челобитной государю, который в этот момент обнимался с коалами.
Григорий Ревзин: Я вот тут что подумал.
Мне все время присылают какие-то петиции, которые надо подписывать -- за то, за это, против сноса, против закрытия. Я не знаю как это делать -- составлять такие петиции. Может, кто-нибудь знает?
Я к тому, что "Эхо Москвы"-то сейчас закроют. Прямо вот берут и закрывают у нас на глазах. А поскольку Алексей Венедиктов у нас противник уличной демократии, то митингов он не организовывает, а те, кто умеют их организовывать, чего-то тоже ничего такого не делают -- или я не вижу в своей ленте.
А Михаил Лесин -- серьезный боец, но ведь полномочия ему даны разбираться с "Эхом" так, чтобы все было тихо. А мы вот сидим, и все как раз тихо. И он уничтожит.
Я тоже митингов устраивать не умею, и не знаю близко тех, кто умеет. Но вот петицию... Может давайте хотя бы петицию коллективную сочиним? Все же у "Эха" миллион лояльных слушателей по одной Москве, и еще четыре по России, это же не "Дождь". Если полмиллиона подпишут, так ведь это аргумент.
Там должно быть очень просто написано: "Уважаемый Владимир Владимирович!
Михаил Юрьевич Лесин по личным причинам, нарушая законы нашего государства, уничтожает радиостанцию "Эхо Москвы". "Эхо Москвы" -- это национальное достояние России. Просим Вас остановить произвол".
Дорогие друзья, может, кто-нибудь умеет делать петиции в сети? Правда же, закроют "Эхо"
Петиция в итоге здесь, ее активно подписывают, хотя сомнения в целесообразности этого всего остаются:
Илья Файбисович: Конструкция "царь-не царь, уважаемый-не уважаемый" (в том смысле, что ничего, потом обсудим, насколько это унизительно или не унизительно) имеет смысл, по-моему, когда есть ради чего унижаться. А тут унижаться (не унижаться) ради чего? Если подписать — то будет "Эхо", что ли? Этими петициями даже подтираться никто не будет — лень распечатывать, берегите лес. Извините все, что я гажу в компот, но это просто сублимация какая-то.
И тем не менее:
Марат Гельман: Ну давайте попробуем отстоять Эхо. Потому как скоро отстаивать уже будет нечего.
Страсти несколько улеглись после субботней публикации разговора с Лесиным в «Новой газете». Приказ уволить Плющева объясняется тем, что «есть такие дефиниции, как семья, дети, жена, здоровье, смерть»:
Естественно, мотивацией для проведения собрания послужило поведение Плющева. Как первоначальное, так и последующее. Моя бурная негативная реакция была именно на его финальное высказывание.
Если бы этот твит был высказан в адрес оппозиционера, то все начали бы критиковать человека, который написал его. Мол, какой позор. Меня возмутил тот факт, что общественность оправдала Плющева, потому что он либеральный журналист.
Мне все звонят и задают вопросы с таким воинствующим непрофессионализмом, что я кладу трубку после первой минуты. Нельзя смешивать личное с профессией. Кем бы Иванов ни был, существуют такие дефиниции, как семья, дети, жена, здоровье, смерть. Неприлично касаться этих вещей.
И есть такие дефиниции, как уход от правосудия, запугивание пострадавших и пр. Короче, Плющев зря взывал к высшей справедливости. Но увольнение было незаконным:
«Я не спорю, что увольнение было незаконным». Я прекрасно это понимал, когда отдавал приказ. Я даже согласился с Венедиктовым, что это было незаконно. Я предложил главному редактору и редакции обозначить свою позицию в этом процессе. На что мне открытым текстом было заявлено: «Руки прочь!» Я не могу в таком политическом активе руководствоваться тем, что меня не слышат. У меня есть собственная точка зрения, я представитель акционеров, совета директоров этого акционерного общества. Меня обязаны слышать. Реакция могла бы быть простой: извиниться за происходящее, согласиться, что сотрудник поступил плохо. Передо мной — не нужно. Оскорбили не меня. Это не было моим личным делом.
