После вступления в силу законодательного запрета на усыновление российских детей-сирот гражданами США агентства, занимавшиеся оформлением таких усыновлений, вынуждены были прекратить свою работу. Законодательство не дает разъяснений по вопросам о том, как определить судьбу детей, согласие на усыновление которых было получено или почти получено до 1 января 2013 года, и судебные процессы по ряду случаев продолжаются. Вот что рассказала в интервью Радио Свобода специалист по усыновлениям, бывший сотрудник агентства Hand in Hand Алена Синкевич, которая сейчас как частное лицо представляет в России интересы шести пар американских родителей, добивающихся разрешения на усыновление детей-инвалидов:
– Теперь в России могут быть аккредитованы только те агентства, которые занимаются некоммерческой деятельностью, то есть такие, у которых накоплений не существует и быть не может. Закон напрямую говорит, что запрещена деятельность, связанная с передачей российских детей на усыновление американскими гражданами, он был подписан 28 декабря 2012 года и с 1 января вступил в силу.
– У вас на этот момент наверняка было в работе какое-то количество процессов, связанных с усыновлением детей. Как решилась судьба этих ребят?
– Я была региональным представителем агентства в Московской области, и у меня в тот момент находилось в работе восемь дел. По двум из них дела уже были прослушаны в суде, ожидали, пока решения вступят в законную силу, и с этими двумя детьми все закончилось благополучно, потому что вышло письмо Верховного суда, разъясняющее, как должен осуществляться процесс завершения дел по этой категории детей. Остальные шесть детей, кандидаты в усыновители которых уже приезжали в Россию, уже общались со своими детьми и подписали все официальные документы, и документы были переданы в суд на усыновление – вот для этой категории детей никаких разъяснений Верховный суд не дал ни тогда, ни теперь. Хотя поначалу этого очень ждали. 14 мая у нас было очередное судебное разбирательство по этим шести делам, и я в очередной раз думала о том, что мы все прошли путь от наивности и веры в лучшее к осмыслению того, что все не так благополучно. В частности, например, первый суд был назначен на 15 января (новый закон уже действовал), но его перенесли на 21 января. Суд объяснил: до этого момента будут разъяснения Верховного суда. Но вот уже май, а разъяснений Верховного суда по этой категории дел так и не поступило.
– То есть эти шесть детей просто "зависли" некоторым образом и непонятно, разрешат ли их отправить в США или нет?
– Да, и все эти шестеро – дети-инвалиды, среди них один – с детским церебральным параличом, один ребенок с ВИЧ-инфекцией и четверо "даунят".
– Вы сказали, что деятельность вашего агентства прекращена. А как же вы теперь участвуете в судах?
– Я не имею права действовать как сотрудник, поскольку нет агентства. Деятельность по передаче детей на усыновление запрещена законом – это абсолютно безусловное запрещение, тут и нечего обсуждать. Но поскольку мне очень стыдно перед этими семьями, мне стыдно за нашу страну – хотя лично я старалась, чтобы этого не произошло, – я просто как частное лицо с себя обязательств не сняла. А у меня есть доверенности от этих семей, написанные мне как физическому лицу, а не как юридическому лицу. И я действую сейчас на основании этих вот доверенностей.
– Так или иначе, судьба этих шестерых несчастных малышей решится, и до тех пор, пока законодательство в России ни изменится, эта деятельность будет вне закона, и вы больше не будете этим заниматься, верно я понимаю?
– Безусловно. Но для тех семей, которые начали процесс усыновления, когда действовал старый закон, и на сегодняшний день его еще не закончили, в принципе ситуация еще не проиграна. Существует практика, согласно которой такого рода гражданские дела рассматриваются по старому закону. И в данной ситуации это вопрос государственного милосердия: если Россия хочет быть гуманной по отношению к своим малолетним гражданам, она могла бы принять решение на уровне Верховного суда или президента (думаю, именно эти две инстанции играют роль), чтобы эти случаи были закончены по старому законодательству, и таким образом избежать травмирования детей. К ним приезжали будущие родители, и они их полюбили, и они им обещали, что они за ними вернутся – и дети, которые не в силах понять всей этой казуистики и всех проблем, связанных с новым законом, уверены, что их просто предали, – считает Алена Синкевич.
