Почему более 100 дней потребовалось, чтобы возбудить уголовного дела по факту незаконной чиновничьей охоты на горных баранов в Республике Алтай? О сложностях защиты живой природы в России – интервью Радио Свобода с экологом Владимиром Кревером.
СКП принял к производству уголовное дело по факту незаконной охоты высокопоставленных чиновников на горных баранов-архаров в Республике Алтай. Оно будет объединено в одном производстве с делом по факту крушения вертолета, на котором 9 января находились охотники. В авиакатастрофе тогда погибли 7 человек, включая полпреда президента в Госдуме Александра Косопкина. Четверо выжили. Дело о незаконной охоте было возбуждено с большим опозданием и, может быть, вообще никогда не было бы возбуждено, если бы не защитники природы – биолог Елена Лебедева, другие организаторы сбора подписей с призывом к властям, сотрудники Всемирного фонда дикой природы.
- Наверное, это все-таки результат не только нашей борьбы, - говорит координатор программы Фонда дикой природы по сохранению биоразнообразия Владимир Кревер. - Все-таки более 6 тысяч россиян подписали обращение в адрес президента Российской Федерации и спикера Госдумы с просьбой разобраться в произошедшем, расставить точки над i и публично высказаться по поводу всего произошедшего. Но, надеюсь, и мы сыграли свою роль в том, что уголовное дело по факту браконьерства возбуждено.
- Это замечательно, но, наверное, самый главный вопрос – что нужно сделать, чтобы подобное не повторилось.
- Сначала надо дождаться результатов расследования уголовного дела. В зависимости от того, к каким выводам придет следствие, будем думать о следующих шагах. С нашей точки зрения, безусловно, сейчас главным является даже не наказание виновных – тем более, что многие участники этого происшествия погибли. Мы, прежде всего, хотим, чтобы факт участия высокопоставленных чиновников России в грубом нарушении Уголовного кодекса был бы зафиксирован в рамках официального следствия. И, если это произойдет, мы хотим услышать соответствующие комментарии о морально-этической стороне произошедшего со стороны руководства нашей страны. Тогда появится шанс, что подобное не повторится. Важно, чтобы высокопоставленные чиновники не чувствовали себя безнаказанными и понимали, что закон одинаков для всех граждан России.
- Очевидно, что вся эта история получила такую огласку только потому, что чиновники погибли. Наверняка ведь существует множество подобных случаев браконьерства, погибают не чиновники, а животные – и об этом никто не узнает…
- Браконьерство с использованием авиации относится к одному из наиболее латентных видов правонарушений, его практически невозможно зафиксировать на месте. Только из-за аварии данный случай стал достоянием гласности. Мы, разумеется, знаем о достаточно большом количестве случаев охоты на животных, занесенных в Красную книгу: на амурского тигра, дальневосточного леопарда, снежного барса. Мы стараемся доводить информацию об этих случаях до сведения соответствующих органов. На Дальнем Востоке нам удавалось несколько раз даже добиться возбуждения уголовных дел против виновных. Но, к сожалению, за 15 лет деятельности нашего фонда только в одном случае виновный понес наказание, и то условное. Как правило, суды стараются оправдывать браконьеров, считая, что убийство зверя, даже редкого, не есть повод для уголовного преследования браконьера.
- А какова динамика развития браконьерства?
- Его пик приходился на середину 90-х годов. Где-то к концу 90-х – началу 2000-х ситуация, особенно на Дальнем Востоке, значительно улучшилась благодаря тому, что в сотрудничестве с нашими природоохранными структурами и силовыми ведомствами, включая погранслужбу, удалось резко затруднить, а в ряде случаев и сделать невозможным вывоз продукции браконьерских охот, например, в Китай. Но в последние год-два ввиду того, что во время административной реформы сложившаяся к тому моменту структура природоохранного ведомства была в очередной раз практически разрушена, сейчас снова наблюдается рост количества нарушителей. Потому что, к сожалению, в России лес и охотничья фауна уже два-три года, по существу, безнадзорна.
- С чем это связано?
- С тем, что у нас, с одной стороны, на федеральном уровне сегодня отсутствует единый орган, который отвечал бы за охрану биологического разнообразия вообще и охотничьих видов животных в частности. У нас эти полномочия разделены между Министерством сельского хозяйства и Министерством природных ресурсов, Федеральным агентством по рыболовству и уже неоднократно передаваемым из одной структуры в другую Рослесхозом. Ряд полномочий был делегирован в субъекты, которые оказались к этому совершенно не готовы: у них нет ни людей, ни денег, чтобы обеспечивать охрану живой природы. Вначале регионы просили дать им больше полномочий, но теперь, когда они эти полномочия получили, выясняется, что они не очень понимают, что со всем этим делать.