Да, Венедиктов принес свои извинения. Но он сделал это под давлением, когда понял, что ситуация будет развиваться. Он извинился, а потом добавил: «Я главный редактор и буду здесь единолично принимать решение». Через час Плющев вышел в эфир и опять начал касаться этих тем. И что дальше? За что главный редактор несет ответственность?
Дальше много слов про то, что Венедиктов прекрасный политик, он должен понимать, что будет встреча с коллективом «Эха» и прочее, и прочее, и прочее. Реакция Алексея Венедиктова:
— Я очень рад, что Михаил Юрьевич впервые признал тот факт, что приказ был незаконным. Это очень важно для наших журналистов. С понедельника у меня лежит заявление, подписанное Плющевым, об уходе в отпуск на два месяца. Оно ждало именно этого момента. Я действительно вижу со стороны Лесина поиски нормального выхода из ситуации. Жалко только, что мы говорим с ним через прессу.
Во вторник в 20 часов будет встреча журналистов «Эха Москвы» с главным редактором по поводу моей позиции. Было бы правильно пригласить Михаила Юрьевича на эту встречу. С моим участием или нет.
Я еще раз повторяю: твит Плющева безобразный. Я извинился в прямом эфире перед Ивановым. Плющев сделал это в той форме, в которой умеет. Воспитывать моральные качества в сорокалетнем человеке я не считаю возможным.
В общем, перевоспитывайся, Плющев, осваивай нормы строгой российской морали, пока прогрессивная общественность спасает Венедиктова. И вот уже публичное раскаяние:
Второе публичное раскаяние. Потому что 5 ноября Плющев уже извинялся:
Извинялся ли кто-нибудь перед родственниками погибшей пенсионерки, вот вопрос.
О роли «Эха Москвы» на современном российском медиарынке рассуждает в колонке на «Слоне» Олег Кашин:
Редакционная политика «Эха» — это действительно важный феномен российских медиа двадцать первого века. «Эху» удалось превратить в бесспорный профессиональный стандарт очень неочевидное, даже ложное представление об объективности, согласно которому объективное СМИ — это то, которое дает возможность высказаться носителям самых разных политических взглядов. На деле такой стандарт если к чему-то и приводил, то только к тому, что традиционная (ее принято называть либеральной) аудитория «Эха» была вынуждена слушать монологи Максима Шевченко, Александра Проханова или даже его сына Андрея Фефелова (а ведь есть еще всевозможные совместные проекты «Эха» с московской мэрией, министерством обороны и прочими госструктурами), отдыхая душой только на еженедельных эфирах звезд либеральной публицистики — Альбац час в неделю, Латынина час в неделю, Пархоменко час в неделю и, может быть, раз в месяц в «Особое мнение» позовут Быкова. Те патриотические пикетчики, которые время от времени выходили протестовать к подъезду «Эха» — они чем были недовольны, вот теми тремя часами в неделю? <…>
Особое положение «Эха» влияло на все российское медиапространство. Новые и демонстративно лояльные Кремлю разговорные радиостанции откровенно подражали «Эху», копировали его форматы, строили свое вещание так, чтобы конкурировать с «Эхом» на равных. Без «Эха» эта система координат рухнет. Место «самой независимой» радиостанции займет какая-нибудь другая — одна из тех, которые сейчас напрямую подчиняются кремлевским чиновникам уровня даже не Володина, а сильно ниже. В присутствии «Эха» они должны были сохранять какие-то хотя бы символические приличия, отсутствие «Эха» эти приличия, по крайней мере, сильно сместит, и верхом свободомыслия на разговорном радио станет теперь робкое «вы неправы», обращенное к тому же Проханову, или слово «сепаратисты» применительно к властям «народных республик» Донбасса. Нарушение системы координат коснется не только радио. До сих пор в умеренно лояльной Кремлю газете можно было, споря о заметке на опасную тему, сослаться на «Эхо» — вот, мол, они говорят об этом второй день, а мы-то чего молчим? Когда ссылаться будет не на что, сложнее станет всем, даже «Комсомольской правде».
