- В России вступил в силу закон о "суверенном интернете", но для пользователей Сети пока ничего не изменилось.
- В Пермском крае уволено руководство колонии, заключенные которой жаловались на поборы и пытки.
- Создано новое движение в поддержку российских политзаключенных – "Матери против политических репрессий".
1 ноября вступил в силу закон "Об устойчивом интернете в России". Власти заявляют, что он нужен для обеспечения "безопасности россиян", "защиты от угроз" и "бесперебойной работы интернета". Но большинство граждан уверены, что на самом деле речь идет о построении "суверенного Рунета" – замкнутой системы, которую можно будет в любой момент отрезать от окружающей информационной среды, как это уже случилось в Китае.
В недавнем исследовании американской неправительственной организации Freedom House российский интернет назван самым несвободным в Европе. Даже в Белоруссии, Казахстане и Азербайджане дела обстоят лучше. А закон о "суверенном интернете", по мнению экспертов, еще больше ограничит свободу российской Сети.
Видеоверсия программы
Обещали, что вступит в силу этот закон – и все пропадет. Но прошла неделя, и ничего не пропало. Радио Свобода транслируется, в том числе, на канале в ютьюбе, его программы можно смотреть в России, и не только.
Вот что думает об этом интернет-эксперт Антон Меркуров.
Антон Меркуров: Прелесть и чудо интернета как явления, как изобретения, как среды в том, что он намного устойчивее и круче, чем группа товарищей, которые давно управляют Россией и пытаются что-то с этим сделать.
Если бы не звонки журналистов, я бы вообще не обращал на это внимания, потому что влияния государства на нашу жизнь в тех или иных аспектах напрямую нет. Конечно, эти деньги воруют, но ни за 20, ни за 30 миллиардов, ни за триллион рублей (или даже долларов) вы не сможете выстроить китайский Firewall.
Марьяна Торочешникова: В России?
Антон Меркуров: Да нигде. На 20 миллиардов рублей, которые выделены на все это дело, можно построить локальную сеть лишь в очень небольшом городке на 100 тысяч человек. Но в России живет не 100 тысяч, а все-таки 146 миллионов, и все эти миллионы прекрасно будут этим пользоваться.
Интернет намного устойчивее и круче, чем группа товарищей, которые давно управляют Россией и пытаются что-то с этим сделать
Главные последствия мы ощущаем в быту, потому что интернет не живет отдельно от того, что происходит в обществе. Ну, лишние деньги сперли – конечно, мы будем меньше есть, интернет будет дорожать, будет сложнее вести бизнес. Я даже не думаю, что странички будут медленнее грузиться. Но любое вмешательство в инфраструктуру интернета грозит нам катастрофой библейского масштаба. Отрубить интернет – и начнут гибнуть люди, за секунду остановится медицинское оборудование. Когда Роскомнадзор заходит со своей попыткой заблокировать какой-то Telegram, Telegram работает прекрасно, но тут же ложатся какие-то дополнительные сервисы. А вы представляете, если лягут кардиостимуляторы?!.. Это же смерть!
Марьяна Торочешникова: Они тоже зависят от интернета?
Антон Меркуров: У нас все сегодня зависит от интернета. И слава богу, что эта среда работает не благодаря тому, что есть государство, а по каким-то абсолютно другим причинам. И хорошо, что она достаточно неуязвима. Главная угроза сегодня идет от государства.
Марьяна Торочешникова: А люди, которые инициировали и принимали этот законопроект, понимали, как это устроено?
Антон Меркуров: Нет, не понимали. К сожалению, у нас ухудшилось качество людей, в том числе в государственном управлении. Эти люди сидят как будто в космосе, их задача – украсть деньги, и они не очень понимают, как все это работает. С другой стороны, они сидят у власти и технически могут это сделать. Скорее всего, это лоббизм каких-то групп и передел денег.
Марьяна Торочешникова: С другой стороны, есть же старинная поговорка о том, что суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения. Вот они приняли этот закон, а есть ли у них фактическая возможность вырубить интернет в России?
Антон Меркуров: Нет, это невозможно. Они бессильны перед интернетом. В этом и ужас всей этой власти, что она не понимает своего бессилия. И все происходящее – это какие-то предсмертные судороги, потому что интернет сметет их. Это уже всем очевидное будущее.
Марьяна Торочешникова: А почему у китайцев получилось, а у русских не получится?
