Верховный суд России в начале августа второй раз будет рассматривать дело простого челябинского водителя Бориса Евстратьева, отбывающего 18-летний срок в колонии строгого режима. Как считают правозащитники, в убийстве его обвинили несправедливо и бездоказательно.
Об этой истории в Челябинске почти не говорят: ее участники – люди не публичные, широкой аудитории интересны едва ли. Жертва – предприниматель тридцати с лишним лет, осужденный – 50-летний водитель. Жили в поселках, расположенных у разных оконечностей Челябинска, в 20 километрах друг от друга. Знакомы не были.
Убийство произошло в Новом Кременкуле вечером 24 октября 2013 года в доме Евгения Комарова – так звали жертву преступления. По версии его матери и жены, которые присутствовали при налете, в их коттедж ворвались двое в масках, выстрелили из ружья в хозяина дома, избили его мать, забрали деньги и пару колец – на сумму около 80 тысяч рублей, и скрылись.
Странно то, что практически все, кто вел это следствие, на данный момент проживают за территорией Челябинской области
По утверждению Евстратьева, он ни разу не был в Кременкуле, никогда не пересекался ни с потерпевшим, ни с его семьей, рассказала правозащитница Дина Латыпова. Когда следователи попросили живущих в Сосновском районе владельцев ружей "Сайга", из которого был убит Комаров, принести их на контрольный отстрел, Борис Евстратьев послушно явился в Следственный комитет. Именно там его увидела мать Евгения Комарова и заявила, что узнала в нем одного из убийц, несмотря на то, что те были в масках. Вскоре Евстратьева арестовали.
– Дело изначально шито белыми нитками, – рассказывает Дина Латыпова, – на стадии следствия допущены колоссальные ошибки. Следователи, как я считаю, подкинули патрон, решили просто взять невиновного человека. Я считаю, что суд умышленно покрывал следствие. Во-первых, чтобы не было "висяка". Во-вторых, вы знаете, сторона потерпевших… конечно, такое горе, убили сына, родственника. Но они совсем не бедные люди. Это убийство достаточно загадочное и было совершенно при очень странных обстоятельствах. И весь ход следствия говорит об этом, и утерянные вещественные доказательства. И очень странно то, что практически все, кто вел это следствие, на данный момент не работают там, а проживают за территорией Челябинской области. Я могу предположить, что здесь все-таки, возможно, сама сторона потерпевших приложила к этому руку.
Вердикт первой коллегии присяжных, которая судила Евстратьева, был вынесен 8 июня 2015 года – он был оправдательным. Челябинский областной суд признал его невиновным и освободил из-под стражи. Но на свободе Борис Николаевич пробыл недолго, прокуратура и мать убитого опротестовали это решение в Верховном суде. 9 февраля 2016 года новый состав присяжных согласился с позицией следствия и обвинения, признав Евстратьева виновным в убийстве, сопряженном с разбоем, а также в разбое, совершенном с применением насилия группой лиц. "Решение, принятое судом присяжных, абсолютно справедливо и соответствует тем материалам уголовного дела, которые были исследованы, которые подтверждают виновность Евстратьева", – заявила журналистам после вынесения приговора старший прокурор отдела государственных обвинителей прокуратуры Челябинской области Екатерина Голубенкова. Столь разительно отличающиеся результаты двух судебных процессов связаны с обвинительным уклоном второго суда, считает адвокат Евстратьева Анна Стрепеткова:
– Чинились препятствия для защиты в представлении доказательств, существенно обосновывающих позицию подсудимого, его невиновность. Например, в ходе предварительного следствия проводился ряд экспертиз баллистических. То есть, когда исследовалось оружие, изъятое у подсудимого, гильза с места происшествия, пуля из тела трупа. И эти экспертизы между собой имели ряд существенных противоречий. Мной было заявлено ходатайство о допросе экспертов и специалиста предприятия-изготовителя боеприпасов к этому оружию, потому что имелись значительные расхождения между весом пули, обнаруженной в теле трупа, и весом пули, которой оснащается гильза, обнаруженная на месте происшествия. В удовлетворении этих ходатайств судом мне было отказано, – говорит Анна Стрепеткова.