Степень «странности» «Эха» можно оценить по тексту помощника главреда радиостанции Леси Рябцевой, опубликованном в блогах на сайте «Эха»:
Последний год у меня есть возможность присутствовать на закрытых встречах - это завтраки главредов с министрами в ТАССе, обед из пяти блюд журналистов с Лавровым, офф за рэкорд перекуры и даже совещания в Правительстве (например, по, так называемому, Закону о блогерах). Раньше все это было захватывающе.
Но недавно все поменялось.
И знаете, что теперь интересного на этих встречах? Ничего. Ровным счетом ничего. Я совершенно не понимаю, как именитый телеведущий, идол нескольких поколений журналистов вместо всего остального на полном серьезе спрашивает министра: "Правда ли, что Меркель не любит Путина, потому что однажды Конни облаяла ее, а Меркель боится собак?"
Не понимаю, почему главные редактора спешат высказать свои догадки, нежели послушать ответы министра и позадавать ему вопросы. Не понимаю, почему пресс-службы продолжаю называть протокольные встречи "дружескими закрытыми встречами". Скучно все это.
Зато в кабинете главного редактора Эха Москвы последние две-три недели все было ровным счетом наоборот. Традиционный еженедельный директорат (совещание замов и ААВ) за это время успел несколько раз выработать новостную повестку, которая перекрывала общий медийный фон. Наши совещания больше походили на слет стран двадцатки. Были и обсуждения своего Крыма, Украины, Эболы... Все, конечно, в размерах "маленькой провинциальной радиостанции", как любит говорить Венедиков.
И в итоге, наши такие заседания привели нас к встрече Лесина с журналистами Эха. В этот вторник в 20.00 редакция сможет задать любой вопрос не только главному редактору, но и акционеру.
Галина Тимченко: Так, дисклеймер. Это вобще не про свободу слова, не про политику, не про преследования, не отношение к журналистике. Знаете, чем отличаются секретарши Путина от секретарши Венедиктова? Они молчат и не ведут блогов. То, что они "думают", не видит никто, кроме их подружек в лучшем случае. как и должно быть.
Кирилл Мартынов пишет в «Новой газете», что атака на "Эхо Москвы" - признак отказа инстинкта самосохранения у нынешнего режима:
Один из парадоксов заключается в том, что никто, похоже, так не заинтересован в сохранении независимой редакционной политики «Эха Москвы», как наш нынешний политический режим. Ведь именно радиостанцию Венедиктова слушают все начальники. Откуда им еще узнавать о ситуации в стране? Не из донесений же своих подчиненных, задача которых не столько информировать, сколько угождать. И уж точно не из репортажей Lifenews. Именно поэтому «Эхо Москвы» всех так раздражает — его слушают. Вопрос о будущем независимых СМИ в целом, по большому счету, есть вопрос о том, остался ли еще у российских властей инстинкт самосохранения.
Из такого сложного, большого общества, как современная Россия, в любом случае не получится сделать сталинский раек, где все разрешенные мысли и вся допустимая для обсуждения информация спускается сверху. У нашего политического режима нет для этого человеческого, интеллектуального потенциала. Если все, что обсуждается в стране, сведется к уровню понимания реальности, характерного для Арама Габрелянова, мы долго не протянем. Россия, где введено не только телевизионное, но и полное радийное, газетное, сетевое единомыслие — это Россия, сделавшая еще один шаг к дикости и в пропасть.
