Активисты общественного движения "Искалеченный Новосибирск" обратились в областное управление Следственного комитета Российской Федерации с заявлением "о возможном преступлении в отношении Новосибирского театра оперы и балета". Ремонт, осуществленный новым директором театра Владимиром Кехманом, они называют "незаконным", поскольку интерьеры главного здания города претерпели радикальные изменения, которые шокировали многих зрителей. Между тем Новосибирский оперный театр имеет статус объекта культурного наследия федерального значения. Для города с не слишком долгой историей и преимущественно типовой застройкой это особенно важно.
Авторы обращения в Следственный комитет просят провести проверку и, в случае подтверждения указанных ими фактов, возбудить уголовное дело. Любое воздействие, искажающее облик любого объекта культурного наследия, – это нарушение законодательства. А искажения бросаются в глаза даже неискушенным людям, посетившим Оперный театр после того, как он был закрыт на несколько месяцев на ремонт. Социальные сети заполнились гневными комментариями. Чаще всего новое внутреннее убранство театра сравнивают с казино или с претенциозным отелем. Тех, кто разделяет эстетические взгляды директора театра Владимира Кехмана, совсем немного.
Кехман назначен на свой пост после нашумевшего скандала с оперой "Тангейзер". По версии местных православных фундаменталистов, эта постановка оскорбляла их религиозные чувства. Последовали суды и увольнение директора Бориса Мездрича. Выдвинутый на "Золотую маску" спектакль Тимофея Кулябина исчез из репертуара.
Нельзя сказать, что Новосибирск воспринял все эти перемены спокойно. На многолюдных митингах возникло общественное движение "За "Тангейзер"!". Не осталось в стороне и существующее уже три года движение "Искалеченный Новосибирск". По словам его координатора Олеси Вальгер, это вполне серьезная организация, к мнению которой в городе прислушиваются:
Таким же статусом обладают Исаакиевский собор и собор Василия Блаженного. Объектов с таким же статусом в Новосибирске больше вообще нет. Оперный театр – самое главное здание в городе. Для нас оно как Кремль для Москвы
– В центре внимания "Искалеченного Новосибирска" – градостроительная политика. Мы собираем людей на публичные слушания. Также информируем всех о судах, на которых горожане пытаются защитить свои права. К примеру, борются с точечной застройкой. Движение изначально должно было называться "Городской иммунитет". Мы начали с того, что решили провести выставку "Искалеченный Новосибирск" – фотографии, которые мы демонстрировали на улицах. Задачей было показать, что в городе, на наш взгляд, делается не так, и объяснить людям, что в городе нужно сделать. Журналистам это название понравилось, оно к нам прицепилось.
– Силы, которые учинили ремонт в Оперном театре, тоже серьезные. Всем известно, что Владимир Кехман – он это и не скрывает – пользуется безоговорочной поддержкой министра культуры Владимира Мединского. На что вы надеетесь сейчас, когда обращаетесь в Следственный комитет?
– Нарушен закон. У нашего Оперного театра есть самый высокий статус, который в России только может быть придан памятнику архитектуры. Это "объект культурного наследия федерального значения". Это очень важное здание для страны. Таким же статусом обладают Исаакиевский собор и собор Василия Блаженного. Объектов с таким же статусом в Новосибирске больше нет. Оперный театр – самое главное здание в городе. Для нас оно как Кремль для Москвы. Театр доминирует над городом, над основной панорамой главной площади, это здание для людей очень значимо.
Это какой-то странный китч, который никак не соответствует памятнику архитектуры. Интерьер стал сильно диссонировать с тем, что снаружи
В прошлом году был запрос Министерства культуры по поводу того, какие объекты в Сибири могут быть признаны наследием ЮНЕСКО. Эксперты тогда решили, что наш театр – один из первых объектов, который требует такого статуса. Здание возводилось в тридцатых-сороковых годах прошлого века по уникальному проекту. Достаточно упомянуть уникальный купол. Если иметь в виду его пропорции по отношению ко всему размеру здания, купол в несколько раз тоньше яичной скорлупы.
До последнего времени здание охранялось очень серьезно. В 2004 году, когда директором был Борис Мездрич, была завершена реставрация. Театр буквально по косточкам восстанавливали. Снимали все слои краски, восстанавливали каждый оригинальный цвет. Уникальные стулья в зрительном зале переделывали по дощечкам, чтобы их реставрировать или сделать аналогичные. Роспись в фойе тоже представляет культурную ценность. В результате реконструкции стала возможной эта заявка – придать зданию статус памятника Всемирного наследия ЮНЕСКО. Сейчас, если останется тот ремонт, который сделал Кехман, заявка эта сразу потеряет смысл, ведь театр больше не соответствует требованиям ЮНЕСКО.
То, что сейчас сделано – какой-то странный китч, который никак не соответствует памятнику архитектуры. Внутренность театра, интерьер стал сильно диссонировать с тем, что снаружи. Наверное, кому-то этот ремонт и понравится, потому что людям часто нравится яркое и блестящее. Но в Новосибирске немало специалистов в области истории и архитектуры. Они бьют тревогу: случившееся – разрушение предмета охраны. Иными словами, театр прекращает быть объектом культурного наследия. Снаружи – шикарный фасад, который цитирует античную архитектуру, изнутри предлагаются теперь какие-то странные плюшевые кресла, плюшевые диванчики. Между тем, согласно сделанному несколько лет назад экспертному заключению Министерства культуры, и это опять же довольно редкая ситуация в России, интерьеры театра входят в предмет охраны.
– Тем не менее вы ведь не первый раз обращаетесь в высокие инстанции. В прошлом месяце вы делали такие попытки, однако вам никто не ответил. Что может сейчас измениться?
