Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?
Рая Вайль вспоминает американского певца, актера и политика Пола Робсона. В передаче звучат голоса Джона Пиккенса, президента Фонда Пола Робсона; Джона Доналдсона, историка; Питера фон Блома, профессора-киноведа; Говарда Фаста, писателя; Пола Робсона-младшего, сына певца; Бориса Парамонова, философа. Передача впервые вышла в эфир 17 апреля 1998.
(Звучит песня "Полюшко-поле")
Рая Вайль: Должно быть, многие удивились, услышав популярную советскую мелодию 30-х годов в исполнении явно не русского а, скорее всего, и вообще не советского человека. Да, это был Пол Робсон, американский негр. Певец, актер, политик, борец за гражданские права, вообще очень заметная фигура тех лет. Этот человек интересен именно тем, что представлял собой часть не только американской, но и русской, вернее, советской истории. Я беседую с президентом Фонда Пола Робсона Джоном Пиккенсом.
Джон Пиккенс: Пола Робсона вычеркнули из истории с 1950 года и до самой смерти о нем говорили так, как будто его никогда и не существовало. Ведь до этого Робсон был, я думаю, самым известным американцем в мире, ну, кроме Рузвельта, может быть. Он был объявлен персоной нон грата своим собственным правительством, ему было запрещено выступать на публике. Нас лишили блестящего актера и певца. Это была невосполнимая потеря. Мы хотим, чтобы молодые люди, особенно молодые афроамериканцы, узнали о том, какого масштаба личностью был господин Робсон в разных областях – академической, спортивной, театральной. Чтобы в 21 веке они могли получать удовольствие о того, чего нас лишили в 20-м.
"...Робсон был, я думаю, самым известным американцем в мире, ну, кроме Рузвельта, может быть"
Рая Вайль: За что же сегодня все-таки вспоминают Пола Робсона? Его биография была достаточно нестандартна для своего времени. Он родился 9 апреля 1898 года, его отец был беглым рабом, ставшим священником в Принстоне, а мать – школьной учительницей. Пол был одаренным учеником, одним из двух афроамериканцев он был принят в престижный Радгерс Колледж, после чего получил в Колумбийском университете диплом юриста. Началась его головокружительная карьера актера, певца, политика. Вот что рассказывает историк Джон Доналдсон, организовавший недавно конференцию о жизни и деятельности Пола Робсона.
Джон Доналдсон: Он пел, как минимум, на двадцати языках, свободно говорил на русском, немецком, итальянском, идиш. Среди его друзей и поклонников были Альберт Эйнштейн, Джавахарлал Неру, Сергей Эйзенштейн, Эрнест Хемингуэй, Джеймс Джойс, Гертруда Стайн, Элеонора Рузвельт. Его вклад в культуру Америки невозможно переоценить. Взять, к примеру, хотя бы спортивные достижения. Вы знаете, как олимпийский успех, победы спортсменов важны для культуры страны? А он был блестящим атлетом в четырех видах спорта. Один из двух афроамериканцев Радгерс Колледжа, он входил в престижное студенческое братство "Фи Бета Каппа" и во Всеамериканскую футбольную лигу в 1917 и 1918 годах. Он был блестящим студентом, удостоившимся чести произносить прощальную речь от выпуска 1919 года. Его дивный бас-баритон вошел в легенду. В 1925 году Робсон пел в театре Гринвич-Виллиджа в Нью-Йорке, впервые с концертной сцены прозвучали негритянские спиричуэлс, а его исполнение песни "Old Man River" в фильме "Корабль развлечений" на следующее утро сделало его знаменитостью.
Рая Вайль: Сегодня даже Голливуд пытается выставить Пола Робсона в качестве своего человека. Так ли это было? Я разговариваю с профессором Питером фон Бломом из университета в Лос-Анджелесе.
Питер фон Блом: Он снялся только в двух голливудских фильмах – "Корабль развлечений" и "Сказки Манхэттена". Две из других девяти его картин – "Император Джонс" и "Песни свободы" – были также сделаны в США, но независимыми продюсерами. Робсон был первым афроамериканцем, сыгравшим в театре Отелло. Историческое это представление состоялось на Бродвее в 1943 году, но Голливуд так и не предложил ему сделать по этой постановке фильм, а жаль – он был неповторим в этой роли. В кино Робсон пытался преодолеть царивший тогда в Голливуде стереотип либо агрессивного, либо слишком мягкосердечного, наподобие дядюшки Тома, человека. Иногда ему это удавалось, но чаще всего даже его магнетизм был не в состоянии преодолеть эти стереотипы. В начале 40-х годов у него уже не оставалось никаких иллюзий в отношении Голливуда, и он покинул его навсегда.
Рая Вайль: Но актерская карьера Пола Робсона – это все-таки деталь его западной жизни, советские люди знали его, главным образом, как певца. Он впервые приехал в СССР еще в 30-е годы, и даже поселил там свою семью. Его сын Пол Робсон-младший учился в Москве и до сих пор помнит русский язык.