В результате, например, на всей территории Приморского края, огромнейшего края, где обитает очень много краснокнижных видов, сегодня в лесу работает всего лишь 18 человек, обличенных полномочиями государственных инспекторов по охране животного мира. На громадный регион – 18 человек, которые должны обеспечить соблюдение законодательства о животном мире и об охоте!
- Есть ли у вас единомышленники на высоком чиновничьем уровне?
- Разумеется. Потому что и на высоком чиновничьем уровне достаточно много людей, которые или являются охотниками (нормальными охотниками, а не браконьерами), или просто небезразличны к судьбе российской природы. Так что довольно часто мы встречаем в достаточно высоких кабинетах понимание. Но оно чаще всего не претворяется в реальные дела - в государственные решения, которые влекут за собой соответствующее увеличение штата инспекторов, увеличение оплаты их труда, обеспечение необходимыми материально-техническими средствами.
- И в Госдуме не существует природоохранного лобби?
- Существует, но, к сожалению, оно недостаточно мощное.
Недостаточна у нас нормативная база, которая обеспечивает права инспекторов по охране животного мира. В качестве иллюстрации могу сказать, что все 15 лет мы пытаемся объяснить нашему правительству: искусственное разделение животных на охотничьи не охотничьи виды пагубно для страны. Потому что даже теоретически это означает, что нам в лесу надо держать две группы инспекторов, или рейнджеров. Одна группа будет отвечать за охрану охотничьих видов – лосей, кабанов, медведей и так далее, а вторая – не охотничьих видов. Какой же человек, умеющий считать деньги, пойдет на такое решение?
Охотничьи виды животных в России относятся к ведению Министерства сельского хозяйства, которое, по идее, должно всё-таки заниматься сельским хозяйством, а вовсе не дикими животными. А всё остальное находится в ведении Министерства природных ресурсов, у которого достаточно слабая региональная база, да и вообще основные их заботы, видимо, лежат в сфере нефти, газа, угля и прочих минеральных ресурсов.
СКП принял к производству уголовное дело по факту незаконной охоты высокопоставленных чиновников на горных баранов-архаров в Республике Алтай. Оно будет объединено в одном производстве с делом по факту крушения вертолета, на котором 9 января находились охотники. В авиакатастрофе тогда погибли 7 человек, включая полпреда президента в Госдуме Александра Косопкина. Четверо выжили. Дело о незаконной охоте было возбуждено с большим опозданием и, может быть, вообще никогда не было бы возбуждено, если бы не защитники природы – биолог Елена Лебедева, другие организаторы сбора подписей с призывом к властям, сотрудники Всемирного фонда дикой природы.
- Наверное, это все-таки результат не только нашей борьбы, - говорит координатор программы Фонда дикой природы по сохранению биоразнообразия Владимир Кревер. - Все-таки более 6 тысяч россиян подписали обращение в адрес президента Российской Федерации и спикера Госдумы с просьбой разобраться в произошедшем, расставить точки над i и публично высказаться по поводу всего произошедшего. Но, надеюсь, и мы сыграли свою роль в том, что уголовное дело по факту браконьерства возбуждено.
- Это замечательно, но, наверное, самый главный вопрос – что нужно сделать, чтобы подобное не повторилось.
- Сначала надо дождаться результатов расследования уголовного дела. В зависимости от того, к каким выводам придет следствие, будем думать о следующих шагах. С нашей точки зрения, безусловно, сейчас главным является даже не наказание виновных – тем более, что многие участники этого происшествия погибли. Мы, прежде всего, хотим, чтобы факт участия высокопоставленных чиновников России в грубом нарушении Уголовного кодекса был бы зафиксирован в рамках официального следствия. И, если это произойдет, мы хотим услышать соответствующие комментарии о морально-этической стороне произошедшего со стороны руководства нашей страны. Тогда появится шанс, что подобное не повторится. Важно, чтобы высокопоставленные чиновники не чувствовали себя безнаказанными и понимали, что закон одинаков для всех граждан России.
- Очевидно, что вся эта история получила такую огласку только потому, что чиновники погибли. Наверняка ведь существует множество подобных случаев браконьерства, погибают не чиновники, а животные – и об этом никто не узнает…
- Браконьерство с использованием авиации относится к одному из наиболее латентных видов правонарушений, его практически невозможно зафиксировать на месте. Только из-за аварии данный случай стал достоянием гласности. Мы, разумеется, знаем о достаточно большом количестве случаев охоты на животных, занесенных в Красную книгу: на амурского тигра, дальневосточного леопарда, снежного барса. Мы стараемся доводить информацию об этих случаях до сведения соответствующих органов. На Дальнем Востоке нам удавалось несколько раз даже добиться возбуждения уголовных дел против виновных. Но, к сожалению, за 15 лет деятельности нашего фонда только в одном случае виновный понес наказание, и то условное. Как правило, суды стараются оправдывать браконьеров, считая, что убийство зверя, даже редкого, не есть повод для уголовного преследования браконьера.
- А какова динамика развития браконьерства?
- Его пик приходился на середину 90-х годов. Где-то к концу 90-х – началу 2000-х ситуация, особенно на Дальнем Востоке, значительно улучшилась благодаря тому, что в сотрудничестве с нашими природоохранными структурами и силовыми ведомствами, включая погранслужбу, удалось резко затруднить, а в ряде случаев и сделать невозможным вывоз продукции браконьерских охот, например, в Китай. Но в последние год-два ввиду того, что во время административной реформы сложившаяся к тому моменту структура природоохранного ведомства была в очередной раз практически разрушена, сейчас снова наблюдается рост количества нарушителей. Потому что, к сожалению, в России лес и охотничья фауна уже два-три года, по существу, безнадзорна.
- С чем это связано?
- С тем, что у нас, с одной стороны, на федеральном уровне сегодня отсутствует единый орган, который отвечал бы за охрану биологического разнообразия вообще и охотничьих видов животных в частности. У нас эти полномочия разделены между Министерством сельского хозяйства и Министерством природных ресурсов, Федеральным агентством по рыболовству и уже неоднократно передаваемым из одной структуры в другую Рослесхозом. Ряд полномочий был делегирован в субъекты, которые оказались к этому совершенно не готовы: у них нет ни людей, ни денег, чтобы обеспечивать охрану живой природы. Вначале регионы просили дать им больше полномочий, но теперь, когда они эти полномочия получили, выясняется, что они не очень понимают, что со всем этим делать.
В результате, например, на всей территории Приморского края, огромнейшего края, где обитает очень много краснокнижных видов, сегодня в лесу работает всего лишь 18 человек, обличенных полномочиями государственных инспекторов по охране животного мира. На громадный регион – 18 человек, которые должны обеспечить соблюдение законодательства о животном мире и об охоте!
- Есть ли у вас единомышленники на высоком чиновничьем уровне?
- Разумеется. Потому что и на высоком чиновничьем уровне достаточно много людей, которые или являются охотниками (нормальными охотниками, а не браконьерами), или просто небезразличны к судьбе российской природы. Так что довольно часто мы встречаем в достаточно высоких кабинетах понимание. Но оно чаще всего не претворяется в реальные дела - в государственные решения, которые влекут за собой соответствующее увеличение штата инспекторов, увеличение оплаты их труда, обеспечение необходимыми материально-техническими средствами.
- И в Госдуме не существует природоохранного лобби?
- Существует, но, к сожалению, оно недостаточно мощное.
Недостаточна у нас нормативная база, которая обеспечивает права инспекторов по охране животного мира. В качестве иллюстрации могу сказать, что все 15 лет мы пытаемся объяснить нашему правительству: искусственное разделение животных на охотничьи не охотничьи виды пагубно для страны. Потому что даже теоретически это означает, что нам в лесу надо держать две группы инспекторов, или рейнджеров. Одна группа будет отвечать за охрану охотничьих видов – лосей, кабанов, медведей и так далее, а вторая – не охотничьих видов. Какой же человек, умеющий считать деньги, пойдет на такое решение?
Охотничьи виды животных в России относятся к ведению Министерства сельского хозяйства, которое, по идее, должно всё-таки заниматься сельским хозяйством, а вовсе не дикими животными. А всё остальное находится в ведении Министерства природных ресурсов, у которого достаточно слабая региональная база, да и вообще основные их заботы, видимо, лежат в сфере нефти, газа, угля и прочих минеральных ресурсов.
