Юсуф Буджови – историк и публицист из Приштины, самый известный за пределами Косова албаноязычный писатель, автор балканских постмодернистских бестселлеров "Ночь веков", "Смерть полковника", "Воспоминания фрау фон Браун", "Кодекс любви", "Книга Джяковицы", "Последний янычар". Его переведенный в 2012 году на французский язык сборник эссе "Кто сопротивляется чуме, сопротивляется дьяволу" спровоцировал живую дискуссию в парижских интеллектуальных кругах. Но куда более острые споры разгорелись вокруг другой интеллектуальной провокации Буджови: его пятитомный труд "Косово", первое в практике албанистики столь фундаментальное исследование об истории этой балканской территории с доантичных времен до конца XX века, вызвал самые разные комментарии – от восторженных до остро критических – и в Сербии, и в Албании, и в самом Косове, и за пределами Балкан.

Буджови выдвигает смелую научную гипотезу, выводя этногенез албанской нации от доантичных племен пеласгов, населявших, по некоторым версиям, Балканский полуостров три или три с половиной тысячи лет назад. Таким образом, Буджови считает албанцев самым старым из существующих ныне народов Европы, настаивая на континуитете пребывания албанцев (или их предков) на территории Косова на всем протяжении истории области. Сербское государственное присутствие в Косове XX века Буджови называет оккупацией, но титовский период истории считает для косовских албанцев еще и периодом научного, образовательного и культурного расцвета. Центром развития албанского национального сознания Буджови провозглашает Косово, и это, кстати, не понравилось многим в Тиране.​

Занятия историей Буджови сочетает с журналистикой (в югославское время он почти четверть века был корреспондентом приштинской албаноязычной газеты Rilindja в Германии) и общественной деятельностью. В 1980–1990-е годы Буджови состоял в интеллектуальной оппозиции к режиму Слободана Милошевича, стал сооснователем партии Демократическая лига Косова, выступавшей за ненасильственное сопротивление репрессивной политике Белграда.

Как практически все косовские албанцы, Буджови приветствовал независимость своей родины, однако к нынешней властям в Приштине – а это в том числе бывшие партизанские командиры и связанные с ними группы политического и экономического влияния – относится резко критически.

Историография Косова довольно обширна, но большинство посвященных этой теме книг идеологически или политически пристрастно. Труд Буджови (его англоязычная версия "ужата" до трех томов) написан с албанских мировоззренческих позиций. Образцовой работой последних десятилетий в международных академических кругах считалось появившееся в середине 1990-х годов исследование "Косово: краткая история" британского ученого Ноэля Малкольма - он рассматривает историю региона с подчеркнуто объективистских позиций, развенчивая и сербские, и албанские исторические мифы.

– Ноэль Малкольм написал хорошую книгу, особенно важную потому, что она вышла в то время, когда у власти в Сербии еще находился Слободан Милошевич, – считает Юсуф Буджови. – Малкольм первым показал, что подход коммунистической историографии к прошлому Косова является ненаучным. Хотя достаточно далеко в своих рассуждениях и выводах этот автор, на мой взгляд, не пошел, тем не менее стереотип Косова как сербской земли оказался в его работе разрушен. Никто прежде такого прорыва не совершал, ну и вот теперь я на албанском языке посвятил свою работу в том числе и этой теме.

Иногда я задаюсь вопросом: почему история Балкан столь мифологизирована? Во всем, думаю, виновата политика, которая использует события прошлого в своих интересах. Мы в Косове рассчитывали на то, что общественная трансформация последних десятилетий принесет нам разрушение коммунизма и наступление демократии. Коммунизм, да, разрушен, но коммунистический менталитет никуда не делся. Все-таки у Балкан непростое наследие: в Албании много лет царил настоящий сталинизм, в бывшей Югославии повсюду существовали марксистско-ленинские филиалы.

