На острове Русский во Владивостоке 25 апреля состоялись переговоры президента России Владимира Путина и лидера КНДР Ким Чен Ына, приехавшего сюда на бронепоезде, который использовал еще его отец Ким Чен Ир. С момента прихода к власти в 2011 году северокорейский диктатор не был в России и никогда не общался с Путиным. Кому из них двоих эти переговоры нужны были больше?
Международные наблюдатели обращают внимание на то, что первая встреча Владимира Путина и Ким Чен Ына случилась удивительно поздно. Вероятно, ее дата была подобрана с учетом графика российского президента – сразу после нее Путин отправляется в Пекин, где 26–27 апреля пройдет заседание президентов и глав правительств многих стран мира в рамках второго форума глобальной инициативы КНР под названием "Пояс и путь". Ким Чен Ын, в Пекин не приглашенный, намерен ещё на один день задержаться во Владивостоке.
Помощник президента России Юрий Ушаков еще накануне встречи заявил, что детали переговоров Путина и Кима разглашаться не будут. Ушаков лишь подчеркнул, что, по его данным, главной темой их было "мирное решение ядерной проблемы Корейского полуострова".
Лидер КНДР мог подготовить к нынешней встрече довольно длинный список пожеланий – ему определенно была необходима некая внешнеполитическая победа, после провала его вторых переговоров с президентом США Дональдом Трампом в прошлом феврале и зашедшей в тупик кампании по привлечению крупных инвестиций из Южной Кореи. Несмотря на все ранее звучавшие туманные заявления о готовности начать денуклеаризацию Северной Кореи, основной задачей Ким Чен Ына, как полагают разные эксперты, является сейчас другое – а именно спасение от краха экономики его страны.
Как в России встречали Ким Чен Ына
До сих пор попытки Пхеньяна увернуться от сверхжестких санкций, введённых против КНДР по инициативе Вашингтона в 2017 году, зашли в тупик. Ким Чен Ыну и его окружению еще недавно вроде бы удалось убедить Южную Корею принять участие в совместных проектах, например, по восстановлению северокорейских железных дорог и обновлению их умирающей инфраструктуры. Однако призывы КНДР к "корейскому единству" натолкнулись на преданность Сеула Вашингтону, предостерегающего южнокорейского президента Мун Чжэ Ина от любых действий, которые могли бы подорвать режим санкций.
КНДР – одна из 11 стран мира, признавших законность аннексии Крыма Россией. У Владимира Путина есть некий опыт общения с северокорейскими лидерами – он посещал Пхеньян в 2000 году, где встречался с Ким Чен Иром, отцом нынешнего диктатора. Потом они второй раз общались во все том же Владивостоке в 2002 году. Российский премьер-министр Дмитрий Медведев, в свою бытность главой РФ, также виделся на переговорах с Ким Чен Иром в 2011 году.
Западные медиа сегодня напоминают о первоочередной роли Москвы в приведении к власти основателя Северной Кореи Ким Ир Сена, деда Ким Чен Ына, о том, что 12 октября 1948 года Советский Союз стал первым государством, признавшим КНДР, и о помощи СССР, вместе с Китаем, Северной Корее в войне 1950–53 годов. В 1961 году Москва и Пхеньян подписали базовый двусторонний Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. В период обострения советско-китайских отношений, начавшийся в 60-е, КНДР занимала нейтральную позицию, поддерживая дружественные отношения как с СССР, так и с КНР. Однако все тесные связи Москвы и Пхеньяна развалились после распада Советского Союза в 1991 году и решения России прекратить финансовую подпитку бывших союзников.
Как считает, например, немецкое издание Die Welt, "политическое будущее корейского полуострова уже более 100 лет представляет собой состязание между тихоокеанскими державами". Исход этого соревнования имеет большое значение для действительного влияния США, Китая и России в мировой политике. С 2003 по 2009 год Россия на равных участвовала в переговорах о ядерном оружии КНДР с отцом Кима Ким Чен Иром. "Сегодня Путин чувствует, что Дональд Трамп и Си Цзиньпин вытеснили его на обочину, и хочет это изменить. Ким же, в свою очередь, хочет возродить старую политику лавирования, которую с 1949 по 1994 год успешно вел между мировыми державами его дедушка".
Об общении Владимира Путина и Ким Чен Ына на Дальнем Востоке России в интервью Радио Свобода рассуждает политолог-кореевед, историк и публицист, приглашенный профессор Университета Кунмин в Южной Корее Андрей Ланьков:
– Насколько тесно связаны встреча Ким Чен Ына с Владимиром Путиным и февральские провальные переговоры северокорейского диктатора с американским президентом Дональдом Трампом?
– Они связаны напрямую. Если бы в Ханое северокорейской стороне удалось бы хоть о чем-то договориться с Трампом, думаю, что у председателя Ким Чен Ына далеко не так скоро нашлось бы время для президента России. Москва приглашала в гости северокорейского руководителя в течение нескольких лет, и каждый раз безуспешно. Сейчас Северная Корея оказалась в весьма сложном положении. Экономическая ситуация в стране в целом не очень плохая (по их очень скромным меркам), но ухудшается, и обеспокоенность перспективами в Пхеньяне очень велика. Поэтому северокорейское руководство пытается искать любую поддержку, где угодно. Это главная причина, почему Ким Чен Ын наконец добрался до России.