В Вашингтоне накануне прошла пресс-конференция американских семей, которые находились в процессе усыновления российских сирот, когда появился законодательный запрет, и которые продолжают добиваться, чтобы им разрешили забрать детей. На пресс-конференции выступила Мария Крупина – специалист по детской психологии и сотрудник педиатрического отделения больницы при университете Миннесоты.
– Вы говорили о том, насколько необходимо как можно скорее постараться найти для сирот приемные семьи. Каждый месяц, каждая неделя и даже каждый день, проведенный в детском доме, а не в любящей семье, отрицательно сказывается и на умственном, и на физическом развитии малыша.
– Ребенок рожден для того, чтобы быть в семье с родителями, которые его охраняют. Если он находится в учреждении и лишен системы, которая его защищает, его мозг становится открытым для стресса, от которого в нормальных условиях его, как буфер, охраняют родители. Это могут быть и биологические, и приемные родители. Если ребенок не чувствует себя спокойно, в безопасности, все его силы уходят на борьбу со стрессом. Такие дети плохо растут, у них медленно развивается мозг, они не учатся так, как учатся дети, растущие в семьях. У сирот, после того как они попадают в любящие и заботливые семьи, мы наблюдаем очень быстрое когнитивное, физическое и эмоциональное развитие.
– Вы работаете со своими коллегами в России, и трудно представить, что профессионалы там не понимают того, о чем вы сейчас говорите. Какое у вас общее впечатление об отношении российских специалистов к проблеме усыновления иностранцами после принятия так называемого "сиротского" закона"?
– Я уверена, что для каждого человека, работающего в сфере оказания помощи детям, самое важное – это чтобы ребенок был в семье и чтобы он получал все необходимое для развития. Безусловно, приоритет для любого государства – в том, чтобы ребенок жил в той стране, где он родился. Но если это невозможно, значит, это должна быть другая страна. Я думаю, все мои коллеги разделяют эту точку зрения.
– В своих работах вы говорите о том, насколько важно приемным родителям обращаться за профессиональной помощью, особенно на первых этапах усыновления. Достаточно ли на ваш взгляд, в Соединенных Штатах служб, которые могут оказать такую помощь?
– Если судить по тем печальным случаям, о которых широко известно, то таких служб недостаточно, и нам еще предстоит много поработать. Я в этой области работаю уже лет пятнадцать, и сейчас я поражаюсь тому, как мало мы знали еще совсем недавно. Консультации и помощь приемным родителям крайне необходимы, особенно во время первого года жизни ребенка в приемной семье. Мы должны делать больше. Но многие этапы здесь, в Америке, уже пройдены. Мы уже знаем, что нужно делать для обеспечения медицинского обслуживания детей и поддержания их психического развития. Самая главная проблема для многих усыновителей – это географическая отдаленность от центров, где им могут предложить помощь. Меня недавно попросили прокомментировать несколько случаев, когда в приемных семьях возникали проблемы, и все они наблюдались в семьях, которые живут далеко о клиник или центров, где им могут оказать профессиональную помощь. Это не было связано с тем, что родители не хотели обратиться за помощью. Им просто физически некуда было обратиться. Поэтому, если мы хотим добиться улучшений, то давайте говорить о системных преобразованиях. В России, кстати говоря, отлаженной системы тоже нет. Если трехгодичного ребенка поместят в приемную семью в России, проблемы возникнут те же самые. Эти проблемы не будут решены лишь потому, что ребенок живет в той или иной стране – будь то Америка или Россия.
– Наблюдаете ли вы готовность ваших российских коллег сотрудничать в этой области или после принятия закона о запрете на усыновление их отношение к Соединенным Штатам изменилось?