Если менеджменту «Газпрома» не нравится редакционная политика Венедиктова, есть простой способ избежать конфликта, сохранить нервы Михаила Лесина и спасти радиостанцию от называемой смены формата. Для «Газпрома» радиостанция является всего лишь непрофильным активом, создающим множество политических и репутационных рисков. Так продайте эту неприятную радиостанцию, прекратите перекачивать газы в эфиры. Венедиктов найдет инвестора для радиостанции, он много раз просил дать ему возможность выкупить ее. Тогда «Газпром», не зная горя, смог бы заниматься углеводородами и тратить усилия своего менеджмента на модернизацию технологий добычи топлива — на фоне ужасных новостей о начале добычи сланцевого газа в США. Ручные СМИ в России сейчас отчаянно сражаются с реальностью заголовками вроде «Жители американского городка проголосовали против разработки газового месторождения». Но «Газпрому» подобный эскапизм вряд ли поможет. Через несколько лет «Эхо Москвы» может остаться его единственным прибыльным активом.
Вот Роттенберги это понимают лучше других – почему, читайте по ссылке:
Зато журналисты, похоже, задыхаются. Татьяна Малкина опубликовала сегодня на «Кольте» объяснительную записку о том, что она уходит из журнала «Отечественные записки» по причине лично-профессиональной депрессии:
Есть у меня предположение, которым я обязана одному автору «Отечественных записок», отличающемуся лихостью формулировок. Как-то он сдал текст с запоминающейся метафорой — «социальные пролежни» (с). Так вот, иногда я думаю, что причина нашей депрессии кроется в том, что в силу профессиональной принадлежности мы — журналисты в широком смысле (editors), люди, занятые описанием и анализом действительности в довольно общих терминах гуманитарного свойства, — по определению и согласно культурной традиции добровольно и постоянно находимся в самой сердцевине громадного пролежня. Он и есть предмет нашего изучения, заботы, тревоги, страсти, он и есть наш долг, наш дом, наш досуг и наше рабочее место. Каждый день мы его обоняем, осязаем, видим, каждый день убеждаемся в том, что победить пролежень мы не в силах — слишком лежачий больной, слишком тяжелый, слишком старая и жесткая кровать, нет современных перевязочных материалов, врачей, сиделок, форточку даже не открыть. Это не может не накладывать некоторого отпечатка отчаянья, согласитесь.
Для меня лично издержки профессии (или занятия) постепенно начали превышать бонусы. У меня сегодня кончились вопросы к родине (во всяком случае, вопросы такого рода, ответы на которые позволял искать и находить журнал «Отечественные записки»), угас интерес к «всюду жизнь», плохо получается радоваться малому, спасибо, что удается еще его замечать. Я не научилась пока не убивать себя отчаяньем. Я не придумала способа его преодоления в рамках профессии. <…>
Мария Степанова написала текст о мертвой воде, после которого не знаю даже, кто, как и зачем будет вдохновлять себя на писание публицистических текстов, эссе о внутренней или внешней политике, статей об уроках истории, комментариев про судьбы родины и нас. Этот текст настолько хорош, что хочется официально объявить его последней каплей драгоценной мертвой влаги, которая заполнила этот мех, там больше не осталось места, пора закрыть и закопать. <…>
Мне кажется при этом, что перепроизводство мертвой воды — как ни странно, не специфически российское явление (хотя у нас, бесспорно, этой воды напустили опережающими темпами и план по валу перевыполнили).
Татьяна Ларина: Тань, вот все именно так, абсолютно узнаваемо. До нюансов. Но радости от этого мало)
То есть как уехал? Непрерывное, бесконечное враньё. Егору Савину нельзя бороться за федерализацию. Диалектика унижения: Воронежу приготовиться. А что подумала коала, никто так и не узнал
А вот так.
Действительно, сразу по приезду Путин успел понаделать шуму: Kremlin.ru опубликовал расшифровку путинского интервью германскому телеканалу ARD, запись которого состоялась 13 ноября во Владивостоке. В блогах цитируется в основном два места – с подборками параллельных мест из более ранних интервью российского президента.
