Сразу после августовского путча, 23 августа 1991 года президент России Борис Ельцин подписывает первый из трех указов о КПСС: "О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР". Проверить конституционность указов президента Ельцина решила группа народных депутатов, обратившись в Конституционный суд. "Новым Нюрнбергом" этот процесс, прямо скажем, не стал.
Был ли упущен шанс официально осудить тоталитарный режим в стране? Или такого шанса тогда просто не было?
В программе "Человек имеет право" участвуют: историки Рой Медведев и Никита Петров (автор экспертного заключения по делу о преступлениях КПСС), свидетель обвинения КПСС, советский диссидент Владимир Буковский и представитель президента Ельцина в суде Михаил Федотов.
Ведущая Кристина Горелик.
Кристина Горелик: Сегодня Правозащитный календарь посвящен одному знаменательному событию – так называемому "делу КПСС". Сколько надежд и тревог было связано с этим событием, сколько жертв было принесено, сколько усилий множества людей предшествовало этому действу. А результат… С одной стороны все участники сходятся на том, что процесс был историческим, а вот его роль в истории до конца не ясна, непонятна, многим сейчас. Точка не поставлена, КПСС преступной организацией не названа, в Нюренбергский процесс прямо скажем, это дело не превратилось.
Поскольку история сослагательных наклонений не любит, говорить сегодня будем о результатах. Положительных и отрицательных. К чему привел этот процесс.
Был ли упущен шанс официально осудить тоталитарный режим в стране?
Рядом со мной в студии - один из авторов экспертного заключения по этому делу для суда, историк Никита Петров. На что вы рассчитывали тогда, и считаете ли наивными ваши надежды сейчас?
Никита Петров: Отчасти, конечно, можно сегодня с высоты прошедших лет говорить о том, что надежды были не то, чтобы наивными, а несколько завышенными ожидания. Надежды были может быть слегка, я бы сказал, романтическими. Но тем не менее, тогда, когда я и мои коллеги Арсений Рогинский, Никита Охотин и Сергей Мироненко, тогда руководитель одного из архивов на Старой площади, мы имели такое поручение от Конституционного суда, от судьи-докладчика Анатолия Кононова, который в этом процессе как раз докладывал материал для Конституционного суда. Надо сказать, что первое заседание суда состоялось в конце мая и было дано время для доработки нашего экспертного заключения, сбора материалов. И на этом первом судебном заседании был выдвинут встречный иск. Я напомню вкратце, с чего все началось. Компартия стала оспаривать указ президента, который ее просто-напросто запретил. Когда их прижали, они вспомнили о законности. 70 лет правления коммунистов в Советском Союзе ни о какой законности они не вспоминали, когда им стало жарко, они об этой законности вспомнили и сказали, что нельзя запретить коммунистическую партию указом президента, для этого нужно непременно решение каких-либо судебных инстанций. Подали иск оспаривать конституционность указа. Сторона президента не осталась в долгу и тут же был подан иск о неконституционности самой КПСС как таковой. И вот первое заседание состоялось в конце мая, а после этого подготовительного периода 7 июля, как любил говаривать Михаил Сергеевич Горбачев, процесс пошел, знаете ли.
Кристина Горелик: Но к чему он пришел? С нами на связи историк Рой Медведев. Этот вопрос я хотела бы вам задать: как вы оцениваете сейчас результаты этого процесса?
Рой Медведев: Процесс закончился тем, что КПРФ была легализована. Было признано, что руководство ЦК КПСС, руководство советского государства повинно в преступлениях сталинизма, но это не касается рядовых партийных организаций, это не касается первичных партийных организаций, которые не участвовали в этих преступлениях и это не касается Компартии Российской Федерации, которая была создана только в 1990 году. И поэтому на основании решения Конституционного суда ЦК КПСС было окончательно ликвидировано, КПСС запрещена, как всесоюзная партия, но она уже не существовала практически к тому времени, а Российская коммунистическая партия КПРФ наоборот провела свой восстановительный съезд и конституциировалась как Российская коммунистическая партия, она существует и до сих пор. То есть решение Конституционного суда было благоприятным для Компартии Российской Федерации.