Антон Меркуров: Китай со своей партийной идеологией все это время не переставал быть аналогом СССР. Это другая цивилизация, совсем другая культура. Мы – не Китай и не Северная Корея. 25 лет назад начала строиться система "Золотой щит", но если, приезжая в Китай, вы хотите воспользоваться каким-нибудь сервисом, заблокированным на его территории, вы делаете те же самые действия, что и в России, – и у вас все работает.
Марьяна Торочешникова: То есть вы устанавливаете VPN – и прекрасно обходите все блокировки?
Антон Меркуров: Да.
Марьяна Торочешникова: Тогда для чего все это придумывают? Чтобы "попилить" деньги?
Антон Меркуров: Конечно! Везде надо искать деньги, когда говорят о политике, о "закручивании каких-то гаек". Мне кажется, сегодня, когда применение законов и Конституции достаточно рандомно, не надо принимать какой-то очередной закон, чтобы заблокировать страницу или посадить кого-нибудь. Зачем? Уже достаточно законов, чтобы сажать. Тут исключительно денежная и финансовая мотивация. Всем плевать на народ, на интернет и на все эти угрозы, которых не существует. Я был бы рад сказать как интернет-эксперт: "Граждане, я знаю, что в доме на такой-то улице есть секретный рубильник", – но его не существует! И никаких угроз нам как стране нет. Главная угроза сегодня – это руководство страны.
Марьяна Торочешникова: А они сидят и шпионят за нами, подсматривают, собирают информацию...
Антон Меркуров: Мне очень неприятно, что сотрудники Лубянки шпионят и потенциально имеют доступ к моим данным. Когда нет судебной системы, какое может быть законодательное применение, какой контроль над тем, как эти люди расходуют наши деньги или следят за нами?.. Если мы возьмем интернет-законы, то наказание есть для многих, а для государства – нет: если "косячит" государство, ему за это ничего не будет.
Марьяна Торочешникова: То есть гражданам России не надо переживать, что тайные агенты, злобные шпионы, о которых говорил президент...
Антон Меркуров: Кадровый офицер ФСБ, между прочим, и есть тот самый шпион, чем он гордится. Он разведчик, он много лет работал в этих структурах. И сейчас он возглавляет страну. Может быть, спустя годы стоит об этом задуматься?
Марьяна Торочешникова: Они не могут совсем вырубить интернет в стране, но могут сделать его несвободным. Согласно недавнему исследованию Freedom House, Россия занимает 51-е место в мире по уровню свободы распространения информации в Сети, то есть она худшая в Европе, даже в Белоруссии дела обстоят лучше. Так может быть, они тогда пойдут по этому пути: не вырубят интернет, но просто будут все больше сокращать и сокращать пространство свободы в нем?
Антон Меркуров: Наши чиновники наивно уверены, что какую-то информацию можно запретить, и если тут забанить и там забанить, то никто не узнает, что такое героин, никто не посмотрит фильм "Он вам не Димон", дети не узнают, как закончить жизнь самоубийством. "Давайте мы сейчас заблокируем информацию про наркотики – и наркотики исчезнут, забаним сайт Навального – и Навального не будет". Эти люди давно оторвались от жизни, они живут в выдуманном мире и думают, что могут что-то изменить.
Предположим, завтра все забанят. Вы заходите в интернет – у вас работает только сайт Russia Today. На десятый день у всех будет стоять VPN (собственно, и сейчас стоит). Человек нажимает на кнопочку – и у него все работает, и условного Роскомнадзора для него не существует.
Марьяна Торочешникова: Они могут запретить использование VPN, ввести за это уголовную ответственность.
Антон Меркуров: Это невозможно сделать. Вот 20 лет назад меня менты тормозили за то, что я без разрешения носил сотовый телефон. Есть прекрасный мем: фарш невозможно прокрутить назад. Эти товарищи однобоко смотрят на такое явление, как океан, и пытаются там выстроить бассейн с теплой или холодной водой, но это ничем не закончится. Конец этого грустного периода в жизни России неизбежен. Сейчас мы находимся на последних рейтинговых уровнях.
Интернет не существует отдельно. Когда вас сажают за твит – это галочка типа "несвободен в интернете". Количество уголовных дел, неправомерно заблокированной информации, нарушений Конституции – мы уже который год сидим и плачем на эту тему. Люди не выходят митинги, еще что-то происходит. Но все прошло, пройдет и это, и в будущем настанет прекрасная Россия.
Марьяна Торочешникова: А что мешает российским депутатам принять закон о введении уголовной ответственности за использование VPN?