ВОПРОС: Владимир Владимирович, можно уточнить? Люди, которые осуществляли блокирование частей украинской армии в Крыму, – в форме, очень похожей на российскую военную форму. Это были российские солдаты, это были российские военные?
В.ПУТИН: А Вы посмотрите на постсоветское пространство. Там полно формы, которая похожа на форму… Пойдите в магазин у нас, и вы купите там любую форму.
ВОПРОС: Но это были российские солдаты или нет?
В.ПУТИН: Это были местные силы самообороны.
ВОПРОС: Можно тогда уточнить вопрос? Принимали ли мы участие в подготовке сил самообороны Крыма?
В.ПУТИН: Нет, не принимали.
В.ПУТИН: Да, я не скрываю, конечно, это факт, мы никогда его не скрывали, наши Вооружённые Силы, прямо скажем, блокировали вооружённые силы Украины, расквартированные в Крыму, но не для того, чтобы кого–то заставить идти голосовать, это невозможно сделать, а для того, чтобы не допустить кровопролития, чтобы дать возможность людям выразить своё собственное отношение к тому, как они хотят определить своё будущее и будущее своих детей.
Ололо!
В общем, классический случай «тут помню – тут не помню», но вот есть люди, готовые примирять любые противоречия.
Виталий Чесноков: Согласно официальной версии, до 16 марта там войск не было, и блокировались части силами самообороны. Поэтому 4 марта Путин говорил, что войск там нет. 16 марта они там (официально) появились, поэтому 17 апреля Путин заявил, что "безопасность референдума обеспечивали специальные люди". 18 апреля в ответ на вопрос о возможном противоречии Песков и указал на разницу во времени, из-за которой первое заявление не противоречит второму.
Даже и не думал, говоря про примитивность аудитории, что я НАСТОЛЬКО прав. Очевидно, продолжать бессмысленно. Всего хорошего!
В связи с чем Константин Бандуровский задает вот какой вопрос:
Удивительно, почему международному сообществу так необходимо доказать именно то, что на Украине воюет регулярная армия РФ? Что выливается в бессмысленные прения по поводу того, что такое регулярная, что такое армия и пр.
Положим, что не регулярная армия (или регулярная, но это недоказуемо). Но в таком случае получается, что на территории РФ любой олигарх может бесконтрольно покупать любое тяжелое вооружение, открыто объявлять набор в частную армию, свободно пересекать границу РФ и нападать на любое, какое этому олигарху вздумается, государство. Это куда опаснее, чем регулярная армия РФ, и куда более серьезное обвинение России.
Кажется, потому что международному сообществу совсем не хочется иметь дело с failed state размером с пол-Евразии.
Еще одна популярная цитата из АРД-шного интервью Путина:
Когда мы слышим претензии по поводу того, что Россия нарушила международное право, то ничего, кроме удивления, у меня это не вызывает. Международное право – что это такое? Это прежде всего Устав Организации Объединённых Наций, это международная практика и объяснение этой практики соответствующими международными инстанциями.
И потом, у нас есть яркий и свежий прецедент – прецедент Косово.
Андрей Мальгин: Опять он о Косово. Уму непостижимо. Косово никто не аннексировал. Это самостоятельное государство, признанное 108 другими государствами. А Крым ты забрал себе. О какой неадекватной реакции Запада он говорит? Есть решение генеральной ассамблеи ООН.
А вот здесь Сиятельный демонстрирует уже чистую шизофрению.