Этим проблемам посвящен и мой последний роман "Досье Б", который вот уже двадцать недель возглавляет в Косове рейтинги популярности и выдержал за четыре месяца три издания. Это книга о разочарованности новой властью, которая под лозунгами национальной демократии пришла на смену коммунистической. Но на деле эта новая власть оказалась фактически криминальной структурой – и у нас, и в Сербии, и в Албании. К огорчению многих выяснилось: прежняя организация общества кое в чем была лучше нынешней. Политическое крыло Армии освобождения Косова – вне зависимости от того, что партизаны вели праведную борьбу за освобождение, – вобрало в себя большое количество нечестных людей, фактических преступников.

– Сколь велика степень научных разногласий по вопросам истории Косова? Существуют, к примеру, сербские историки, с которыми для вас возможен плодотворный диалог по спорным проблемам?

– Да, и таких ученых много, у сербской исторической школы есть традиции объективности в албанистике. В XIX веке основы этой науки заложили немцы, за которыми последовали сербские историки времен югославского королевства. Несмотря на то, что сербская историческая школа всегда страдала от гегемонистских идей, в ней хватало и честных, серьезных исследователей. Милан Будимир, Александр Штипчевич, Драга Гарашанин, Сима Чиркович, Стоян Новакович, каждый в свое время, писали об Албании и Косове и делали это в основном объективно. Их работы я цитирую в своем труде. Особенно это касается периода античной истории и раннего Средневековья, до того времени, как в VI–VII веках на Балканах появились славяне – здесь вклад сербских историков трудно переоценить. К сожалению, последние двадцать лет не были использованы для движения по этому пути, скорее, наоборот: многие ученые превратились в квазиполитиков.

– Вы и романы пишете, и исторические исследования, и газетной публицистикой занимаетесь. Кто вы все-таки в первую очередь: писатель, журналист или историк?

– Коротко говоря – творец. Вообще я благодарен и сербскому языку, и бывшему югославскому пространству. Моя эмансипация проходила на сербскохорватском языке, на который во время моей юности и молодости уже было переведено множество иностранных книг. Сербские литературу и историю я знаю лучше многих сербов, потому что я все время читал. Мои книги были широко представлены в других республиках Югославии, много лет я был успешным корреспондентом приштинской газеты в Бонне, где, кстати, завершил свое историческое образование. В 1970-е годы, особенно после принятия конституции, которая расширила права Косова, Югославия была либеральной страной. И надо четко понимать: если бы не титовская конституционная реформа, не сопротивление Тито политической практике Энвера Ходжи в Албании, косовский путь к независимости оказался бы еще сложнее.

– Насколько я знаю, в середине 1970-х годов вы участвовали в создании либретто первой косовской оперы, "Девушка из Качаника", на темы антитурецкой борьбы албанского народа. Как вы сейчас вспоминаете об этой работе?

– Ну я, конечно, не могу назвать себя профессиональным сочинителем оперных либретто. Меня попросил сделать эту работу композитор Рауф Доми, по мотивам романа албанского писателя Мильтона Гурры, и я строго придерживался литературной канвы. Оперу впервые представили в 1979 году в Призрене с участием певцов из Албании, в рамках программы развития культурного сотрудничества с Югославией. Это не было партийным заданием – Доми учился в Сараеве и Любляне, он был одушевлен идеями национального романтизма. А я помогал ему как заинтересованный любитель.

Фрагмент оперы "Девушка из Качаника"

– На западе Балкан в последние десятилетия – мода на новые языки, среди которых есть теперь и боснийский, и черногорский. Албанский язык, насколько известно, был в последний раз стандартизирован в начале 1970-х годов на основе южного тоскского диалекта, а в Косове говорят на другом диалекте, гегском. Считается, что тоскский "выиграл" потому, что родом с юга Албании была коммунистическая элита Тираны. Почему бы Косову тоже не завести свой собственный язык – раз уж вы говорите на одном диалекте, а пишете на другом?