Кристина Горелик: То есть вы считаете, что коммунисты выиграли этот процесс?
Рой Медведев: Коммунисты выиграли в значительной степени этот процесс, не полностью, но во всяком случае процесс позволил им легализовать Коммунистическую партию в другом облике, в другой форме, но во всяком случае как коммунистическую партию они ее восстановили.
Кристина Горелик: Никита, ведь правда же, практически сразу коммунисты провели свой съезд и начали восстанавливать влияние в стране.
Никита Петров: В принципе принято говорить о половинчатости решений Конституционного суда. Половинчатость решений Конституционного суда заключалась в том, что, конечно, с одной стороны было признано, что Коммунистическая партия Советского Союза, КПСС – это никакая ни политическая партия, это особый механизм власти и поэтому закрыть ее указом президента вполне законно и правильно. Было признано так же, что долгое время в Советском Союзе, это есть в решении Конституционного суда от 30 ноября 1992 года, царил террор, собственно говоря, власть от имен КПСС действовала, исключительно опираясь на насилие и механизм этой власти был Генеральный секретарь, политбюро ЦК и так далее. Это все очень важно. Но, конечно, то, что первички были выведены из-под решений Конституционного суда, и то, что вообще Коммунистическая партия не была признана неконституционной организацией – это очень плохо. Потому что это действительно могло бы быть шансом не просто десоветизации или декоммунизации, но и десталинизации страны. Шанс этот был упущен. Но это была позиция такая, я бы сказал, осторожно, может быть с некоторой подачи высшего руководство, осторожно охранительная.
Кристина Горелик: То есть боялись, что возникнут в стране беспорядки, похлеще, чем уже были в 90-е годы?
Никита Петров: Рассчитывали на то, что можно не обострять ситуацию, а как-то пройти, что называется, меж капелек, как когда-то в известном анекдоте про Микояна, не обострять ситуацию, понимая, что все-таки у коммунистической идеи есть довольно много не то, что сторонников, а настоящих адептов, которые временно затаились. Ведь мы, когда готовили экспертное заключение, мы ведь показывали именно преступность и антиконституционность компартии. Ее клеймили и за идеологию, и за преступную практику, ее клеймили за эту неразрывную связь между идеологией и преступной практикой. Преступная практика – это не отдельные преступления Сталина – это преступления, вытекающие из сущности режима, преступления, вытекающие из сущности доктрины марксистско-ленинской. Так что здесь в данном случае у нас была последовательность. Но хочется спросить: кто вы, доктор Зорькин? Зорькин повел процесс так, что это все кумранские рукописи, давайте разбирать последние годы существования КПСС. Вот в последние годы, что они конкретно нарушали? Они же делали, шаг за шагом, отступая перед демократической общественностью накануне августовского переворота 1991 года. И в этом смысле как раз, я считаю, что шанс был упущен.
Кристина Горелик: Я считаю, что нам надо дать слово Рою Медведеву, который во многом с вами не согласится.
Рой Медведев: Я был согласен с решением Конституционного суда, потому что он был половинчатым и это был как раз тот компромисс, который был нужен. То есть не была осуждена коммунистическая идея как таковая, не была осуждена коммунистическая идеология как таковая, то есть она не признана была преступной, осуждена была только политическая практика ЦК КПСС и сталинизм. То есть был все-таки разделен коммунизм и сталинизм. Если сталинская практика была осуждена, то идеология коммунистическая не была осуждена, она вошла в качестве составной части в идеологию Коммунистической партии Российской Федерации. Для такой коммунистической партии была политическая база в стране. И Конституционный суд не привел к обострению внутренней ситуации, все-таки возникла Коммунистическая партия Российской Федерации и до сих пор существует и составляет неотъемлемую часть политического пространства нашей страны. Всякого рода запреты играют отрицательную роль. То есть было обеспечено демократическое решение вопроса.