Можно ссылаться на Косово, говоря о том, что его признание со стороны Запада в известной форме легализовало ту политику, которую Россия ведет в отношении Крыма. Но все-таки стоит помнить, что и МИД РФ, и лично Путин на протяжении нескольких лет справедливо и убедительно доказывали то, что самопровозглашение независимости Приштиной и её признание грубо противоречат международному праву. Т.е. оборот вида "вы первые это начали, создав прецедент, а значит, мы можем себя чувствовать свободно в аналогичных действиях, и не вам нас упрекать" - частично справедлив. Но разговоры типа "в Косово вы право нарушили, а мы в Крыму не нарушили" - детский лепет и бесстыжее лукавство. И никакие ссылки на референдум тут не канают: можете не сомневаться, на любом референдуме голосов в пользу независимости Косова было бы больше, чем голосов за присоединение Крыма к РФ тупо в силу того, что татар в Крыму живет больше, чем сербов в Косово (правда, по итогам событий 1997-2007 годов, выдавивших сербов из региона). А проведению такого референдума как раз-таки препятствовали ряд законодательных актов и соглашений, и в итоге решили не только не мучиться с очевидным, но и нарушить парой актов меньше.
А впрочем, наглость - второе счастье.
И третье очень актуальное место из интервью:
Путин: А что такое демократия? Мы с вами хорошо знаем. Демос – это что? Народ. А демократия – это право народа. В данном случае право на самоопределение.
Многие давно подозревали, что Путин не понимает разницы между «властью» и «правом» - и вот эти подозрения, наконец, подтвердились. Но действительно актуальный комментарий к этой цитате дает Алексей Навальный:
Всё на вранье построено. Основа всей государственной политики - непрерывное, бесконечное враньё.
И ведь можно было сказать: ну мы раньше этого не признавали, такая у нас была военная хитрость. Да нет же, для него врать важнее, чем дышать.
И ещё одно: важнейшая мысль этого вчерашнего интервью Путина немцам из ADR (откуда вторая часть ролика) - заявление о том, что будущее у Украины есть только в случае федерализации. Её активно ретранслируют государственные СМИ.
Вот Егор Савин из Новосибирска тоже считает, что федерализация - это прекрасно, поэтому он организовывал марш "За федерализацию Сибири". Сегодня в семь утра его арестовало ФСБ.
Сегодня утром прошли обыски у лидера РПР-Парнас и Солидарности из Новосибирска Егора Савина. Хотят пришить ст. 282 Разжигание ненависти и вражды.
Поводом для обысков стал вот этот ролик, размещенный у Егора на стене в Контакте. Егор его сопроводил комментарием: "Прикольно, очень похоже на проделки чекистов". Я согласен с Егором. Это грубая работа провокаторов, направленная на срыв Марша за защиту федеративного устройства России.
Кремль, поддерживая сепаратизм в Украине, построил в России унитарное государство с нищими регионами и пытается задушить всех, кто борется за соблюдение Конституции. В том числе и с помощью дешевых провокаций, как в ролике.
Поговорил с женой Егора Машей. Она беременная, ребенок должен родиться в январе. А теперь представьте женщине рожать, а к ней рано утром в квартиру с обысками вламываются.
Зато Путин хорошо поспал после саммита, где его приняли не очень тепло. Сеть, в отличие от Путина, кажется, вообще не спит. Приключения Пу в стране кенгуру, кажется, свели всех с ума.
Александр Бобраков-Тимошкин: Нет повести печальнее на свете, чем об однотипных статусах, посвященных видному политическому деятелю современности.
Тому, на какой стул от конца его посадили, достаточно ли красной была ковровая дорожка при встрече его на аэродроме, близко ли к саудовскому королю стоял он при фотографировании, что прошептал ему на ухо при рукопожатии губернатор острова Борнео, достаточно ли испуганным взглядом смотрела на него коала, на сколько раньше он покинет заседание - на пять минут? на двадцать? а может быть - о ликование - на целый час?
Ладно бы так пристально, затаив дыхание, следили за каждым шагом деятеля его поклонники. Нет, - мнениями по вышеуказанным поводам делятся как раз его недоброжелатели.