Антон Меркуров: Конечно, они могут принять такой закон, но работать это не будет. У нас же десятки миллионов устройств. Что, участковому приходить ко всем домой и спрашивать: "А не стоит ли у вас случайно VPN? А вы не слушаете Радио Свобода через VPN?" Нас активно пугают 90-ми годами, а будущее течет так, что невозможно даже вбрасывать мем "хотите, как в 90-е?". Не будет уже 90-х!
Человек нажимает на кнопочку – и у него все работает, и условного Роскомнадзора для него не существует
Сейчас надо просто перетерпеть. Я много лет говорю, что нужно сменить власть, хотелось бы новых лиц. Пока нет, но рано или поздно оно произойдет: эти люди уйдут – и придут другие, и наконец-то будет более качественная дискуссия. Или, наоборот, затянется какое-то зверство, но все равно будет нечто живое. Мы уже многие годы находимся в замороженном состоянии, потихонечку мумифицируемся и скоро пойдем к Мавзолею. Но когда-нибудь это закончится. Я верю, что технологии, так как они круче, что неоднократно было доказано, все-таки снесут глупость, несправедливость и сделают мир лучше. Они всегда делали мир лучше. Никто не вечен. Сегодняшняя власть сменится даже просто по естественным причинам.
Марьяна Торочешникова: Но она еще успеет потрепать обществу нервы и выдать из бюджета несколько десятков миллиардов рублей на совершенно безумные проекты.
Антон Меркуров: Я как гражданин дико страдаю: я потерял в работе, в деньгах. Наш интернет-рынок проседает. Естественно, все талантливые люди хотят делать бизнес там, а не здесь. И даже когда какой-нибудь условный Павел Дуров создает прекрасный мессенджер, его начинают гонять. Конечно, мне больно на все это смотреть. Но это моя страна. Больно, но я пока терплю.
В среду, 6 ноября в Соликамской колонии, где насиловали, пытали и обирали заключенных, уволили все руководство. В отставку отправлен начальник исправительной колонии строгого режима номер 9 полковник Салим Абдурахманов. Рабочие контракты расторгнуты с его заместителем Сергеем Пантелеевым, руководителем оперативного отдела Евгением Паршаковым и его замом Анатолием Вотяковым.
В последнее время эта колония, где отбывают наказание две с половиной тысячи осужденных, оказывалась в центре громких скандалов. В октябре там покончил с собой заключенный, которого, по данным правозащитников, заставляли работать в швейном цехе по 12 часов ежедневно и без выходных. Тогда же, в октябре, в руки правозащитников попала видеозапись со сценой избиения и изнасилования осужденного Дмитрия Сергеева. После насилия над ним произошла массовая драка, более десяти человек получили различные травмы. В колонии начались проверки, Следственный комитет возбудил дела об изнасиловании и халатности.
Сегодня Дмитрий Сергеев, уже освободившийся из пермской колонии номер 9, пришел на Радио Свобода, и вот что он рассказал.
Питаешься отдельно – платишь. Телефон имеешь – платишь. За длительное свидание тоже платишь
Дмитрий Сергеев: Когда меня поставили завхозом – старшим первого отряда, меня вызывал к себе Пантелеев и сказал, что надо платить, собирать деньги с осужденных. Я отказался, и меня убрали. Там каждый месяц собирали от 5 до 15 тысяч с человека. За то, что спишь внизу, платишь. За то, что днем можешь полежать на кровати, платишь. Питаешься отдельно – платишь. Телефон имеешь – платишь. За длительное свидание тоже платишь.
Осужденных эксплуатируют, они работают по 12 часов, в три смены, а получают копейки. Там специально ставят такие нормы, которые нельзя выполнить, а если кто-то начинает писать жалобы – у него сразу появляются "нарушения", его сразу в изолятор. А все хотят раньше освободиться, поэтому стараются молчать, боятся.
У меня еще произошел конфликт с Лопаткиным, а они хотели это все скрыть – и спрятали меня в "психушку". А ОНК у нас там вообще не работает, местный прокурор ничего не делает: ему пожалуешься, он уедет, а тебе сидеть. В результате только двое понесут наказание – Заякин и Лопаткин, такие же осужденные. Пантелеева и Абдурахманова убрали в сторону, хотя они тоже должны идти по этому делу. Есть свидетель, который подтверждает, что Лопаткин делал это с одобрения Пантелеева, то есть Пантелеев распорядился сделать со мной то, что произошло на видео.
Там много чего происходило. Пермяков отбывал у нас срок, и его реально резали. У него много ножевых ранений. Но все это скрыли: якобы упал на стекло.
