Продолжение серии "Разные "голоса". Часть 15. Начало читайте здесь.

В романе Ивана Стаднюка "Война" есть сцена в московской квартире, происходящая, судя по всему, в первых числах июля 1941 года.

– Почему не сдали приемник? – спросил он у потерянно стоявшей у двери Ирины. – Могут быть серьезные неприятности.

Алексей Алексеевич... щелкнул включателем приемника.

Вскоре послышался треск атмосферных разрядов, а после того как Рукатов покрутил рычаг настройки, в комнату ворвалась не очень чистая русская речь:

"...Доблестные войска фюрера полностью завершили пленение частей Красной Армии, окруженных западнее Минска и в Прибалтике. Немецкие армии ведут успешное наступление в направлении Ленинграда, Москвы, Киева..."

Рукатов нервно нажал на выключатель, и приемник умолк.

Из сериала "Война на западном направлении" по роману Ивана Стаднюка. Сценарий Ивана Стаднюка, Эдуарда Володарского, Григория Кохана. Режиссеры Тимофей Левчук, Григорий Кохан. Киностудия имени Довженко, 1990. Рукатов – Андрей Толубеев.

Постановление Совнаркома "О сдаче населением радиоприемных и радиопередающих устройств" было принято на третий день войны, 25 июня. Гражданам отводился пятидневный срок на то, чтобы отнести радиоприемник в ближайшее почтовое отделение. Неисполнение влекло за собой "уголовную ответственность по закону военного времени". О причинах этого решения в постановлении было сказано, что "в связи с обстоятельствами военного времени радиоприемники и передатчики могут быть использованы вражескими элементами в целях, направленных во вред советской власти".

Приемники разрешалось оставить лишь отдельным учреждениям и организациям только для коллективного прослушивания под строгим партийным контролем. В книге Дмитрия Дегтева и Михаила Зефирова "Будни советского тыла" цитируется распоряжении Горьковского обкома ВКП(б), которым запрещалось прослушивать коротковолновый диапазон и принимать какие-либо иные станции, кроме Радиостанции имени Коминтерна и местной горьковской, поскольку фашистская пропаганда действует "путем настройки своих станций на волны наших радиостанций". Далее в документе говорится:

Организатор слушания, то есть ответственное лицо, давшее подписку, лично сам настраивает приемник и все время присутствует при слушании, не отлучаясь ни на минуту. После каждого слушания приемник должен быть заперт и опечатан в отдельной комнате или отдельном шкафу.

В этой же книге со ссылкой на документы Государственного общественно-политического архива Нижегородской области (ГОПАНО) рассказано о том, как в ночь на 22 июня работница городского радиоузла Дзержинска по неопытности включила в городскую радиотрансляционную сеть передачу немецкого радио на русском языке. "В итоге, – пишут авторы, – жители химической столицы страны всю ночь слушали сообщения о победах Вермахта и безнадежном положении Советского Союза".

Сомнительно, что немецкое радио вещало о победах вермахта до начала войны, разве что о победах в Европе. Но, предположим, что авторы дали волю своей фантазии. Это предположение не снимает вопроса: вела ли нацистская Германия радиопередачи на русском языке?

До недавних пор общепринятое в литературе мнение гласило, что Геббельс отказался от идеи русскоязычного вещания, когда узнал, что у населения СССР отобрали приемники.

Но вот отрывок из книги Никиты Ломагина "Неизвестная блокада":

В первые недели войны против СССР была организована радиотрансляция из Берлина на русском языке выступления Гитлера, призывавшего убивать евреев под предлогом того, что "они заняли все руководящие посты", что "за 20 минут опоздания на работу сажают русских в тюрьму". Из Варшавы было передано обращение к колхозникам и колхозницам беречь добро, сопротивляться эвакуации, приветствовать "освободителей". 9 июля 1941 г. начальник отдела политпропаганды спецчастей гарнизона Ленинграда бригадный комиссар Степанов сообщал об активизации антисоветской пропаганды на русском языке через финскую радиостанцию "Лахти".

