Язык ненависти, от процесса Pussy Riot до странных экспертных заключений на антифашистские публикации - тема обсуждения в сетевых дневниках уходящей недели.
"Привет, я тебя ненавижу". Так называется публикация Станислава Львовского, появившаяся на сетевом ресурсе inliberty. Статья о важном – о новом языке вражды, который писатель Львовский услышал в ходе процесса по делу Pussy Riot. Язык ненависти сам по себе вовсе не новинка для российской традиции общения. Однако в новых условиях hate speech, по Львовскому, приобретает пугающие черты:
Перед нами два разных сюжета, они, разумеется, связаны, но неочевидным образом. Первый заключается в том, что пошедшее в разнос "государство" больше вообще не может контролировать тех агентов, которым оно десять лет раздавало права на осуществление насилия, получая в обмен лояльность. Суды, СК и прокуратура если еще не превратились в независимую силу, то стремительно превращаются. Вот только увы, независимость эта совсем не та, о которой так много говорилось все эти годы, — это независимость от общества, закона и базового здравого смысла... Второй сюжет — это именно что возрастание уровня ненависти (или ярости) в текстах, имеющих публичный оборот. И если первый сюжет является если не предвестником катастрофы, то уж по меньшей мере предостережением, то со вторым сложнее.
Главное, на мой взгляд, что произошло в дискурсивном поле за последний уже почти год, — появление нового языка. То есть еще не языка, но его прообраза. Прообраз этот пока мычит и телится, но смысл уже ясен: это язык ценностей. Наиболее очевидно этот факт явлен нам как раз в Хамовническом суде, где на этом (а не на юридическом) языке говорят обе стороны. Можно сколько угодно шутить про Святой Гвоздь (это не издевательство, а да, он так и называется, например, по-английски — Holy Nail) и прочее, но на самом деле обе стороны (и Pussy Riot и их защита, и прокурор, истцы и адвокаты истцов) говорят на одном и том же языке… Понятно, что на диалог, в ходе которого собеседники слушают друг друга, этот разговор не похож. Однако все это не отменяет того факта, что впервые по крайней мере за, не знаю, 15 лет, разговор ведется всерьез.
Почему это произошло? По мнению Станислава Львовского, дело в упрощении общего контекста высказывания:
Откладывая выяснение отношений с самим собой, общество отказалось, причем в значительной степени добровольно, от сколько-нибудь сложного, развитого языка, разучилось им пользоваться. И в тот момент, когда оказалось, что откладывать разговор уже нельзя, из всего набора инструментов у нас осталась только запредельная архаика: именно отсюда возник Трулльский собор, как, впрочем, и обращение к Богородице в исходном тексте.
И вот здесь, на этом самом месте, выясняется, что в этом своем изводе язык ценностей — это не в последнюю очередь hate speech, язык ненависти и ярости (или, как пишет Толоконникова, гнева). Ситуация не просто пугающая, но и действительно опасная, особенно учитывая русский анамнез. И всем участникам конвенции — добровольным или недобровольным — со всем этим придется теперь как-то иметь дело. Придется держать в уме Лютера, сжигающего Exsurge Domine во дворе университета; Аввакума, который одного медведя ушиб, а другого отпустил в поле, — и как бы не чего похуже...
- Не является ли взаимное озлобление во многом следствием политтехнологической инженерии? – задает вопрос пользователь miklukho_maklay. - И не находится ли в таком случае хотя бы один из ключиков от ситуации в руках власти, обязанной однажды испугаться того, с каким уровнем противоречий в обществе ей придется вскоре столкнуться? Особенно в условиях дефицитарности гражданского общества...
И вот еще: в детском саду говорят - кто умнее, тот первым должен перестать дразниться.
Судя по всему, с умными в стране не очень. Примером тому – следующий сюжет уходящей недели.
* * *
Суть дела лучше всего изложил Юрий Сапрыкин на своей странице в "Фэйсбуке"
Журналистку Тату Олейник вызвали в Следственный комитет из-за статьи "Что такое фашизм и почему он не нужен" в журнале Maxim (!!!). Оказывается, на статью обиделся осужденный на пожизненное националист Воеводин, после чего статью отправили на экспертизу в Российский институт культурологи. В экспертизе указано, что "автор пишет в агрессивном стиле", "автор считает себя истиной в конечной инстанции", "пускается в туманные рассуждения", "так и не дает ответа на свои заумные вопросы". Вывод таков: "Если автор считает появление и распространение фашистских идеологий в начале 20 века явлением естественным и ожидаемым, автор таким образом оправдывает фашизм, пропагандирует превосходство отдельных наций и защищает их право на агрессию по отношению к другим народам. Поэтому статья экстремистская". А дальше — добро пожаловать в СК. – подытоживает Сапрыкин.