"МАТЕРИ ПРОТИВ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ"
В России появилось новое движение в поддержку политзаключенных. Его создатели – родственники обвиняемых и осужденных по уголовным делам, признанным правозащитниками сфабрикованными и политически мотивированными. "Матери против политических репрессий" – так называется движение, участники которого надеются показать обществу масштаб политических репрессий в современной России.
Об этой инициативе расскажут правозащитница, одна из координаторов группы поддержки обвиняемых по "московскому делу" "Арестанты 212" Александра Крыленкова, Светлана Пчелинцева, мать одного из обвиняемых по делу "Сети" Дмитрия Пчелинцева, и Миляуша Нурлыгаянова из Уфы: ее сын Ринат приговорен к 24 годам колонии за причастность к запрещенной в России организации "Хизб ут-Тахрир". Миляуша также является координатором движения "Родительская солидарность".
Александра Крыленкова: С тех пор как в России стали появляться не только одиночные, но и групповые политические дела: это и дело "Сети", и большая часть дел мусульман по стране (а это сотни людей), и дело "Нового величия", и "московское дело", – вокруг этих дел возникали объединения родителей. Оставаться один на один с таким горем совершенно невозможно. Вокруг мусульманских дел организовалась "Родительская солидарность", вокруг дела "Сети" – "Родительская сеть", вокруг арестантов по "московскому делу" тоже было объединение родителей. И мы постарались объединить всех этих родителей, а также включить родителей по одиночным делам: например, родителей Азата Мифтахова, Кирилла Кузьминкина.
Когда-то, особенно глядя на дела по мусульманам, я поняла, что в тюрьме оказывается один человек, но сидит все эти годы не только он. Сидит его жена, которая вроде бы на свободе, но без средств к существованию, с маленькими детьми, сидят его родители, потому что они ни о чем больше не могут думать, а только о том, что их дети сидят. Сидят их братья, сестры…
Ребята, которых сажают в тюрьму, по большей части активисты, которые знали, что происходит в стране, были внутренне готовы к этому. Но в момент ареста из предполагаемого одного оппозиционера их становится очень много: его друзья, его семья. И если сегодня на сайте "Мемориала" сотни политически мотивированных преследований, то смело можно возвести это в квадрат – это то количество людей, которых непосредственно касается произвол и политические репрессии.
Марьяна Торочешникова: Светлана, чего вы ждете от объединения родителей политзаключенных?
Светлана Пчелинцева: Мы объединились с родителями огромного количества политзаключенных для того, чтобы придать происходящее максимальной огласке, познакомить как можно больше людей с тем, за что сегодня сажают совершенно невинных людей. Мы хотим максимально увеличить наши силы, наш мозг, который должен думать 24 часа в сутки, как помочь нашим детям и многим другим, нуждающимся в поддержке. А еще в этой ситуации важно выжить всем нам – нашим детям, получая поддержку от нас, и нам, получая поддержку друг от друга.
Марьяна Торочешникова: А другим людям, на ваш взгляд, это интересно?
Светлана Пчелинцева: Такое впечатление, что народ все же просыпается, это становится интересно людям. Сегодня политические преследования начали скапливаться просто как снежный ком, и, по-моему, уже всем ясно, что это далеко не те люди, которые совершили преступления. Наше объединение поможет открыть людям глаза на происходящее в стране.
Марьяна Торочешникова: Объединяются в основном родители: значит, люди, которых преследуют, достаточно молоды. Каков средний возраст современных политзаключенных в России?
Я верю в то, что матери политических заключенных спасут детей из тюрем!
Александра Крыленкова: Там мало людей старше 30: в основном около 20–25. Если говорить о "московском деле", то там есть и помоложе.
Марьяна Торочешникова: Как вы думаете, почему преследуют именно молодых людей?
Александра Крыленкова: Молодежь более активна, более любознательна, больше интересуется всем новым, включена в политику, обсуждает все это. А еще наши правоохранительные органы пытаются сделать так, чтобы люди поверили в эту создаваемую ими картинку. Трудно же поверить в то, что 40-летняя или 50-летняя женщина...
Марьяна Торочешникова: ...будет в "Макдоналдс" договариваться о том, как свергать власть.
Александра Крыленкова: А если молодой человек поехал в лес и о чем-то договаривался, то точно свергать власть и поджигать Мавзолей. Подавляющее большинство дел по так называемому "террористическому" спектру статей сфабриковано. Например, сейчас идет процесс по питерскому теракту в метро, и приговаривают по большей части случайных людей, насколько мы понимаем из представленных доказательств: просто надо кого-то предъявить публике. А во что поверят люди? В то, что это мусульмане, желательно не россияне, определенного возраста.