Не могу понять сей обсессивной фиксации внимания на похождениях видного деятеля, сего болезненного наслаждения от пребывания в рабстве у "повестки дня".
Виктор Сонькин: Я вот просто для сверки оптики. Я просмотрел официальные новости из Брисбена, пресс-конференцию, то-се. Они все практически без исключения и с очень небольшими оговорками примирительные: ищем общую почву, санкции всем вредят, мы донесли свою позицию, но и до нас донесли, все граждане всея Украины... Между тем лента постит только про расстановку на общем фото, ланч в одиночестве (что неправда), необходимость поспать и Воронежу приготовиться. Не спорю, Воронежу надо быть готовым всегда, но — what the fuck?
Ответ, кажется, прост: людям хочется увидеть униженным человека, который уже почти 15 лет только и делает, что публично унижает других. Глядя на униженного Путина, испытываешь как бы чувство глубокого удовлетворения. Тем более, что ему идет, считает Павел Соболев:
Как выяснилось в Брисбене, ничто так не приходится к лицу Путину, как унижение. Таким образом, он вступает в жизненную фазу наиболее естественного для себя состояния; получается, что в последние месяцы отпущенного Путину века его образ достигнет наконец гармонии с современным ему миром.
Но есть и тревога за будущее Воронежа. Татьяна Малкина:
Язык оскорблений бессмысленен и вреден, вне зависимости от того, насколько правы использующие его. они несут полную ответственность за последствия.
Мы все несем((. и еще больше понесем.
Максим Трудолюбов: Про осмысленность отношений. Я, как многие, крайне встревожен приемом, оказанным российскому президенту в Австралии. Более того, на уровне "ниже политического" - на экспертом - прекрасно все понимают и в США, и в Европе, что обижать Пу бессмысленно и опасно. Даже американцы, не говоря о западных европейцах, склонны думать, что нужно поддерживать отношения с РФ на деловом уровне, так, чтобы вопрос Украины шел отдельной строкой, а Иран, Афганистан, Сирия, поставки газа - шли бы другими строками. То есть чтобы война с Украиной не влияла бы на состояние переговоров по Ирану, например. На сегодняшний момент так все и происходит! И это довольно реалистская и даже с точки многих на Западе "циничная" позиция. Но есть политический уровень, на который самые умные эксперты по определению влияют только ограниченно. Беда в том, что умным западникам становится все труднее поддерживать эту деловую рамку в делах с РФ. Там-то люди меняются! Это у нас не меняются. В дело вступают более, скажем, свежие и ограниченные. Сильные республиканцы, слабый Обама. Политический выигрыш - только если наказывать Россию, а не от того, чтобы обниматься с Пу. Возможности разума влиять на внешнюю политику ограничены, вот что.
Георгий Сатаров: МИР - РОССИЯ - ПУТИН
Я немало живу на свете. Много ездил и видел. Люблю историю и очень много читаю. Я не знаю ни одного лидера, про которого пишут, поют и рисуют то, что пишут поют и рисуют про президента моей страны. А ведь у него кнопка ядерного арсенала второго по размеру в мире. Вдумайтесь, до чего он довел весь этот мир, если все так происходит.
А теперь про теплый прием в Австралии.
14 лет Путин наеживал посмеиваясь всю мировую элиту. Они терпели. Они знали ему цену, знали уж точно лет десять. И знали про все. Они терпели, а он держал их за слабаков. А они терпели. Это у них такая политика. Мудрая, прагматичная. Теперь они у разбитого корыта. У них нет того, ради чего они терпели все его вранье и выходки. Зато есть война в центре Европы и угрозы много страшнее. Это они 14 лет формировали условные рефлексы Путина. И доформировались. Сейчас они поняли, что произошло. Поняли, что сами дотащили Путина до нынешней ситуации, и потому вымещают на нем свой комплекс вины. И снова проявляют слабость, применяя примитивный арсенал ухмылок и жестов прятанья рук, отворачиваясь и отводя взгляды. Все это, по сути, ничем не отличается от того, что они делали раньше. Столь же беспомощно. Жалкое зрелище.
