Как знал еще Катон, народу нравятся законы против роскоши: они позволяют лишить других того, чего не досталось нам. Например - совокупного бонуса в 18.4 миллиарда долларов, выплаченных за прошлый год воротилам Уолл-стрита, которые явно заворотили его не туда, куда нужно. Поэтому так популярно решение Барака Обамы, ограничившего зарплату ведущих финансистов годовым жалованием в полмиллиона. Это еще не военный коммунизм, потому что сам президент получает на 100 тысяч меньше. Но все же и такую кару сочли своевременной и заслуженной - пусть знают, как покупать себе мусорные корзины за полторы тысячи.
На банкиров, разумеется, валить проще. Хотя еще ни один банк в мире не смог заставить вас взять в нем заем. Для этого, как в танго, нужна пара. Это не оправдывает одержимые алчностью банки. Виновные в азартной доверчивости и преступной слепоте, они слишком охотно одалживали деньги тем, кто не мог расплатиться. Вроде сборщика клубники из калифорнийского поселка Бэйкерфилд, который, получая в сезон 14 долларов в час, купил без аванса дом за 720 000 долларов, без всякой надежды за него когда-нибудь рассчитаться. Отсюда и беда. Одни приобретали недвижимость в надежде на жильцов, другие – на будущее, третьи - на дурачка, и все – в долг. Но если власть охотно говорит о том, кто давал, то о том, кто брал, она также охотно молчит. С налогоплательщиком не спорят - ему льстят, его утешают, от него утаивают его же слабости.
Найдя себе тучных козлов отпущения, страна сняла вину с себя и повесила ее на богатых, прежде всего тех, кто отказывался плакать. Это – безошибочный ход, потому что я еще никогда не видел, чтобы богатых кто-нибудь любил. Ближнего возлюбить трудно, дальнего – невозможно, и только Христос сумел простить сытого мытаря (говоря по-нашему, инспектора налоговой полиции).
Оно и понятно. Бедного грешника вынести проще, чем богатого праведника: последнему легче устоять перед искушением, чем первому оплатить его. Поэтому богатых не любят везде, а не только в России. Они водятся в любых широтах, разбрасывая попутно гроздья гнева.
Дело в том, что никто не понимает, откуда берутся большие деньги, которыми мы называем почти любую сумму, превышающую наши доходы. А все необъяснимые явления – либо чудо, либо жульничество. (Отличить одно от другого как раз и есть промысел мытарей).
Открывший коммерческий эффект нефти Джон Рокфеллер к старости так изнемог под грузом своего первого в истории миллиарда, что заказал у монетного двора настоящую - а не метафорическую - гору 10-центовых монет. Раздавая их детям, он надеялся купить улыбку бедняка. Но Америка (как Россия - с Ходорковским) примирилась с этой фамилией только тогда, когда одного Рокфеллера съели папуасы Новой Гвинеи, из которой он успел вывезти дивную коллекцию масок, украшающую нью-йоркский музей Метрополитен.
Неся свой крест, богатые, чтобы мы ни думали, тоже плачут. Ведь ни одной насущной проблемы деньги решить не могут. Зато когда денег нет, все проблемы – насущные.
На банкиров, разумеется, валить проще. Хотя еще ни один банк в мире не смог заставить вас взять в нем заем. Для этого, как в танго, нужна пара. Это не оправдывает одержимые алчностью банки. Виновные в азартной доверчивости и преступной слепоте, они слишком охотно одалживали деньги тем, кто не мог расплатиться. Вроде сборщика клубники из калифорнийского поселка Бэйкерфилд, который, получая в сезон 14 долларов в час, купил без аванса дом за 720 000 долларов, без всякой надежды за него когда-нибудь рассчитаться. Отсюда и беда. Одни приобретали недвижимость в надежде на жильцов, другие – на будущее, третьи - на дурачка, и все – в долг. Но если власть охотно говорит о том, кто давал, то о том, кто брал, она также охотно молчит. С налогоплательщиком не спорят - ему льстят, его утешают, от него утаивают его же слабости.
Найдя себе тучных козлов отпущения, страна сняла вину с себя и повесила ее на богатых, прежде всего тех, кто отказывался плакать. Это – безошибочный ход, потому что я еще никогда не видел, чтобы богатых кто-нибудь любил. Ближнего возлюбить трудно, дальнего – невозможно, и только Христос сумел простить сытого мытаря (говоря по-нашему, инспектора налоговой полиции).
Оно и понятно. Бедного грешника вынести проще, чем богатого праведника: последнему легче устоять перед искушением, чем первому оплатить его. Поэтому богатых не любят везде, а не только в России. Они водятся в любых широтах, разбрасывая попутно гроздья гнева.
Ближнего возлюбить трудно, дальнего – невозможно, и только Христос сумел простить сытого мытаря (говоря по-нашему, инспектора налоговой полиции)
Дело в том, что никто не понимает, откуда берутся большие деньги, которыми мы называем почти любую сумму, превышающую наши доходы. А все необъяснимые явления – либо чудо, либо жульничество. (Отличить одно от другого как раз и есть промысел мытарей).
Открывший коммерческий эффект нефти Джон Рокфеллер к старости так изнемог под грузом своего первого в истории миллиарда, что заказал у монетного двора настоящую - а не метафорическую - гору 10-центовых монет. Раздавая их детям, он надеялся купить улыбку бедняка. Но Америка (как Россия - с Ходорковским) примирилась с этой фамилией только тогда, когда одного Рокфеллера съели папуасы Новой Гвинеи, из которой он успел вывезти дивную коллекцию масок, украшающую нью-йоркский музей Метрополитен.
Неся свой крест, богатые, чтобы мы ни думали, тоже плачут. Ведь ни одной насущной проблемы деньги решить не могут. Зато когда денег нет, все проблемы – насущные.