Пол Робсон-младший: Ну, значит, приехал в первый раз в 1934 году, до того он уже прочитал всего Маркса и, наверное, знал больше Маркса, чем вожди Коммунистической партии Советского Союза. Приехал туда как артист. Он влюбился не в какой-то "изм", но в русскую культуру, в музыку, в стихи Пушкина. И советский народ знал его песни.
Рая Вайль: Но и Пол Робсон, которого недавно наградили, наконец, специальной премией "Грэмми", знал песни советского народа.
(Звучит песня "Широка страна моя родная")
Говорит профессор Блом.
Питер фон Блом: Кончено, у Робсона, как у любого человека, были свои слабости, заблуждения, ошибки. У меня, например, до сих пор вызывает неприятие его некритичное отношение к Советскому Союзу, особенно в конце 1940–1950-х годов, во время холодной войны. Но не забывайте, что Робсон был афроамериканцем выдающимся, успешным, но в то же время подвергавшимся дискриминации, как и все остальные. Он верил, что впервые в жизни к нему относятся как к артисту и гражданину, как к равному, когда он приехал в СССР в 1934 году. И это можно понять. В то время многие американские интеллектуалы воспринимали советскую Россию как луч света.
Рая Вайль: Профессор Блом упомянул о 1940–50-х годах, когда у Робсона начались неприятности в Америке. Это понятно, ведь тогда СССР был соперником США в холодной войне. В 30-е же годы, наоборот, отношения двух стран были корректными, даже теплыми, и пребывание Пола Робсона с семьей в советской России американцев не удивляло. Но вот вопрос: а как сам Робсон воспринимал тогдашнюю свою жизнь? Ведь и в 30-е годы в Советском Союзе далеко не все было благополучно. Знал ли об этом Пол Робсон? Рассказывает гость нашей студии Пол Робсон-младший.
Пол Робсон-младший: Знал, в 1937 году уж точно знал. Он, кстати, боялся, что его семью могут оставить в заложниках, поэтому и вывез нас оттуда в 1938. Люди исчезали, среди них были и его друзья, например, маршал Тухачевский. Вы спросите, почему он молчал, почему не выступил с протестом? Ответ простой: в 1937 отец уже понимал, что война с фашистской Германией неизбежна, и единственной страной, способной противостоять этой силе, был Советский Союз. Выступить против Сталина означало выступить против Советского Союза как системы, Сталин и был системой. Взвесив все "за" и "против", - с одной стороны – Сталин и Советский Союз, с другой – Гитлер и фашизм, представляющий угрозу всему миру, – отец решил, что мы не можем критиковать Сталина, пока не победим Гитлера.
"Иди, – сказали ему, – и убеди Пола Робсона, что у тебя все в порядке, иначе не только ты, но и вся семья твоя будет уничтожена"
Рая Вайль: Ну, хорошо, а после войны? Гитлер побежден. 1949 год. Робсон снова приезжает в СССР.
Пол Робсон-младший: Он понимал, что борьба с космополитами была на самом деле антиеврейской кампанией, отец не был слеп и глух. Кстати, советское правительство тогда отказало в визе его аккомпаниатору, потому что он был евреем. Отец был не настолько наивен, чтобы не понимать, что это значило. Почему же он смолчал на этот раз? Отец снова прикинул: глупо было осуждать Сталина и сталинизм за это или за другие преступления. Если во время своего пребывания в Советском Союзе он стал бы выступать против антисемитизма, это вряд ли помогло бы его друзьям. Чтобы спасти их, нужно было выработать другу стратегию. Будучи человеком умным и острожным, он сделал следующее. Он сказал: "У меня здесь есть близкий друг, еврейский поэт Ицик Фефер, ветеран войны, известный человек, и я очень хочу с ним повидаться". Что ж, Робсон настаивает, надо удовлетворить его просьбу. Не знаю, кто распорядился, может быть, сам Сталин, но Фефера, который сидел на Лубянке, привезли домой. Семья впервые увидела его за долгое время, они даже не знали, жив ли он. Его накормили, одели в костюм, привезли в гостиницу к отцу: "Иди, – сказали ему, – и убеди Пола Робсона, что у тебя все в порядке, иначе не только ты, но и вся семья твоя будет уничтожена". Фефер поднялся к отцу и сразу дал понять ему, что комната прослушивается. Говорили они по-русски, чтобы не раздражать тех, кто подслушивал. За полтора часа они не сказали вслух ничего, что могло бы привлечь внимание, но в то же время между ними шел немой разговор, они обменивались записками, знаками. Отец, например, говорил: "Я слышал, Михоэлс умер, говорят, от инфаркта". Фефер отвечал: "Да, знаю, государственные похороны были", а в это время писал на бумажке: "Убит. Сталин". Тогда отец глазами спрашивал: "А что с тобой будет?" И Фефер, рассказывая веселый анекдот, проводил пальцем по шее – дескать, и нас расстреляют. Потом Фефера усадили в машину и увезли на Лубянку, а отец стал думать о том, что делать. Не бежать же на улицу с разоблачениями сталинизма. Да и в Америке вслух об этом не скажешь, тогда сразу расстреляют семью Фефера. Он сам просил отца этого не делать, в записке он написал, что если Робсон действительно хочет помочь, он должен послать личное письмо Сталину, и чтобы Говард Фаст тоже его подписал. И отец говорил мне, что сделал это. Не знаю, что произошло с этим письмом, никто не знает, возможно, оно до сих пор хранится где-нибудь в архивах КГБ.