Движение матерей – это то, что можно противопоставить этой картинке. Каждая из нас – мать. Мои дети не сидят, и для меня очень важно, чтобы они не сидели, а если вдруг власть захочет что-то с ними сделать, чтобы за них вступилось общество. Матери, родные и близкие – это живая картинка в ответ на мертвую.
Марьяна Торочешникова: Но мне кажется, что все-таки религиозные дела во всех этих политических процессах (таковыми их считает "Мемориал") стоят немного особняком. Свидетели Иеговы все внезапно стали экстремистами, каждый день приходят новости об арестах и очередных приговорах. Но есть же еще целая группа – это последователи запрещенного в России религиозного движения "Хизб ут-Тахрир". Оно признано террористической организацией, и без разбора по статьям, связанным с терроризмом, сажают как последователей этого учения, так и случайных людей.
Миляуша, ваш сын получил 24 года лишения свободы по обвинению в том, что он имел какое-то отношение к "Хизб ут-Тахрир". Вам удалось добиться от властей, от общества, от жителей Уфы какой-то поддержки, чтобы было возможно пересмотреть эти приговоры?
Миляуша Нурлыгаянова: Я представитель матерей, отцов и жен более 300 молодых ребят, которых лишают свободы из-за участия в запрещенной организации "Хизб ут-Тахрир". Многим вменяют еще статью 278 "Насильственный захват власти в РФ и свержение конституционного строя". Задействованы очень многие регионы: Казань, Уфа, Челябинск, Крым, Тольятти, Москва, Питер. Объединившись в "Родительскую солидарность", мы имеем возможность общаться, делиться информацией.
Нас поддерживают большинство известных правозащитников, среди них Лев Пономарев, правозащитный центр "Мемориал", Сергей Давидис, Виталий Пономарев. Мы нашли поддержку в обществе. Мы вышли на правительство. Надеемся, что изменят решение Верховного суда от 2003 года, которое было вынесено незаконно, со многими нарушениями. Мы будем добиваться справедливости!
Марьяна Торочешникова: Вы имеете в виду то решение, которым "Хизб ут-Тахрир" признали террористической и запрещенной в России организацией?
Миляуша Нурлыгаянова: Да.
Марьяна Торочешникова: А не относятся ли к вам обычные люди с некоторой настороженностью? Ведь считается, что "Хизб ут-Тахрир" – эти страшные террористы, ими пугали общество на протяжении двух десятков лет.
Миляуша Нурлыгаянова: Конечно, ведь слово "ислам" внедрялось в умы людей таким образом, что приравнивалось к слову "терроризм". Но эти люди, даже если они причастны к "Хизб ут-Тахрир", не имеют никакого отношения к терроризму. В их поведении, в их деяниях никогда не было ничего террористического. Ни оружия, ни схем – ничего такого у них никогда не находили. Даже в судах прокуроры и следователи говорят, что их причастность к терроризму не доказывается, доказывается только их причастность к организации, признанной в России террористической. Но эта организация считается таковой только в России.
Марьяна Торочешникова: Это же очень удобно: объяви организацию террористической – и сажай просто так ее последователей, и отчитывайся, как ты борешься с терроризмом!
Александра Крыленкова: И даже не обязательно последователей, вполне можно и тех, кто проходил мимо, задел плечом, за руку поздоровался с теми, кто ранее был признан членом этой организации. Эти дела фабрикуются именно так. Мы знаем довольно много разных представителей силовых органов, которые сделали на этом карьеру: за пять минут наштамповал "террористов", отчитался – получил звездочки.
Мы все хорошо представляем уровень исламофобии в стране. Когда каждый смотрит на это дело, просто читая о нем в газетах, в общем-то, отношение одинаковое: "Политактивисты сами виноваты. Анархисты хотят уничтожить государство. Мусульмане вообще родились террористами". Таково общественное сознание – оно штампованное. А мы, конкретные мамы, жены, братья и сестры в ответ на это рассказываем конкретные истории про живых людей. Мы очень много знаем про всех этих ребят. Знаем про рэп Самариддина Раджабова, знаем истории о Павле Устинове. Они у нас стали живыми! У них появился образ, история, портрет!
Мы планируем сделать сайт и страницу в фейсбуке, они сейчас в разработке. "Солдатские матери" в свое время спасли кучу детей из Чечни. И я верю в то, что матери политических заключенных спасут детей из тюрем!