Никита Петров: Не могу согласиться по одной простой причине, что дело здесь не в соблюдении каких-то демократических норм, которые, конечно, надо соблюдать, здесь вопрос сущностный. Ведь эти преступления, о которых говорил Рой Александрович, преступления сталинизма, преступления коммунистического режима, они же вытекают из идеологии, они же не сами по себе. Вот отделить идеологию и сказать, что идеология хорошая, плохие люди, как-то неправильно реализуют в нашей стране и практика была такая. Многие спишут потом на обстоятельства, скажут: ну как же, военное противостояние, близость войны. Так можно все, что угодно оправдать. КПСС должна была быть запрещена точно так же, как когда-то в 1945 году в Германии НСДАП. Речь шла о декларации, и речь не шла о наказании конкретного. Между прочим, тех преступников, которые совершали преступления, тогда еще можно было наказать, тех, кто судил диссидентов, те, кто преследовал того же самого Роя Александровича Медведева вопреки советскому законодательству даже брежневского времени. Эти все преследования против Медведева, они были, но должны были быть наказаны все эти люди, которые проводили репрессии против него. Да, он не был посажен в тюрьму, но его собирались посадить в тюрьму, такие докладные записки КГБ в ЦК КПСС писал. Вот эти люди должны чувствовать свою правоту после всего? Поэтому у нас и получается сегодня полный, что называется, переворот в сознании. Некоторые полагают, что в одном городе могут существовать проспект Сахарова и проспект Андропова – абсурд, гонимый и гонитель. Сегодняшняя КПРФ, о которой говорит Рой Александрович Медведев, это вовсе не организация с коммунистической подкладкой или на основе коммунистической идеологии, о которой Рой Александрович говорит, что она есть одна из составных частей нынешней платформы КПРФ. Зюгановская партия на самом деле – это национал-социалистическая партия, там сплав не просто социалистических идей, а национал-социалистических идей с панславянскими и просоветскими мифами – вот что такое эта партия.
Кристина Горелик: Если мы посмотрим с другой стороны, требования поголовной люстрации, возможно ли было тогда судить всех этих людей? Нюрнбергский процесс, это когда судят победители побежденных. В данной ситуации я не вижу ни победителей, ни побежденных, потому что не было такой явной войны. Во-вторых, невозможно же было судить условный Третий рейх законами Третьего Рейха. В 1992 году Конституционный суд судил по советским законам партию, более того, сами судьи были членами этой партии. Может быть, тогда шансов осудить тоталитарный режим в принципе не было изначально?
Никита Петров: Вот этот как бы кажущийся нонсенс, дескать, как можно судить советское руководство по советским же законам, в том-то и заключается, что советское руководство не выполняло советских законов. Были конституционные нормы и были постоянные нарушения конституции. А что касается люстрации, конечно, многие смеялись и говорили: как это вы будете делать, интересно, люстрацию, если у вас страной руководит бывший кандидат в члены политбюро? Теоретически, конечно, все говорили: мы же не будем делать для него исключение, гнать коммунистов, так всех гнать со всех этажей. И в этом действительно был слабый момент новой победившей российской демократии. Потому что у власти во многом оставались те бывшие, которые довольно быстро перестроились. Знаете, как говорил Горбачев: "Всем нам надо быстро перестраиваться". Они довольно быстро перестроились, потому что инстинкт власти, но не инстинкт смены убеждений. Отсюда мы имеем и сегодняшние представления. Вот та реставрация, то постоянное возвращение, вся эта трескотня про советские ценности – это все вернулось, потому что оставалась недорешенной эта проблема, надо было выдвигать новых людей, надо было искать и сменять кадры руководящей элиты.
Кристина Горелик: Рой Медведев говорит о том, что коммунисты выиграли этот процесс, а Михаил Федотов, который сейчас возглавляет президентский Совет по правам человека, а тогда тоже был одним из активных участников этих событий, со стороны ельцинской команды, так вот он не считает, что процесс ими был проигран.