В своем блоге Тата Олейник – автор весьма антифашистской статьи в глянцевом журнале – расписала всё куда более красочно:
Националист Алексей Воеводин, который до того, как заняться борьбой за чистоту общественной морали довольно много убивал и грабил людей, сейчас, стало быть, знакомится на досуге с прессой и блюдет нравственность на местах. Да-да, тот самый, который на Акунина за разжигание тоже подавал. Я, в принципе, парня понимаю. Отбывала бы пожизненное – тоже искала бы себе невинных развлечений.
Но кто подписал акт экспертизы? Оказалось, что заместитель директора Российского института культурологии Наталья Крюкова. Блогеры тут же вспомнили, что Крюкова не впервые проявляет себя в экспертизах по делам о предполагаемом политическом экстремизме – и делает это, как сказал бы Даниил Хармс, самым остроумным способом. В частности, именно Наталья Крюкова, как утверждают в блогах, признала экстремистским лозунг на листовках московской "Другой России" – "Убей в себе раба". Судя по всему, Антон Чехов с его выдавливанием по капле этого самого раба ходит где-то по грани экспертного восприятия мира.
Никаких претензий ни к СК, ни к прокуратуре у меня нет)) – подчеркивает tataole. - Им-то деваться некуда, они предельно корректны, вежливы и сами явно утомлены происходящим.
Но мне очень не понравилась экспертиза. А еще больше мне не понравилось то, что эта экспертша уже нескольких людей засадила. И, нисколько не сомневаясь в том, что мне лично все это ничем не грозит, я обеспокоена тем, что госпожа Крюкова и дальше будет продолжать свою сложную жизнедеятельность в качестве признанного специалиста в подобных случаях.
В том, что случай для приложения экспертных талантов представится скоро, сомнений никто не выразил.
"Привет, я тебя ненавижу". Так называется публикация Станислава Львовского, появившаяся на сетевом ресурсе inliberty. Статья о важном – о новом языке вражды, который писатель Львовский услышал в ходе процесса по делу Pussy Riot. Язык ненависти сам по себе вовсе не новинка для российской традиции общения. Однако в новых условиях hate speech, по Львовскому, приобретает пугающие черты:
Перед нами два разных сюжета, они, разумеется, связаны, но неочевидным образом. Первый заключается в том, что пошедшее в разнос "государство" больше вообще не может контролировать тех агентов, которым оно десять лет раздавало права на осуществление насилия, получая в обмен лояльность. Суды, СК и прокуратура если еще не превратились в независимую силу, то стремительно превращаются. Вот только увы, независимость эта совсем не та, о которой так много говорилось все эти годы, — это независимость от общества, закона и базового здравого смысла... Второй сюжет — это именно что возрастание уровня ненависти (или ярости) в текстах, имеющих публичный оборот. И если первый сюжет является если не предвестником катастрофы, то уж по меньшей мере предостережением, то со вторым сложнее.
Главное, на мой взгляд, что произошло в дискурсивном поле за последний уже почти год, — появление нового языка. То есть еще не языка, но его прообраза. Прообраз этот пока мычит и телится, но смысл уже ясен: это язык ценностей. Наиболее очевидно этот факт явлен нам как раз в Хамовническом суде, где на этом (а не на юридическом) языке говорят обе стороны. Можно сколько угодно шутить про Святой Гвоздь (это не издевательство, а да, он так и называется, например, по-английски — Holy Nail) и прочее, но на самом деле обе стороны (и Pussy Riot и их защита, и прокурор, истцы и адвокаты истцов) говорят на одном и том же языке… Понятно, что на диалог, в ходе которого собеседники слушают друг друга, этот разговор не похож. Однако все это не отменяет того факта, что впервые по крайней мере за, не знаю, 15 лет, разговор ведется всерьез.