– И все же, только за последние полтора года Ким Чен Ын четыре раза встречался с китайским лидером Си Цзиньпином, три раза с президентом Южной Кореи Мун Чжэ Ином и два раза с Дональдом Трампом. Почему же он так долго собирался на встречу с Путиным?
– Потому что Россия вовсе не бежит к нему с чемоданами денег, чтобы с их помощью попытаться решить какие-то свои проблемы на Корейском полуострове. Ким Чен Ын боится Трампа, потому что президент США выглядит человеком непредсказуемым и способным начать войну – при этом полностью игнорируя тот факт, что в результате упреждающего, обезоруживающего или какого угодно удара по Северной Корее может быть стерта с лица земли также и как минимум четверть Южной Кореи. И такое восприятие Трампа, как человека опасного, с одной стороны, а с другой – готового на неожиданные и даже неприемлемые для старого американского истеблишмента компромиссы, конечно, и заставило Кима уделить ему соответствующее внимание. Нынешнее южнокорейское правительство, в общем, просто рвется налаживать отношения с Северной Кореей и готово ей платить, платить и платить. Китай же – это, безусловно, гегемон в регионе, и Пхеньяну полезно заручиться его поддержкой, имея непростые, мягко скажем, отношения с США.
Россия же занимает в этом процессе достаточно периферийную позицию. Конечно, можно Путина за это ругать. Но я процитирую ехидное замечание одного российского чиновника, который как-то заметил: "Хорошо, что мы не друзья с Северной Кореей. Если бы мы были друзьями, все знают, сколько бы это нам стоило – примерно миллиард долларов в год". Поскольку Россия не рвется осыпать КНДР деньгами, соответственно, она и не вызывает особого интереса у северокорейского руководства. Москва не является для нее угрозой, и она не является и возможным источником того, что называется в народе "халявой".
– Так лучезарно вроде бы налаживались отношения Пхеньяна с Сеулом, а результата нет. Надежды Кима на Трампа провалились. С Китаем сейчас отношения Северной Кореи меняются максимум от напряженных к нейтральным. Это все сильно должно нервировать северокорейских руководителей?
– Китай для КНДР в последние несколько лет был страшным соседом с дубинкой. Не надо забывать, что все крайне жесткие резолюции Совета Безопасности ООН в отношении Северной Кореи ни за что бы не были приняты, если бы за них не проголосовал китайский представитель в ООН. А еще бы не надавил на российского представителя, чтобы и тот тоже проголосовал за! И все тяжелейшие санкции, с которыми сталкивается в последние два-три года Северная Корея, являются результатом не просто американских, а совместных американо-китайских действий. И только после того, как Дональд Трамп летом прошлого года решил начать "торговые войны" с КНР, Пекин сменил свою весьма враждебную позицию по отношению к Северной Корее на относительно дружественную. Южная Корея, повторяю, хочет дружить и заваливать Северную Корею помощью, деньгами и инвестициями, но в условиях существования санкций Сеул сделать ничего не может. Южнокорейское правительство просто не может позволить себе бросить вызов всей системе международных отношений, от нормального функционирования которой сама Южная Корея очень зависит.
– На поверхности, на первый взгляд, лежат две проблемы, которые Ким, вероятно, мог обсудить с Путиным. Это, во-первых, будущее десятков тысяч северокорейцев, работающих в России, которые теперь из-за санкций и соответствующей резолюции Совета Безопасности ООН должны РФ к концу 2019 года покинуть, и уже упомянутый продовольственный кризис, тень которого, в большей или меньшей степени, всегда витает над КНДР.
– Да, конечно, это именно те два пункта, по которым возможны хоть какие-то реальные договоренности между Путиным и Кимом. Отъезд на родину 50 тысяч северокорейских рабочих означает для руководства КНДР потерю довольно существенных валютных доходов, потому что все эти рабочие платят то, что можно назвать очень высоким твердым налогом. Кроме того, Ким Чен Ын наверняка предпринял попытку получить от России гуманитарную помощь, в первую очередь продовольственную, но вообще любую, и удобрения, и лекарства – все, что дадут. Предоставление такой помощи не является нарушением существующего режима санкций, и Россия на это вполне может пойти.
– На этой неделе в Японии выплыли на свет некие секретные документы, согласно которым Ким Чен Ын сейчас хотел бы увеличить объем торговли с Россией в 10 раз, до одного миллиарда долларов к 2020 году. За счет чего такое возможно вообще?
– Тут есть важная неточность, которую подхватили многие западные медиа. Дело в том, что чрезвычайно интересные документы, опубликованные несколько дней назад в Японии, это не что иное, как пятилетний план развития КНДР, который, в отличие от Советского Союза, является в Северной Корее абсолютно секретным. Эти документы были разработаны еще в 2014–2015 годах, и все это не означает, что Ким Чен Ын собирается получить миллиард. У него лишь были такие надежды пять лет назад, и почему – тоже абсолютно понятно: именно в 2014 году тогдашний министр развития Дальнего Востока России Александр Галушко, будучи также и председателем совместной с Северной Кореей комиссии по торговле, сказал, что, дескать, необходимо увеличить оборот между КНДР и Российской Федерацией с тогдашних примерно 130 миллионов долларов в год до миллиарда долларов. Отсюда эта цифра и вылезла!