Михаил Федотов: Процесс получился. Если смотреть текст постановления Конституционного суда, то там, наверное, счет 7:3 в пользу президента. И главная задача этого процесса заключалась в том, чтобы обосновать и защитить конституционность ельцинских указов о запрете КПСС и о национализации имущества КПСС. Эта цель была достигнута полностью. Более того, если посмотреть внимательно текст постановления Конституционного суда, то можно увидеть, что там содержится очень важный вывод, это всего один абзац, но этот абзац дает характеристику того режима, который был в нашей стране, где говорится о том, что это была диктатура, что она опиралась на насилие. Так продолжалось многие десятилетия. Этот вывод Конституционного суда остается актуальным и по сей день. КПРФ действительно вскоре возникла после этого и ставить вопрос о запрете вообще коммунистической идеологии по меньшей мере было бы нелогично, в условиях демократического государства это было бы неправильно. Ликвидация псевдообщественной государственной структуры, захватившей власть, это было абсолютно конституционно, абсолютно разумно и правильно. В том-то все и дело, что КПСС была частью государства, причем главной частью. Конституция говорила о том, что она является руководящей и направляющей силой всего общества и государства. Кстати говоря, эта формулировка, которая впервые появилась в нашей конституции еще в 1936 году, является откровенной калькой с закона 1934 года – это закон германского Рейха об обеспечивании единства партии и государства. Так что вот этот немецкий опыт был вполне использован в данном во всяком случае вопросе при создании сталинской конституции 1936 года. Этот документ, этот закон германского Рейха от 1 декабря 1934 года можно найти в материалах Нюрнбергского процесса.
Кристина Горелик: Как всегда исторические передачи очень часто приобретают современное звучание: как стало известно, во вторник 8 июля Министерство юстиции попросило суд Киева запретить деятельность коммунистической партии. В пресс-службе Министерства подтвердили эту информацию "Украинской правде".
Рой Медведев: Мои впечатления по поводу украинских решений отрицательные. Потому что, конечно, там сейчас ведется кампания против Коммунистической партии украинского государства, Компартия украинского государства законным образом участвовала во всех выборах, представители этой партии занимают определенное место в Верховной Раде Украины, они являются частью политического пространства Украины. Запрет этой партии приведет к усилению национализма на Украине, который я считаю отрицательным процессом.
Кристина Горелик: Михаил Александрович не считает, что процесс сторонниками Ельцина был проигран, а вы считаете, что коммунисты выиграли.
Рой Медведев: Я не считаю, что Ельцин проиграл процесс, решение было компромиссным. И оно действительно может быть на 70% было в пользу Ельцина и других демократических сил, а на 30% в пользу Компартии. Я согласился с решением Конституционного суда, потому что оно оставляло возможности для продолжения деятельности Коммунистической партии и Социалистической партии, которую я тогда представлял на этом суде, которая была создана в 1991 году и участвовала в качестве одной из сторон в Конституционном суде. То есть будем говорить 70 на 30, или 60 на 40, или 50 на 50, кто выиграл, кто проиграл, но во всяком случае это решение было компромиссным и оно оставило возможности для людей, которые были привержены коммунистическим убеждениям, коммунистическим взглядам или социалистическим убеждениям, социалистическим взглядам, продолжать свою деятельность и, во всяком случае, никаких карательных итогов решение Конституционного суда не имело. То есть не было того, что мы называем люстрацией, не было преследования бывших коммунистов, не было запрещения деятельности тех коммунистов, которые работали в новых структурах власти. То есть люстрация не проводилась, и это было положительным результатом суда. Потому что люстрация была невозможна, не было политических сил, которые могли бы провести эту люстрацию. Действительно, Ельцин был кандидатом в члены политбюро и был первым секретарем Свердловского обкома партии. Можно считать, что к нарушениям законности в Свердловской области он был причастен. Достаточно сказать о разрушении дома, где была расстреляна царская семья – это Ельцин осуществлял эти все решения, которые приходили к нему по секретным директивам из Москвы.
Кристина Горелик: С нами на связи один из бывших политзаключенных и советских диссидентов Владимир Буковский. Вы согласны с историком Роем Медведевым?