– На уровне личных контактов никаких изменений, конечно, не произошло. Но общее впечатление – сейчас сотрудничать стало сложнее в связи со всеми этими законами. Особенно это касается американских организаций, работающих в России. Но между специалистами есть взаимопонимание. Если вы работаете в клинике и каждый день сталкиваетесь с пациентами, у которых есть проблемы, то вы понимаете, что вам надо поддерживать диалог с коллегами. Будучи сама из России, я знаю, что россияне – очень креативный и склонный к обмену идеями народ. Гораздо эффективней вместе двигаться вперед и добиться, чтобы сироты жили в семьях, чем обвинять американцев или кого угодно и говорить: "Вот посмотрите, у них не получилось и у них все неправильно". А как правильно? Вот ответ на этот вопрос мы и должны вместе искать, – говорит Мария Крупина.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
– Теперь в России могут быть аккредитованы только те агентства, которые занимаются некоммерческой деятельностью, то есть такие, у которых накоплений не существует и быть не может. Закон напрямую говорит, что запрещена деятельность, связанная с передачей российских детей на усыновление американскими гражданами, он был подписан 28 декабря 2012 года и с 1 января вступил в силу.
– У вас на этот момент наверняка было в работе какое-то количество процессов, связанных с усыновлением детей. Как решилась судьба этих ребят?
– Я была региональным представителем агентства в Московской области, и у меня в тот момент находилось в работе восемь дел. По двум из них дела уже были прослушаны в суде, ожидали, пока решения вступят в законную силу, и с этими двумя детьми все закончилось благополучно, потому что вышло письмо Верховного суда, разъясняющее, как должен осуществляться процесс завершения дел по этой категории детей. Остальные шесть детей, кандидаты в усыновители которых уже приезжали в Россию, уже общались со своими детьми и подписали все официальные документы, и документы были переданы в суд на усыновление – вот для этой категории детей никаких разъяснений Верховный суд не дал ни тогда, ни теперь. Хотя поначалу этого очень ждали. 14 мая у нас было очередное судебное разбирательство по этим шести делам, и я в очередной раз думала о том, что мы все прошли путь от наивности и веры в лучшее к осмыслению того, что все не так благополучно. В частности, например, первый суд был назначен на 15 января (новый закон уже действовал), но его перенесли на 21 января. Суд объяснил: до этого момента будут разъяснения Верховного суда. Но вот уже май, а разъяснений Верховного суда по этой категории дел так и не поступило.
– То есть эти шесть детей просто "зависли" некоторым образом и непонятно, разрешат ли их отправить в США или нет?
– Да, и все эти шестеро – дети-инвалиды, среди них один – с детским церебральным параличом, один ребенок с ВИЧ-инфекцией и четверо "даунят".
– Вы сказали, что деятельность вашего агентства прекращена. А как же вы теперь участвуете в судах?
– Я не имею права действовать как сотрудник, поскольку нет агентства. Деятельность по передаче детей на усыновление запрещена законом – это абсолютно безусловное запрещение, тут и нечего обсуждать. Но поскольку мне очень стыдно перед этими семьями, мне стыдно за нашу страну – хотя лично я старалась, чтобы этого не произошло, – я просто как частное лицо с себя обязательств не сняла. А у меня есть доверенности от этих семей, написанные мне как физическому лицу, а не как юридическому лицу. И я действую сейчас на основании этих вот доверенностей.
– Так или иначе, судьба этих шестерых несчастных малышей решится, и до тех пор, пока законодательство в России ни изменится, эта деятельность будет вне закона, и вы больше не будете этим заниматься, верно я понимаю?
– Безусловно. Но для тех семей, которые начали процесс усыновления, когда действовал старый закон, и на сегодняшний день его еще не закончили, в принципе ситуация еще не проиграна. Существует практика, согласно которой такого рода гражданские дела рассматриваются по старому закону. И в данной ситуации это вопрос государственного милосердия: если Россия хочет быть гуманной по отношению к своим малолетним гражданам, она могла бы принять решение на уровне Верховного суда или президента (думаю, именно эти две инстанции играют роль), чтобы эти случаи были закончены по старому законодательству, и таким образом избежать травмирования детей. К ним приезжали будущие родители, и они их полюбили, и они им обещали, что они за ними вернутся – и дети, которые не в силах понять всей этой казуистики и всех проблем, связанных с новым законом, уверены, что их просто предали, – считает Алена Синкевич.
В Вашингтоне накануне прошла пресс-конференция американских семей, которые находились в процессе усыновления российских сирот, когда появился законодательный запрет, и которые продолжают добиваться, чтобы им разрешили забрать детей. На пресс-конференции выступила Мария Крупина – специалист по детской психологии и сотрудник педиатрического отделения больницы при университете Миннесоты.