Рая Вайль: Тогда же, в 1949 году, состоялся знаменитый концерт Пола Робсона в Зале Чайковского. Сохранилась запись с этого концерта, в котором Робсон исполнил на идише "Песню партизан Варшавского гетто".
(Песня)
Жизнь Пола Робсона резко изменилась после возвращения его из последней поездки в СССР, и особенно после присуждения ему международной Сталинской премии. Он стал в США персоной нон грата. Рассказывает Говард Фаст, американский писатель, тогда – коммунист, широко издававшийся в СССР, но открыто порвавший с коммунизмом в 1956 году, после разоблачения Сталина.
Говард Фаст: Мы познакомились в Калифорнии в начале войны, кажется, это был 1941 год. Поскольку наши взгляды во многом совпадали, мы встречались и выступали на одной платформе. Мои дети, моя семья обожали его, мы стали близкими друзьями. Это был выдающийся человек, человек Ренессанса. После Второй мировой войны он посвятил свою жизнь сохранению и продолжению дружеских отношений с Россией, с Советским Союзом, в то время, когда в годы холодной войны все опасались атомного столкновения между нашими странами. За это он прослыл здесь коммунистом, хотя никогда им не был. Он был изгнан из всех театров и всех концертных залов Америки. Тогда он стал петь в афроамериканских церквях и на профсоюзных митингах. Только там он и мог петь.
"Представьте себе шоссе, пограничные будки, а за ними на открытом поле – сорокатысячная толпа поклонников Робсона в Канаде..."
Рая Вайль: А вот что вспоминает в связи с этим профессор Питер фон Блом.
Питер фон Блом: Где-то в начале 50-х Робсона лишили паспорта, и он не мог выехать из страны. Он дал концерт для Канады, не выезжая из Америки. Это был один из самых примечательных его концертов. Представьте себе шоссе, пограничные будки, а за ними на открытом поле – сорокатысячная толпа поклонников Робсона в Канаде, и он поет для них на самодельной сцене, установленной на американской стороне. Это было невероятное зрелище: по одну сторону границы – Робсон, по другую – его поклонники.
(Песня)
Рая Вайль: У микрофона Борис Парамонов.
Борис Парамонов: Существует острая ирония в том, что Свобода, радиостанция, вещающая на бывшие страны Советского Союза и укомплектованная, в основном, выходцами из Советского Союза, отмечает столетие со дня рождения Пола Робсона. Ироничность ситуации обозначается, когда мы вспоминаем едва ли не основной сюжет из жизни Робсона – его многолетнюю привязанность к Советскому Союзу, пребывание его в звании друга Советского Союза, сопровождавшееся всеми знаками соответствующего почета вплоть до награждения его так называемой Сталинской премией за укрепление мира между народами. Это одна сторона темы – Робсон и Советский Союз. Другая сторона – Робсон и США. У выдающегося певца и актера в самые яркие и продуктивные годы его жизни сложилось твердое убеждение, что СССР – это страна, в которой он чувствует себя полноправным человеком, а США такого убеждения ему не давали. Трудно спорить с тем, что в те годы в Америке существовала дискриминация афроамериканцев, факт не опровергаемый отдельными исключениями, вроде жизни и карьеры самого Робсона. На этом он, собственно, и настаивал, что исключения не делают правила. Он не за себя боролся и не для себя искал союзников, его идеализм – вне всякого сомнения, на этого человека не может быть брошена тень. И, конечно же, он испытал вполне понятное негодование, разочарование, горечь, когда его лишили заграничного паспорта и он утратил возможность выезжать из Америки. Понятно, что он мог смотреть на США как на некую тюрьму. Но вот проходит какое-то время, и ситуация начинает приобретать иные очертания. В США растет движение за гражданские права и достигает многих побед. Трудно сейчас говорить о неравноправии афроамериканцев в США, да просто невозможно. И появляется новый фактор для оценки ситуации. В США начинает прибывать новый иммиграционный поток из стран Советского Союза, некоторые из этих людей начинают работать на Радио Свобода и делают сейчас эту программу о Поле Робсоне, узнике той страны, которая для них стала маяком и реальностью свободы, благополучия, человеческих прав.