У нас очень следят за своей репутацией. Честно говоря, значительная часть горожан пребывает в постоянном шоке от того, что говорит и делает господин Кехман. Для него, очевидно, репутация не значит совершенно ничего
– Областная прокуратура и областное Управление охраны памятников объектов культурного наследия имеют полномочия возбудить дело, потребовать вернуть первоначальный вид здания. Мы надеемся на то, что внимание со стороны СМИ, со стороны общественности заставит местных чиновников почувствовать, что они могут оказаться в этой ситуации "крайними". Фактически Министерство культуры ставит руководителя местного Управления по государственной охране объектов культурного наследия Александра Кошелева в ситуацию, когда он вынужден под давлением начальства совершать преступление. Если он согласовывает этот ремонт, если он не выдает предписание по его остановке и восстановлению предыдущего вида, то получается, что это его ответственность, и он уже будет отвечать за это, в том числе и в уголовном порядке.
– Также вы пишете, что просите возбудить уголовное дело в отношении руководства театра. Насколько это реалистично?
– Я думаю, что это возможно, потому что в данном случае нарушение закона настолько явное, что репутационные потери Следственного комитета будут гораздо сильнее, чем если бы он вообще не отреагировал. Еще надо помнить, что Министерство культуры и Следственный комитет – разные группы влияния в нашей стране. Возможно, что Мединскому не удастся оказать на Следственный комитет давления. Вообще, если кто-то и может помочь, то именно на Следственный комитет у нас большие надежды. И Новосибирский следственный комитет – довольно приличная организация, как и наша полиция. На местном уровне у нас все-таки очень серьезное доверие к правоохранительных органам. Они редко нас подводили.
Как представитель "Искалеченного Новосибирска" могу сказать, что есть у нас в городе суды, когда и очень дорогие проекты заворачиваются, потому что нарушена освещенность отдельных зданий. Я, например, часто работала наблюдателем на выборах. По моим наблюдениям, в Новосибирске люди не умеют что-то фальсифицировать или жульничать, если их это заставляет терять лицо. У нас следят за своей репутацией. Поэтому значительная часть горожан пребывает в шоке от того, что говорит, делает, как высказывается господин Кехман. Для него, очевидно, репутация не значит совершенно ничего.
Сначала, когда он приехал, то сделал много заявлений. Половина из них была полным враньем, и это все только раздразнило город. Говорили: "Боже мой, кто это, откуда он? Как его поставили руководить театром?" Потом, когда в мае театр закрылся на ремонт, ему было, очевидно, рекомендовано как можно меньше общаться с прессой, не отвечать на запросы наших местных СМИ. Информация, которую можно получить из театра, – только те интервью, которые сейчас публикуются на сайте в рамках проекта "Открытый театр". Это название кажется ироническим. Ведь в интервью с разными людьми из театра настолько густо намазано вранье, что даже не знаешь, что опровергать. Просто руками разводишь, когда Кехман говорит, что этот морковно-оранжевый цвет, в который покрасили фойе, и был историческим. В каждой новосибирской семье есть фотография, где дети с родителями стоят в фойе театра или на фоне зала. И ни одна историческая фотография, начиная с 40-х годов, не показывает этого цвета. Даже темного цвета нигде нет. Даже на черно-белых фото видно, что стены светлые.
– Что говорят специалисты? Обратимы ли изменения, произошедшие во время ремонта? Или это уже какие-то безвозвратные утраты?
– Я разговаривала со специалистами из новосибирского отделения Союза архитекторов России. Конечно, потребуются некоторые затраты, но они незначительны по сравнению с тем, что уже потрачено Кехманом. Во-первых, ковровое покрытие снять очень легко.
– Там в оригинале был паркет?
Директора этого в городе видят как временного. Есть ощущение, что его когда-нибудь посадят или обанкротят. Сейчас Сбербанк подал иск о банкротстве Владимира Кехмана в связи с его прошлой коммерческой деятельностью
– Да, он был реставрирован в 2004 году, а сейчас находится под ковровым покрытием. Стены перекрасить – это, в принципе, недорого. Тем более не нужно восстанавливать оригинальную краску, нужно восстановить оригинальный цвет. Самое сложное – зрительный зал, но это, я думаю, еще будет обсуждаться отдельно. Проблема в том, что был изменен угол подъема партера, то есть изменилось расположение рядов, сократилось количество кресел. Больше всего настораживает, что в партере убран проход. Насколько я знаю, недопустимо ковролин класть в такое огромное здание, из которого должны эвакуироваться во время спектакля около двух тысяч человек. У нас, кстати, был случай в 2003 году, когда произошло сильное землетрясение на Алтае. Отзвуки дошли до Новосибирска как раз во время спектакля. Зрители эвакуировались примерно за 2,5 минуты. Как сейчас они будут делать это, когда все пути эвакуации заставлены диванами?
Директора этого в городе видят как временщика. Сбербанк подал иск о банкротстве Владимира Кехмана в связи с его прошлой коммерческой деятельностью. Если дело о банкротстве пройдет успешно, то он не сможет занимать должности, связанные с финансовой ответственностью, в течение пяти лет, соответственно, с поста руководителя нашего театра его снимут, – говорит Олеся Вальгер.
В открывшемся с большой задержкой 71 театральном сезоне билеты в Оперный заметно подорожали. Заместитель директора театра Светлана Наборщикова, отвечая на критику новосибирцев, заметила: "Что бы ни говорили наши оппоненты об интерьерах, то, что театр стал удобным для зрителя, признают все. А вот за это можно и нужно платить".