– Вы говорили о том, насколько необходимо как можно скорее постараться найти для сирот приемные семьи. Каждый месяц, каждая неделя и даже каждый день, проведенный в детском доме, а не в любящей семье, отрицательно сказывается и на умственном, и на физическом развитии малыша.
– Ребенок рожден для того, чтобы быть в семье с родителями, которые его охраняют. Если он находится в учреждении и лишен системы, которая его защищает, его мозг становится открытым для стресса, от которого в нормальных условиях его, как буфер, охраняют родители. Это могут быть и биологические, и приемные родители. Если ребенок не чувствует себя спокойно, в безопасности, все его силы уходят на борьбу со стрессом. Такие дети плохо растут, у них медленно развивается мозг, они не учатся так, как учатся дети, растущие в семьях. У сирот, после того как они попадают в любящие и заботливые семьи, мы наблюдаем очень быстрое когнитивное, физическое и эмоциональное развитие.
– Вы работаете со своими коллегами в России, и трудно представить, что профессионалы там не понимают того, о чем вы сейчас говорите. Какое у вас общее впечатление об отношении российских специалистов к проблеме усыновления иностранцами после принятия так называемого "сиротского" закона"?
– Я уверена, что для каждого человека, работающего в сфере оказания помощи детям, самое важное – это чтобы ребенок был в семье и чтобы он получал все необходимое для развития. Безусловно, приоритет для любого государства – в том, чтобы ребенок жил в той стране, где он родился. Но если это невозможно, значит, это должна быть другая страна. Я думаю, все мои коллеги разделяют эту точку зрения.
– В своих работах вы говорите о том, насколько важно приемным родителям обращаться за профессиональной помощью, особенно на первых этапах усыновления. Достаточно ли на ваш взгляд, в Соединенных Штатах служб, которые могут оказать такую помощь?
– Если судить по тем печальным случаям, о которых широко известно, то таких служб недостаточно, и нам еще предстоит много поработать. Я в этой области работаю уже лет пятнадцать, и сейчас я поражаюсь тому, как мало мы знали еще совсем недавно. Консультации и помощь приемным родителям крайне необходимы, особенно во время первого года жизни ребенка в приемной семье. Мы должны делать больше. Но многие этапы здесь, в Америке, уже пройдены. Мы уже знаем, что нужно делать для обеспечения медицинского обслуживания детей и поддержания их психического развития. Самая главная проблема для многих усыновителей – это географическая отдаленность от центров, где им могут предложить помощь. Меня недавно попросили прокомментировать несколько случаев, когда в приемных семьях возникали проблемы, и все они наблюдались в семьях, которые живут далеко о клиник или центров, где им могут оказать профессиональную помощь. Это не было связано с тем, что родители не хотели обратиться за помощью. Им просто физически некуда было обратиться. Поэтому, если мы хотим добиться улучшений, то давайте говорить о системных преобразованиях. В России, кстати говоря, отлаженной системы тоже нет. Если трехгодичного ребенка поместят в приемную семью в России, проблемы возникнут те же самые. Эти проблемы не будут решены лишь потому, что ребенок живет в той или иной стране – будь то Америка или Россия.
– Наблюдаете ли вы готовность ваших российских коллег сотрудничать в этой области или после принятия закона о запрете на усыновление их отношение к Соединенным Штатам изменилось?
– На уровне личных контактов никаких изменений, конечно, не произошло. Но общее впечатление – сейчас сотрудничать стало сложнее в связи со всеми этими законами. Особенно это касается американских организаций, работающих в России. Но между специалистами есть взаимопонимание. Если вы работаете в клинике и каждый день сталкиваетесь с пациентами, у которых есть проблемы, то вы понимаете, что вам надо поддерживать диалог с коллегами. Будучи сама из России, я знаю, что россияне – очень креативный и склонный к обмену идеями народ. Гораздо эффективней вместе двигаться вперед и добиться, чтобы сироты жили в семьях, чем обвинять американцев или кого угодно и говорить: "Вот посмотрите, у них не получилось и у них все неправильно". А как правильно? Вот ответ на этот вопрос мы и должны вместе искать, – говорит Мария Крупина.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