Почему это произошло? По мнению Станислава Львовского, дело в упрощении общего контекста высказывания:
Откладывая выяснение отношений с самим собой, общество отказалось, причем в значительной степени добровольно, от сколько-нибудь сложного, развитого языка, разучилось им пользоваться. И в тот момент, когда оказалось, что откладывать разговор уже нельзя, из всего набора инструментов у нас осталась только запредельная архаика: именно отсюда возник Трулльский собор, как, впрочем, и обращение к Богородице в исходном тексте.
И вот здесь, на этом самом месте, выясняется, что в этом своем изводе язык ценностей — это не в последнюю очередь hate speech, язык ненависти и ярости (или, как пишет Толоконникова, гнева). Ситуация не просто пугающая, но и действительно опасная, особенно учитывая русский анамнез. И всем участникам конвенции — добровольным или недобровольным — со всем этим придется теперь как-то иметь дело. Придется держать в уме Лютера, сжигающего Exsurge Domine во дворе университета; Аввакума, который одного медведя ушиб, а другого отпустил в поле, — и как бы не чего похуже...
- Не является ли взаимное озлобление во многом следствием политтехнологической инженерии? – задает вопрос пользователь miklukho_maklay. - И не находится ли в таком случае хотя бы один из ключиков от ситуации в руках власти, обязанной однажды испугаться того, с каким уровнем противоречий в обществе ей придется вскоре столкнуться? Особенно в условиях дефицитарности гражданского общества...
И вот еще: в детском саду говорят - кто умнее, тот первым должен перестать дразниться.
Судя по всему, с умными в стране не очень. Примером тому – следующий сюжет уходящей недели.
* * *
Суть дела лучше всего изложил Юрий Сапрыкин на своей странице в "Фэйсбуке"
Журналистку Тату Олейник вызвали в Следственный комитет из-за статьи "Что такое фашизм и почему он не нужен" в журнале Maxim (!!!). Оказывается, на статью обиделся осужденный на пожизненное националист Воеводин, после чего статью отправили на экспертизу в Российский институт культурологи. В экспертизе указано, что "автор пишет в агрессивном стиле", "автор считает себя истиной в конечной инстанции", "пускается в туманные рассуждения", "так и не дает ответа на свои заумные вопросы". Вывод таков: "Если автор считает появление и распространение фашистских идеологий в начале 20 века явлением естественным и ожидаемым, автор таким образом оправдывает фашизм, пропагандирует превосходство отдельных наций и защищает их право на агрессию по отношению к другим народам. Поэтому статья экстремистская". А дальше — добро пожаловать в СК. – подытоживает Сапрыкин.
В своем блоге Тата Олейник – автор весьма антифашистской статьи в глянцевом журнале – расписала всё куда более красочно:
Националист Алексей Воеводин, который до того, как заняться борьбой за чистоту общественной морали довольно много убивал и грабил людей, сейчас, стало быть, знакомится на досуге с прессой и блюдет нравственность на местах. Да-да, тот самый, который на Акунина за разжигание тоже подавал. Я, в принципе, парня понимаю. Отбывала бы пожизненное – тоже искала бы себе невинных развлечений.
Но кто подписал акт экспертизы? Оказалось, что заместитель директора Российского института культурологии Наталья Крюкова. Блогеры тут же вспомнили, что Крюкова не впервые проявляет себя в экспертизах по делам о предполагаемом политическом экстремизме – и делает это, как сказал бы Даниил Хармс, самым остроумным способом. В частности, именно Наталья Крюкова, как утверждают в блогах, признала экстремистским лозунг на листовках московской "Другой России" – "Убей в себе раба". Судя по всему, Антон Чехов с его выдавливанием по капле этого самого раба ходит где-то по грани экспертного восприятия мира.
Никаких претензий ни к СК, ни к прокуратуре у меня нет)) – подчеркивает tataole. - Им-то деваться некуда, они предельно корректны, вежливы и сами явно утомлены происходящим.
Но мне очень не понравилась экспертиза. А еще больше мне не понравилось то, что эта экспертша уже нескольких людей засадила. И, нисколько не сомневаясь в том, что мне лично все это ничем не грозит, я обеспокоена тем, что госпожа Крюкова и дальше будет продолжать свою сложную жизнедеятельность в качестве признанного специалиста в подобных случаях.
В том, что случай для приложения экспертных талантов представится скоро, сомнений никто не выразил.