– Да, в 1972 году собрался специальный конгресс, на котором был принят общий литературный стандарт для всех албанцев. У любого языка должна быть унифицированная основа. Сербский просветитель Вук Караджич, в конце концов, тоже взял за основу только один диалект своего языка, нехарактерный для других районов проживания сербов и хорватов. Писатели, конечно, чувствуют себя в этом вопросе свободнее – в романах и эссе я комбинирую грамматические и лингвистические нормы севера и юга. Исторические труды пишу, конечно, на стандартном, тоскском диалекте. Решение 1972 года – великая албанская победа, потому что нельзя единый народ делить на группы. Конечно, всегда найдутся недовольные, и в данном случае недовольными оказались некоторые геги. Гегская лексика действительно значительно более богата и фонетически сильнее укоренена в истории. Но нужно заботиться о развитии языка, а не о его разделении.

– Вы – косовар, албанец, живущий в Косове? Или вам важнее ощущение принадлежности к албанской нации вообще?

– В первую очередь, я – человек, во вторую – писатель, а в-третью – представитель албанской нации. Но в чистом виде об этом говорить нельзя: к национальному ощущению примешиваются вопросы вероисповедания, ощущение малой родины, разные другие моменты. Конечно, албанцы из Косова отличаются от албанцев с юга: во-первых, мы геги, во-вторых, в рамках Османской империи значительное время существовал отдельный Косовский вилайет, в-третьих, Косово восемьдесят лет находилось в составе Сербии. Но отличия можно искать и дальше: я, например, из города Печ, а в Приштине или Призрене, не говоря о Тиране, люди другие. Но все это не значит, что у албанцев из разных албанских краев – разная культура, не нужно смешивать понятие нации с понятием государственности. Существование Албании и Косова – не причина для того, чтобы делить нацию пополам.

Как человек, который имеет некоторые заслуги в том, что Косово провозгласило независимость, скажу: границы не должны иметь значения, важно, чтобы мы жили в демократическом обществе. Важно, чтобы все республики бывшей Югославии навсегда оставили позади период военного конфликта. На историю бывшей Югославии можно смотреть через разную оптику. С одной стороны, это сербский гегемонистский проект, последним этапом которого стал репрессивный режим Слободана Милошевича. С другой стороны, нельзя забывать о миссии югославской культурной эмансипации, объектом которой был и я сам как гражданин СФРЮ. Это означало быть причастным к большой культуре, во многом давало возможность считать себя человеком мира. В этом отношении ситуация теперь куда хуже: я не могу, фигурально говоря, попасть даже в сербские кварталы города Косовска-Митровица. Да, мы получили свободу, но эта свобода не может быть полной, если у нее нет компонента международного культурного обмена, культурного взаимодействия. И это относится не только к Косову, но и к другим территориям бывшей федерации.

Балканская редакция РСЕ/РС попросила своих читателей запечатлеть, что происходит в их городах и селах

Фотопроект "Один день из жизни Косова"​. Кликнете на фото - получите результат

– Верно я понял, что вы прохладно относитесь к идее объединения всех албанцев в одном государстве?

– Сейчас, конечно, это было бы несвоевременно. Границы теперь другие, прозрачные: никто не мешает нам путешествовать в Албанию, торговать и сотрудничать с Албанией. Да и не у всех такая потребность есть: я, например, в последние годы приезжал в Тирану только один раз, на презентацию своей книги. Кроме того, вопрос албанского объединения стал разменной картой в политических спекуляциях, а в нашей политике слишком много грязи, слишком много неправды. Настоящего интеллектуала все это не может привлекать. Для нас куда важнее построить демократическое общество, стать свободными гражданами Балкан и всей Европы, чем объединяться с Албанией.

Я – историк, а свойство историка в том, чтобы обернуться назад прежде, чем посмотреть вперед. И вот что я скажу: обязательное условие для объединения всех сербов или всех албанцев в одно государство – построение демократии, такой страны, в которой не было бы завязанной на криминальных интересах политики. Если криминальное Косово объединится с криминальной Албанией, то кому это нужно? Албанцы в Югославии долго подвергались дискриминации, и они не могут допустить, чтобы теперь другие меньшинства в независимом Косове – сербы, ромы или турки – были гражданами второго сорта. А объединения в одну страну на основе интересов олигархических кланов я не хотел бы сам и не желал бы своим внукам.

– Скажите, среди ваших знакомых или друзей есть хотя бы один серб, который воспринимал бы косовское государство как свое собственное?