Тело убитого Евгения Комарова было обнаружено в зале на втором этаже их коттеджа. Оно лежало на светлом ковре с толстым ворсом. И, несмотря на то, что смерть, как установили эксперты, наступила от кровопотери, вызванной огнестрельным ранением, под телом следов крови почему-то не оказалось. Зато большое кровяное пятно осталось у лестницы на первом этаже дома. По словам матери убитого, это была ее кровь, истекшая в результате перелома. Затем налетчики заставили женщину подняться на второй этаж и связали ей руки колготками, но ни на лестнице, ни на колготках, ни втором этаже крови не нашли, утверждает адвокат. В проведении экспертизы, которая бы подтвердила или опровергла слова матери убитого, защите подсудимого было отказано.
Следователь говорил, что экспертиза подтвердила: из его оружия давно не стреляли. Он сказал мне в кабинете: мы знаем, что он не виноват, но мы его посадим
– Если суду и следствию нечего скрывать, почему нам снова отказали в удовлетворении этого ходатайства, – недоумевает Анна Стрепеткова, – кровь имеет свойство впитываться надолго, оставаться в покрытии. И можно даже сейчас это провести, но все равно нам отказали в этом, и мы до сих пор не знаем, чья эта кровь – матери или сына. Вот все эти данные я пыталась донести до присяжных, но судья каждый раз, как только что-то "ненужное" начинала говорить, объявлял мне замечание, пресекал. Ну и все это прослеживалось и в поведении государственного обвинителя, которая задавала регулярно наводящие вопросы потерпевшим и свидетелям со стороны обвинения, и в этих случаях судья никак не реагировал. Как только начинался допрос со стороны защиты, много моих вопросов снималось, то есть не давали каверзные вопросы задать. Или, если я успевала задать вопрос и получить на него ответ, тут же комментарий был судьи, что я прошу присяжных не обращать внимания на полученный ответ и не учитывать его при оценке доказательств.
Алиби ранее не судимого Бориса Евстратьева подтверждали члены его семьи: жена, дочь, сын и его девушка. Они утверждали, что в тот вечер были дома, как и он сам. Но на втором суде присяжные им не поверили.
– Он работал водителем всю жизнь, – рассказывает сын осужденного Антон Евстратьев, – по-моему, у него всего четыре записи в трудовой книжке. С работы домой, из дома на работу. С мамой они работали в одной организации, "Теплострой" называется. Мама работала на одной площадке, она машинист крана, а отец водителем на другой площадке. Он развозил людей на автобусе, с утра забирал, развозил по рабочим местам, днем отвозил продукты в столовую, а вечером людей забирал и развозил по домам. Возвращался домой часов в пять. Ложился отдыхать, вечером просыпался, уезжал, развозил ночную смену и возвращался домой до утра. По характеру он спокойный, абсолютно размеренный человек, не вспыльчивый. Следователь говорил, что экспертиза подтвердила: из его оружия давно не стреляли. Он сказал мне в кабинете: мы знаем, что он не виноват, но мы его посадим. Вот так. У отца эта "Сайга" черная полностью и пластиковая, а потерпевшая описывает, что оружие было деревянное, похожее на самодельное. Потом она говорит, что узнает отца по цвету глаз, росту, запаху алкоголя. Отец не пьет, он водитель, долгое время спортом занимался, вообще алкоголь не воспринимает. Помимо этого, она описывает человека метр шестьдесят, а у меня отец метр восемьдесят ростом. Описывает цвет глаз, что карие были, а у отца серо-зеленые.
В деле об убийстве Евгения Комарова немало странностей. В частности, выяснилось, что его родной брат – тезка и однофамилец челябинца, обвинявшегося в мошенничестве и организации преступной группы, в результате которого был причинен до сих пор не возмещенный ущерб в 75 млн рублей. Независимая экспертиза, проведенная НИИ "Стэлс" – Научно-исследовательским институтом судебной экспертизы, пришла к выводу, что при описанных потерпевшими обстоятельствах такое преступление не могло быть совершено, а Евстратьев, в силу имеющихся у него особенностей речи и заболеваний, в том числе последствий переломов, не мог совершить все действия, которые ему инкриминируются. Правозащитница Дина Латыпова надеется, что Верховный суд отменит приговор и направит дело на новое судебное рассмотрение, а в идеале – в прокуратуру для устранения всех нарушений, допущенных на стадии следствия. А это значит – нужно расследовать все с самого начала.