Ни о каком миллиарде речи быть не может, это старые фантазии одного российского чиновника
То есть это гипотетическое предположение, которое было высказано российской стороной, причем, насколько я понимаю, импровизированное, без какой-либо серьезной проработки. А потом оно благополучно попало в директивные документы северокорейского Госплана! И эти бумаги несколько дней назад, с огромным многолетним запозданием, просочились в печать. Сейчас всем уже ясно, что ни о каком миллиарде речи быть не может и что вместо увеличения в семь раз этот самый взаимный товарооборот благополучно снизился еще в полтора раза, до 80 миллионов долларов в прошлом году. Меня вообще, кстати, еще тогда эта история очень удивила, потому что было с самого начала очевидно, что это абсолютно ни на чем не основанные фантазии российского чиновника.
– Давайте теперь поговорим о Владимире Путине. Каковы могли быть его главные цели на этой встрече?
– Россия в последние годы потеряла авторитет и оказалась маргинализирована во всех переговорных процессах, и в частности, в деле урегулирования обстановки на Корейском полуострове. Тем не менее, полный уход Кремля из переговорного процесса с КНДР никому не нужен. Для Путина встреча с Кимом – вполне нормальное желание оставаться на периферии общения с Пхеньяном, не допуская полного вытеснения куда-то уж совсем далеко. Но в то же время и не беря на себя слишком большую ответственность.
– Сразу после встречи с Ким Чен Ыном Путин отправляется в Пекин на саммит "Пояс и путь", созванный по инициативе КНР. В этой связи, учитывая интересы Китая, ему следовало осторожно себя вести с северокорейским диктатором?
– Особой осторожности Путин, я думаю, проявлять тут не стал. Понятно, что Россия в общем признает Северную Корею как фактически зону, входящую в сферу влияния Китайской Народной Республики, хотя и стремится иметь какой-то и свой голос, слышимый в Пхеньяне. Если говорить о Пекине, то трудно представить, чем он может быть раздражен. Если Москва вдруг заявит, что собирается отправить в КНДР энное количество миллиардов долларов и получить какие-то невероятные уступки взамен, да, это вызовет как минимум неприязненное удивление. Но Путин же этого точно не собирается делать. И не собирается вытеснять Пекин из Северной Кореи. Впрочем, и реального присутствия Пекина в Северной Корее тоже мы не наблюдаем.
– А что мог бы Владимир Путин сейчас попросить, или потребовать, у Ким Чен Ына? Взамен на то, чего хотел бы сам Ким?
Дед нынешнего северокорейского властителя, Ким Ир Сен, крутил Москвой, как хотел
– Опыт показывает, что у северных корейцев ничего особо не потребуешь. Россия заинтересована в сохранении на Корейском полуострове статус-кво. Теоретически, наверное, Путин мог бы попросить (и практически наверняка эти слова уже прозвучали) Кима воздерживаться и дальше от ядерных испытаний и ракетных запусков. И что-нибудь ритуальное мог бы сказать о необходимости "искать пути к компромиссу". Влияния на Северную Корею ведь и у Советского Союза не было толком, даже в 60–70-е годы, когда весь бюджет КНДР держался на советских субсидиях. А сейчас уже и говорить об этом смешно. Можно от Северной Кореи требовать все что угодно, но результаты будут, как я уже подчеркивал, нулевые. Дед нынешнего северокорейского властителя, Ким Ир Сен, крутил Москвой, как хотел, и, кстати, горделивая память об этом, конечно, в Пхеньяне осталась – о том, как Ким-дед лавировал между "большими дядями", играл на противоречиях Москвы, Пекина и Вашингтона и получал то, что ему было нужно, не давая ничего взамен.
Путин, естественно, помнит, что КНДР была частью советской сферы влияния
Путин, как человек определенного возраста и взгляда на мир, естественно, тоже помнит, что КНДР была формально частью советской сферы влияния. Но он отлично знает, что эта часть была всегда самая неспокойная и давала куда больше головной боли, чем чего-либо остального. Я не думаю, что на сей счет участники переговоров испытывают какую-то ностальгию и что они там утирали слезы умиления. Соответствующие слова были сказаны, безусловно, и про "старинную дружбу", и про память, и это все неизбежно попадет в совместные декларации – но на реальных отношениях вряд ли скажется. На таком уровне такие люди, как Путин и Ким, действуют, исходя из жестких рациональных соображений. Соображения эти могут быть неверны, но это другое дело. Если же говорить о том, что там просто есть какая-то взаимная симпатия двух "изгоев", то я подозреваю, что, наоборот, там существует довольно большая взаимная антипатия. Но это также нерелевантно. Потому что антипатия антипатией, симпатия симпатией, а выгоды – выгодами, – напоминает Андрей Ланьков.