– Не знаю. Может быть, и есть. Белградская политика и сейчас не свободна от гегемонизма, они все еще играют с идеей Великой Сербии. Это негативно сказывается и на нашей политике: и в Косове хватает преступников, которые объясняют свои деструктивные действия тем, что албанцам до сих пор грозит сербская опасность. Понятно, что сербы смогут ощущать себя в Косове комфортно только в том случае, если они действительно получат равные с албанцами права и будут этими правами пользоваться. Я знаю, что многие сербы чувствуют себя в сегодняшнем Косове плохо, но и об албанцах можно сказать то же самое: мало кому нравится, когда у власти находятся националисты-преступники. Другое дело, что об этом вряд ли вам скажет обычный албанец с улицы. А вот я скажу, мне легче это сделать: меня защищает репутация писателя, ученого, сооснователя Демократической лиги Косова, человека, у которого нет корыстных интересов в политике. И я по-прежнему буду критиковать даже наших иностранных друзей из Европы и США, которые прежде всего ожидают на Балканах стабильности, а не демократии. Нельзя иметь в партнерах вора и бандита только потому, что он надежно контролирует ситуацию! Эта логика, к сожалению, все еще работает применительно и к Косову, и к Сербии, и к Македонии: лучше мы будем иметь там у власти надежного наместника, чем свободолюбивого интеллектуала. В этом и состоит проблема, и пока ситуация не изменится - не появится здесь свободных граждан, ни сербов, ни албанцев.

– Вы уверены, что репутация писателя и историка способна защитить вас? Орхан Памук – лауреат Нобелевской премии, но и он вынужден был покинуть родной Стамбул после того, как заявил о геноциде армян в Османской империи. Неужели не боитесь?

– Я не стал бы проводить параллели с Турцией. Мои взгляды, мои чувства – это, уверен, ровно то, что думает и ощущает каждый честный гражданин Косова, только все эти люди пока молчат. Ну, не все, конечно, молчат, у меня есть поддержка в средствах массовой информации, например... Открытая критика ошибок или преступлений власти самое традиционное общество делает взрослее. Меня волнует проблема взросления косовского общества, того, чтобы прошлое не мешало развитию. Косову нельзя замыкаться внутри своих границ, я не устану это повторять.

Меня не смущает, скажем, критика моих исторических работ, которая слышна со всех сторон, из нескольких стран, и я скажу вам почему: пора отказываться от узко национальных концепций освободительной борьбы, и от сербской, и от албанской, и от греческой, и от всех других. Я в своей книге постарался эту концепцию разрушить, потому что она – продукт идеологии XIX века. Конечно, если вы свою научную биографию строите на цитатах из произведений Энвера Ходжи, то вам такая постановка вопроса не понравится. Государства XIX века создавались вовсе не только и не столько по этническому или историческому принципу, сколько по принципу вероисповедания. Современная Греция, например, не имеет никакого отношения к Древней Греции. Когда в XIX веке при решающем участии Пруссии и Баварии создавалось новое греческое государство, на его территории жили и албанцы, и славяне, и арумыны – и все они были православными, всех их записали в греки. Нельзя языковую, общественную компоненту переводить в разряд политических факторов, нельзя национальность, особенно в исторической проекции, отождествлять с вероисповеданием. До сих пор часть ученых в Албании, Сербии, Греции, Болгарии, Румынии подчиняется националистическим стереотипам, перенося сегодняшние нормы и представления в далекую историю. К большому моему сожалению.

– Давайте сменим тему: что представляет собой современная косовская албанская художественная литература?

– Она разделяет судьбу литератур всех посткоммунистических стран. Эта литература уже не так идеологизирована, как прежде, зато сильно приближена к актуальной реальности. Отсюда в новой косовской словесности повышенный градус критики того, что происходит в обществе. Я чувствую это и на себе: две мои последние книги написаны с очень критических позиций, ведь политические перемены принесли нам не свободу, а разочарование, даже тоску по старым временам. Все происходит словно в романах Маркеса: великие идеи дискредитируются негодными способами их воплощения в жизнь. Люди, пришедшие к власти, интересуются только личным обогащением, свободное косовское государство не является для них идеалом, за который отдано немало жизней. Идеал этих нечестных политиков – деньги и власть.