Интересно, понимают ли это их избиратели?
Юрий Сапрыкин: Я вот чего не понимаю. ок, допустим, в G20 сложился консенсус, что Россией управляет опасный сумасшедший. я не предлагаю обсуждать, так ли это — но вот ребята так для себя решили. а теперь представьте, что вы оказываетесь в одной комнате с опасным сумасшедшим. вы как себя будете вести? будете тыкать в него пальцем и кричать — чувак, да ты опасный сумасшедший, тебе в дурку надо, иди вон посиди в углу, пока перевозка едет, а мы с ребятами обсудим, как тебя получше изолировать? это к чему-нибудь хорошему приведет? в общем, если вы так себя ведете, либо вы специально решили его разозлить, с риском для вашей же жизни, либо вы понимаете, что никакой он не опасный и не сумасшедший, а наоборот, существо бессильное и нерешительное, можно издеваться, сколько влезет; либо вам самим к врачу пора. P.S. это не только саммита касается, а вообще всех последних месяцев.
Альфред Кох на «Кашине» сравнивает Путина с Брежневым:
Путин хочет выспаться. Это действительно тяжело: столкнуться с таким бойкотом, с которым он столкнулся на саммите G-20. И поэтому его клонит в сон. Он старался держать на лице свою фирменную улыбочку-ухмылочку, но она смотрелась вымученно, как гримаса… Слишком ясно было, что никто не хочет его публично поддержать. Ни Китай, ни Индия, ни ЮАР. Никто.
15 лет счастья. 15 лет житья в хрустальном дворце. Всякое лыко – в строку. Как ни пошути – все смеются. Что ни скажи – все в восхищении: какой мозг, будет сиять в веках. Что ни сделай – все констатируют гениальность и единственную и уникальную правильность и полезность содеянного.
А тут нефть пошла вниз. Все кругом (ну вот эти: родные, верные товарищи и проверенные сотрудники) говорят: ниже 100 долларов ни в жисть не опустится. Опустилась ниже. Ничего страшного, говорят: мы и при 95 прекрасно себя чувствуем. Еще ниже. Ну, уж 90-то не пробъет. Пробило. Нам и 80 по плечу: вытянем. Пробило и 80… Да ерунда это, дорогой вы наш! Вы только не нервничайте: наш великий народ и не такое вытерпит. Вытерпит?
А тут встретился лицом к лицу с людьми, которые от него не зависят. Которые занимают должности ничуть не меньше евонной и вот те раз: я им не нравлюсь…
Оказывается, я не обаятелен. Не искрометен. Не остроумен. Не интересен… То есть вообще неинтересен. <…>
Нет? Нет никакого будущего? И я не молод? И страна не развивается, а вовсе даже наоборот? Хватит, сколько можно! Дайте снотворного, я устал. Слишком тяжелый день. Я хочу уснуть. Дайте мне поспать. Спать. Все. Всем спать.
Да… В конце Брежнев тоже подсел на снотворное.
Геворг Мирзаян в «Эксперте» советует Путину терпеть:
Российский лидер должен понимать, что вплоть до урегулирования украинского кризиса его встречи с западными лидерами в западных странах будут проходить именно в таком формате и именно с таким отношением. Он, конечно, может просто прекратить на них ездить, но в этом случае Москва потеряет бесценный канал межличностного диалога и возможность доносить свою аргументированную позицию непосредственно до лиц, принимающих решения. Поэтому сейчас российский президент должен терпеть и использовать саммит как площадку для ведения переговорного процесса. Тем более что далеко не все лидеры относились к нему так, как канадский или австралийские премьеры. Так, светлым пятном стала встреча с лидерами БРИКС.
Терпи, Путин, терпи – в том числе и вот такие шутки: