Закончился киевский конгресс "Украина – Россия: диалог", организованный Михаилом Ходорковским, Русским ПЕН-центром и Третьей республикой.

"Мы чувствовали себя героями, отправляясь в Киев. Мы рискуем своим делом, финансированием, лояльностью госструктур и партнеров. Приехали, а украинцы нам как бы и говорят: чего приехали-то? Нормальный ход, он мне нравится. Это реальность, а то мы слишком романтически относимся к Майдану. Я ждал сладких объятий и рад, что мои ожидания не подтвердились".

"Украинцы знают о нас больше, чем мы о них. Они знают наших политиков, олигархов, журналистов, писателей, поп-звезд и деятелей высокой культуры. Мы стали интересоваться их жизнью только после Майдана".

"У московской либеральной интеллигенции есть одна неприятная черта: снисходительно-высокомерно относиться к украинцам как к младшим братьям и считать, что мы все о них знаем. Здесь я увидела не менее неприятную черту: украинская либеральная интеллигенция считает, что если русские не понимают, то и разговаривать с ними не о чем. Прошу вас, украинские партнеры, сделайте так, чтобы мы узнали о вас больше, отвечайте на наши вопросы. Для чего? Чтобы мы в России могли говорить правду об украинской революции, а не пересказывали жития и агитки. Попробуйте говорить с нами на равных".

Это из коллективного подведения итогов конгресса. Он начался с обнаружения неразрешимых противоречий в стане журналистов, они не справились с эмоциями и довольно быстро отошли от первоначально заявленной темы пропагандистских войн к взаимным обвинениям в необъективности, а то и пропаганде – национализма с украинской стороны и имперского шовинизма с русской. Коллег с "Дождя" (которые, видимо, после печально известной истории с опросом о блокаде Ленинграда склонны к перестраховке), в частности, возмутило определение пророссийских активистов на Востоке Украины: "колорады". Мол, это оскорбление георгиевской ленточки. Увы, если бы коллеги с "Дождя" своими глазами видели пророссийских активистов в их сумеречном состоянии сознания и лихорадочно-агрессивном поведении в городской среде, они бы поняли, что это пророссийские активисты оскорбляют георгиевскую ленточку. Ну, и главный пункт несогласия я уже упоминала: есть ли отключение российских каналов нарушение свободы СМИ или это принцип борьбы с пропагандой как оружием массового поражения? Здесь мнения разделились не по принципу национальной принадлежности участников дискуссии, а по тому, как они контролировали свои эмоции и использовали профессиональные знания.

Мы мало знаем друг о друге, но любим порассуждать друг о друге, русские и украинцы. Нам кажется, что если использовать русский язык, то мы можем правильно описать реальность. Но эта понятийная схема больше не работает. Последние четыре месяца изменили русский язык как язык межнационального общения Украина – Россия. Если ты не видел колорада в его естественной среде обитания, ты не можешь правильно оценить слово. Язык наш, помимо того, что стал орудием пропаганды, подводит нас, не умея описать реальность. Некоторым было совершенно непонятно, почему русский язык как второй государственный может быть "угрозой государственных интересов Украины" (так была сформулирована тема дискуссии). Как и большинству российских коллег, мне казалось, что это был бы разумный шаг для примирения Востока и Запада Украины: если восточноукраинской Вандее кажется, что это цена вопроса жизни в стране, почему не пойти на уступки? На дискуссии, которую мне предложили провести вместе с украинским журналистом Миколой Вереснем, выяснилось, что часть людей (правда, на словах) готова пожертвовать целостностью страны ради сохранения языка, часть опасается его маргинализации (а следовательно, упадка образовательных и культурных национальных систем), а часть генетически помнит русский язык как язык имперского угнетения. Самое разумное, что прозвучало в этом эмоционально накаленном споре, – что украинская политическая нация сейчас формируется снизу, это украинский выбор, следовательно, выбор языка. Нужно сформировать новый общественный договор, и тогда станет яснее, какую роль, например, в структурах гражданского контроля будет играть украинский, какую – русский. И наконец, голос молодого гражданского активиста из Луганска: либеральные ценности и свободы, права человека должны быть выше споров о языке.

Интересно, что последний тезис был почти дословно повторен на дискуссиях у правозащитников и юристов. Юристы обсуждали технику будущих люстраций (поскольку без этого шага страна не очистится от коррупции и зависимостей, вредных для национальных интересов), а правозащитники – политзаключенных и мигрантов. И они очень быстро договорились, не тратя время на эмоции: да, права человека и механика люстраций – это главное. Если выбрать эту предметную оптику, язык перестанет быть зыбкой почвой плохого понимания. Наоборот, он станет полем для сотрудничества Украины и России.

Самое показательное отметил поэт Лев Рубинштейн: все дискуссии украинские коллеги из уважения к гостям вели по-русски. Был запланирован синхронный перевод, но переводчики остались без работы.