Значит, русскоязычное вещание все-таки было? Было. Из дневника Геббельса:

30 июня 1941. Мы работаем теперь тремя секретными передатчиками на Россию. Тенденции: первый передатчик – троцкистский, второй – сепаратистский и третий – националистический, русский. Все резко направлены против сталинского режима. Мы применяем все методы и прибегаем к оправдавшим себя во время похода на запад уловкам… Москва изымает радиоаппараты… В Москве нас упрекают в том, что мы хотим реставрировать царизм. Этой лжи мы быстро отрубим голову…

5 июля. Работа наших секретных передатчиков –​ образец хитрости и изощренности.

Это была "черная пропаганда Геббельса" – радиостанции, выдававшие себя за голос оппозиции или подполья. Пропагандой на русском языке и языках народов СССР в рейхе занималась организация двойного подчинения, получившая название полумифического славянского города Винета, будто бы располагавшегося на острове в верховьях Одера. Деятельность "Винеты" подробно изучил историк Игорь Петров, на статью которого мы и будем далее ссылаться.

Вышестоящими структурами для "Винеты" были отдел объединенного командования вермахта "Вермахт-Пропаганда IV" отдел "Восток" имперского Министерства пропаганды. Постепенно "Винета" превратилась в своего рода медиахолдинг. Из известных фигур в списке сотрудников "Винеты" можно найти имя актера и режиссера, заслуженного артиста РСФСР (звание присуждено в 1926 году) Всеволода Блюменталь-Тамарина, дочери Федора Шаляпина Татьяны Конер-Шаляпиной, брата Владимира Набокова Сергея, впоследствии погибшего в концлагере. Глава отдела "Восток" Эберхард Тауберт (сделавший себе имя и карьеру сценарием фильма "Вечный жид" и законопроектом об отличительном знаке для евреев – желтой звезде) определял задачи организации так:

Уже в первые дни войны должны были молниеносно начаться радиопередачи на важнейших восточных языках, то есть не только на русском, но и на украинском, белорусском, эстонском, латышском, также должны были возникнуть тайные радиостанции. При переходе границы войска должны были иметь в своем распоряжении плакаты, листовки, пластинки для передач через громкоговорители, фильмы с русской озвучкой и прочее.

Первая радиопередача состоялась 22 июня в 10 часов утра. Она состояла из обращения уроженца Ревеля и будущего министра по делам оккупированных восточных территорий Альфреда Розенберга, речи Геббельса и фронтовых сводок на шести языках – балтийских, украинском, белорусском и русском. Если время московское, то Розенберг и Геббельс успели обратиться к советскому народу на два часа раньше, чем Молотов, если берлинское – на час (трансляция речи Молотова началась в 12:15 по Москве, разница между Москвой и Берлином составляла в июне 1941 года один час).

Сигнал этой первой передачи передавался радиостанциями в Германии и Польше, в дальнейшем – станциями оккупированных советских городов.

Одним из секретных передатчиков (Geheimsender), о которых пишет Геббельс, была радиостанция "Старая гвардия Ленина". На ее волне будто бы вещала группа уцелевших в сталинских чистках большевиков-ленинцев. О содержании этих передач в свое время на Радио Свобода рассказывали Владимир Тольц и Ольга Эдельман. Вот отрывок из радиоперехвата – для пущей достоверности дикторы имитируют перекличку "большевиков" в эфире:

–​ Алло, алло! Говорят ленинцы Дальнего Востока. Вызываем Хабаровск. Передаем выступление ленинцев Ленинграда, с которыми нам удалось установить связь.

–​ Алло, алло! Говорит Ленинград. Говорят ленинцы Ленинграда. Слушайте о положении в Ленинграде. Мы долго не могли передавать, так как в здание, в котором помещалась наша радиостанция, попала крупная бомба...