Отсюда и новая роль литературы: вряд ли кто-то сейчас будет читать роман в стиле XIX века, молодежи нужны свежие критические мысли. Вот, например, одна из горячих тем, которой посвящена моя новая книга: убийства албанцев-патриотов албанскими же радикальными националистами, которых не устраивают демократические принципы общественного устройства. Таких случаев сотни! Проблема Косова сейчас – не Сербия, это пройденный нами этап, а криминализированное сознание части политической элиты. Мы живем в обществе без этических и моральных ценностей, власть навязывает гражданам совсем другие приоритеты. Сейчас важнее всего быть успешным человеком. Но ведь успешным может быть самый черный, самый грязный человек, который добился успеха преступным путем. По сути, речь идет о победе революционного типа сознания, о котором писали еще Исаак Бабель и Борис Пастернак. Образование больше не ценится, потому что университетский диплом можно купить, а главным критерием успешности является марка джипа! Речь, конечно, не только о нас в Косове – такое повсюду происходит, это похоже на эпидемию чумы.

– О чем вы еще не написали – из того, о чем хотели бы написать?

– Поскольку я пишу и исторические, и художественные книги, то у меня два разных подхода. От историка требуется прагматизм. Поэтому логично мне было бы написать еще два тома исследования по истории Косова, чтобы довести хронологию до сегодняшнего дня, хотя моя узкая научная специализация – от Восточного кризиса 1870-х годов до Балканских войн 1912–1913 годов. Я должен сделать все для того, чтобы до конца разрушить сербские гегемонистские концепции современной истории. Что касается художественной литературы, то писателю тему диктует жизнь, иногда – ее случайные события.

– У вас есть литературный кумир? Вы хотели бы писать как кто?

– Мне кажется, у любого писателя должен быть пример – не для подражания, а для ориентира в саморазвитии. Для меня таким примером стала латиноамериканская проза – Маркес, Эрнесто Сабато, Борхес – и немцы, особенно Шопенгауэр и Ницше. Ницше мне кажется сейчас особенно пророческим, с его интерпретациями вопросов свободы и веры. Но в литературе есть пути развития, мимо которых ты в любом случае не пройдешь, и нужно следить за главными тенденциями развития – важен и упомянутый вами Памук, важна и русская литература, причем не только классика, но и произведения, интерпретирующие практику коммунистического тоталитаризма.

– А в албанской литературе кого вы уважаете? Наверняка назовете Исмаила Кадаре, единственного, пожалуй, всемирно известного албаноязычного писателя, автора романов "Генерал мертвой армии", "Суровая зима", "Разбитый апрель"?

– Кадаре, с одной стороны, очень хороший писатель, а с другой стороны, он – идеологизированный писатель. Проблема Кадаре в том, что он считает себя диссидентом, а это по крайней мере не до конца правда. Кадаре сочинил две-три отличных книги, но на остальных его повестях и романах лежит густая идеологическая тень, он много лавировал в отношениях с коммунистами. Есть, впрочем, и другие прекрасные албанские писатели, скажем, постмодернист Касем Трибишина, человек очень сильного интеллектуального духа, или Бен Блуши. Замечу еще вот что: может быть, в силу особенностей личной культурной эмансипации, для меня важны постюгославские литературы, ведь и у сербов, и у хорватов, и у словенцев немало отличных писателей, – рассказал в интервью Радио Свобода косовский писатель и историк Юсуф Буджови.

Сопротивление косовских албанцев режиму Слободана Милошевича, как известно, переросло в вооруженную партизанскую борьбу, кульминацией которой летом 1999 года стало военное вмешательство НАТО, мотивированное массовыми нарушениями прав человека со стороны сербских властей. Белград войну проиграл, Косово стало фактически международным протекторатом, а в 2008 году эта бывшая югославская автономная область провозгласила независимость. Некоторые страны (в частности, Сербия, Россия, Китай, пять членов Европейского союза) не признают косовской самостоятельности, но большинство государств мира (115 членов ООН) - уже признали.