Владимир Буковский: Нет, совершенно не согласен почти ни с чем. Он скорее смотрит на этот вопрос с точки зрения идеологии. Это был суд, то есть юридический процесс. С точки зрения юридической ельцинская сторона выиграла, КПСС проиграла. Вопрос шел о том, законно или незаконно Ельцин ввел запрет на существование КПСС. Конституционный суд подтвердил, что это было законно. И то, что осталось право коммунистам создавать новую партию – это, извините, общее демократическое положение, люди вправе создавать любую партию по своим убеждениям, коль скоро она не призывает к нарушениям закона и конституции. Так что это никак не победа и не 30% и даже не 1%. Говоря юридически, результат суда был однозначный: Ельцин, президентская сторона выиграла, КПСС проиграла. Теперь Рой Александрович говорит: какое счастье, что не ввели люстрацию. Я вас поздравляю, вот потому, что не ввели люстрацию, появились Путины и вся эта гэбэшная шваль, которая захватила власть к 2000 году. Если бы была люстрация, они бы близко у власти не были. Не только как члены КПСС, в особенности как бывшие офицеры КГБ. Люстрация, кстати, распространялась скорее на работников Госбезопасности, чем просто на членов партии. Просто члены партии никто по люстрации не подвержен ни в одной стране в Восточной Европе, только крупные функционеры, занимавшие руководящие посты, вот они подвергались люстрации, и Госбезопасность. Вот результат вашей радости, Рой Александрович, в том, что вы получили Путина, жуткий кровавый режим, который устраивает провокации по всему миру и своих граждан убивает.
Кристина Горелик: Как вы считаете, был ли именно тогда упущен шанс официально осудить тоталитарный режим в стране или такого шанса не было?
Владимир Буковский: Шанс был, не было политической воли. Рой Александрович упоминает, что Ельцин был кандидатом в члены политбюро – это было одной из причин, почему он не решился на суд над КПСС. Ведь то, что произошло – это не был суд над КПСС, это был процесс в Конституционном суде. Нам судьи в процессе запрещали называть КПСС преступной организацией, разъясняя, что Конституционный суд не вправе решать вопрос преступности, он решает вопрос только конституционности. Так что на самом деле никакого суда над КПСС не было. А если бы был, то люстрации были бы неизбежны, и мы бы исправились от очень большой неприятности позднее в нашей истории. Тогдашняя власть не решилась провести настоящий суд типа Нюрнбергского над КПСС, а именно этого мы и требовали тогда от российского руководства, на это они не пошли. Вот если бы мы тогда добились своего и провели Нюрнбергского типа трибунал над коммунистической системой, подчеркиваю – системой, мы никогда не требовали наказания каких-то отдельных лиц или преследования, мы говорили, что должна быть осуждена система, вот из этого неизбежно следовали бы люстрации и тогда бы никаких Путиных к власти бы не пришло. Но на это не решилась власть, как мы с вами понимаем и как об этом уже говорилось, в связи с тем, что они сами были плоть от плоти и кровь от крови КПСС, это для них была мать родная. На это они не пошли.
Кристина Горелик: Видите, нет сейчас в обществе единого мнения даже по делу КПСС, кто выиграл, кто проиграл, какие результаты. По-моему, единственный положительный результат был, мы об этом не упомянули, о том, что была хоть какая-то часть рассекречена архивов.
Никита Петров: Итог процесса, что было выплеснуто, что называется, в свет, вышло на уровень массового сознания, много документов, которые свидетельствовали о преступлениях КПСС. Что мы имеем сегодня? Сегодня мы имеем вновь закрывающиеся архивы и тот всплеск, тот выплеск документов оказался разовым залпом. И сегодня мы имеем учебники, в которые не входит эта формулировка из Конституционного суда. Она должна войти в учебники истории – ее не включают.
Надо было избавиться не только от преступных методов и преступного прошлого, высветив все и открыв архивы, сделав естественную люстрацию, надо было избавляться и от коммунистической идеологии. Увы, к сожалению, мы сегодня видим дурной результат того, что не было сделано.