"Наши друзья". Немецкий пропагандистский фильм об условиях жизни и работы остарбайтеров в Германии

Другим фиктивным вещателем была радиостанция "За Россию", работавшая с позиций русского национализма. Дмитрий Брунст, руководивший этой редакцией, так излагает содержание ее программ:

Русские передачи велись от имени выдуманной подпольной организации, будто бы существовавшей на территории СССР... В передачах передавались призывы прекратить войну, повернуть штыки против власти, передавались бессовестно выдуманные сообщения "с мест" из разных городов Советского Союза, вымышленные факты, вымышленные события и сведения о борьбе с Советской властью.

На какую же аудиторию были рассчитаны эти передачи, если у советских граждан не было радиоприемников (а у населения оккупированных территорий приемники изымались, чтобы они не слушали Москву)? Во-первых, некоторое количество приемников все-таки оставалось в коллективном пользовании. Во-вторых, право владеть приемниками осталось у партийно-хозяйственного руководства, у ТАСС, который составлял сводки радиоперехватов. В-третьих, радиоприемники были у военных радистов.

Об эффективности этого вещания можно судить по примечанию в книге Никиты Ломагина. В нем говорится со ссылкой на документы Центрального архива ВМС:

В 1941–​1943 гг. главные политуправления армии и флота неоднократно указывали на необходимость создания условий, исключающих возможность слушания радиопередач противника, особенно на пунктах связи. В дополнение к приказу наркома ВМФ № 161 от 5 марта 1941 г. и директивы ГлавПУВМФ № 40 от 1 сентября 1941 г., была издана еще одна директива –​ № 63, в которой говорилось о фактах прослушивания немецких передач, в том числе и на Балтийском Флоте, а также о неотложных мерах по пресечению впредь такого рода действий.

К середине 1942 года Геббельс осознал, что идея себя исчерпала. Запись в дневнике от 1 июля 1942 года (цитируется по статье Игоря Петрова):

Обсуждаю вопрос тайных радиостанций. По моему ощущению, методы тайного радиовещания устарели. Тайная радиостанция может оказывать влияние, если ее задействовать не надолго, а именно в критических ситуациях. Тайные радиостанции, которые работают уже два года и не слишком перспективны, должны быть отключены... Некоторые тайные радиостанции, работающие против СССР, также не слишком успешны, так как по большому счету их не слушают.

По распоряжению рейхсминистра была проведена проверка "секретного" вещания. В отчете сказано, что передачи "Старой гвардии" достаточно эффективны:

Действенность этого передатчика подтверждается тем, что Лозовский подробно опровергал его сообщения, а "Правда" была вынуждена спорить с фактом распространения его сообщений на фабриках, железных дорогах и рынках.

Косвенным подтверждением этой оценки может служить тот факт, что самый известный голос немецкого русскоязычного вещания, Блюменталь-Тамарин, был в марте 1942 года заочно приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к смертной казни. А в военных дневниках видного литературоведа Леонида Тимофеева находим следующее свидетельство, датированное 2 июля, десятым днем войны:

Немецкие передачи по радио провозглашают, что Красная армия "разбита в прах", что немцы несут России свободу и что русские должны беречь заводы и пашни для новой жизни. Пропаганда, которую немцы по радио ведут на украинском, белорусском, русском и других языках, весьма примитивна. Все больше о жидах. Вчера, в 12 часов ночи, они сказали, что немецкие войска в 40 километрах восточнее Минска.

Радиостанция "За Россию" навсегда замолчало 1 августа. "Старая гвардия" оставалась в эфире до декабря 1943 года, когда шведская печать сообщила, что "ленинцы" на самом деле вещают из Германии под бдительным присмотром министерства пропаганды. Игорь Петров заключает:

Реляции об успехах "Старой гвардии Ленина", отраженные в сохранившихся документах Министерства пропаганды, из дня сегодняшнего кажутся скорее попытками самореабилитации нацистских чиновников, когда-то принявших решение о ее запуске и теперь защищавших собственные кресла. В деле деморализации советского населения "черные" радиостанции "Винеты" преуспели мало.