28 августа из гродненской тюрьмы освобожден лидер оппозиционного движения "Молодой фронт" Дмитрий Дашкевич. Вместе с коллегой Эдуардом Лобовым он был задержан в Минске 18 декабря 2010 года, за день до президентских выборов. 24 марта 2011-го суд Московского района столицы признал молодых людей виновными в особо злостном хулиганстве: Дашкевича приговорили к двум годам лишения свободы в колонии общего режима, Лобова — к четырем годам в колонии усиленного режима. Впоследствии срок Дашкевичу был увеличен. Международные правозащитные организации объявили обоих политзаключенными.
986 дней провел за решеткой 32-летний Дмитрий Дашкевич. Причем большая часть срока прошла в одиночных камерах.
Изначально политик отбывал наказание в колонии №13 города Глубокое, потом были этапы в Витебск, Мозырь, Горки. 28 августа 2012 года суд признал активиста виновным в "злостном неповиновении требованиям администрации исправительного учреждения" и приговорил к дополнительному году лишения свободы. После вынесения приговора его перевели в Гродно.
Оппозиционному политику неоднократно предлагали написать прошение о помиловании на имя президента Александра Лукашенко, но он неизменно отвечал отказом. За что периодически препровождался в штрафной изолятор.
29 августа в минском офисе партии "Белорусский народный фронт" пройдет большая пресс-конференция Дмитрия Дашкевича, а пока молодой политик оглядывается на длительную изоляцию и делится первыми впечатлениями от свободы. Прежде всего, чувствует ли он себя изможденным неволей? По крайней мере, одного стороннего взгляда было достаточно, чтобы понять: Диме пришлось хлебнуть сполна:
– Ну, так надо, чтобы люди посмотрели и потом сказали, насколько действительно я изменился – я же не могу себя адекватно оценить (смеется). Но все хорошо, спасибо.
– Можно ли считать милостью со стороны государства, что вас освободили за пару месяцев до окончания срока?
– Конечно, я не воспринимаю свое освобождение как какую-то милость со стороны государства. Потому что у нас как бы в порядке вещей: сегодня здесь – завтра там. Кстати, об этом лишний раз свидетельствует пример моего коллеги Владимира Ерёменко, который вынужден сесть повторно. Тем не менее в дальнейшем я планирую заниматься тем же, чем занимался в последние годы, перед тюрьмой.
– Не боялись, что информация о готовящемся освобождении могла быть очередной провокацией? Была ли до конца уверенность в том, что действительно выпустят?
– Знаете, я особо по этому поводу не напрягался. Даже если бы открылась "кормушка" и сказали: "С новым годом, расписывайся", я бы особо не удивился. В нашей стране можно ожидать всего, что угодно.
– Как прошла последняя ночь перед освобождением?
– Да спокойно: лег и спал. Нас уже эта система вышколила, что не надо ни по какому поводу напрягаться: живем только сегодняшним днем, потому что каждому еще хватит своего лиха.
– То есть попрощались с вами достаточно буднично?
– Меня подняли раньше, чем обычно: в 5.30 уже принесли последнюю шлёмку сечки, я ее скушал, и в 6 утра вывели. Что-то дали еще подписывать, мол, я должен в какой-то райотдел минской милиции пойти, стать на учет, но я даже не знаю, где и когда его буду искать. А в остальном все прошло спокойно.
– Что можете сказать относительно условий содержания?
– Нормальные, приемлемые условия – как для тюрьмы. Здесь я вообще сидел один. На дорожку сотрудники администрации даже сказали: если что, Дашкевич, камера тебя всегда будет ждать... Но сегодня я на свободе и хотел бы, в первую очередь, поблагодарить всех за поддержку, за письма, за молитвы. Это самое важное для человека, который находится с той стороны нашей общей тюрьмы. Потому что крайне необходимо осознавать, что тебя где-то поддерживают, продолжают заниматься деятельностью, которой ты занимался. А все остальное по мере сил преодолевается.
– Дмитрий, насколько тяжело сидеть в одиночке?
– Это все очень относительно – тяжело, не тяжело. Конечно, не так оно чтобы просто, но и, знаете, не Колыма все же. Поэтому все слава Богу. А рассуждать – сломали, не сломали – это тоже дело неблагодарное. Я же заявил, что буду заниматься тем же, чем и до этого, буду делать все то же, что делал все это время в политике.
– Как относились к вам другие арестованные – вы ведь политический?
– Все заключенные практически всегда и везде очень сильно поддерживали. Лишь в некоторых местах были попытки администраций разных тюрем использовать арестованных, чтобы их руками решать свои задачи. Не секрет, что в тюрьме всегда найдется человек, готовый заработать себе условно-досрочное освобождение или еще что-то. В принципе, этих людей можно понять: если у человека 20-25 лет тюремный срок, то он будет делать все, что ему скажет администрация.
– А сотрудники администрации? Были симпатизирующие?
– По большому счету, абсолютно нормальное отношение. Действительно, поддерживали, не только осужденные, но и представители администрации. Я знаю, что все они читают независимые средства массовой информации, поэтому есть люди абсолютно адекватные. И я хотел бы поблагодарить и журналистов, и тех людей, с которыми я имел редкую возможность пересекаться в гродненской тюрьме, в других учреждениях. Благодарен и сотрудникам: кто-то мог поддержать словом, кто-то приносил заварку, когда нечем было чай заварить, кто-то угощал яблоком. Конечно, я не могу сказать, где это было и кто это был. Эти люди все знают сами, и я им глубоко признателен. Придет время, и я сумею им лично сказать "спасибо".
– Дмитрий, можете сказать, какие моменты были самыми тяжелыми?
– Какие самые тяжелые? Тяжелые моменты – это когда два кешаря по этапу тянешь. А так, в принципе, когда обживешься, все достаточно просто…
Во время отбывания наказания у Дмитрия Дашкевича умерла мать. Его скорейшего освобождения ждали отец, проживающий в городе Старые Дороги, и жена Анастасия. В декабре 2012 года после нескольких отказов Дмитрию все же разрешили зарегистрировать брак – его женой стала соратница по "Молодому фронту" Анастасия Положанка. Церемония бракосочетания в гродненской тюрьме заняла не более 10 минут, и теперь молодожены собираются обвенчаться.
Анастасия сама провела несколько месяцев в следственном изоляторе КГБ по обвинению в "организации массовых беспорядков" в день президентских выборов 19 декабря 2010 года и сейчас счастлива видеть любимого человека свободным – спустя два года и девять месяцев после разлуки:
– Суперские ощущения, какие они сегодня еще могут быть? Самые лучшие! Естественно, я очень рада его видеть и довольна, что у него все в порядке. Как по мне, так он чудесно выглядит, поэтому у нас все хорошо…
В ближайшие полгода Дмитрий Дашкевич будет находиться под превентивным надзором. В частности, ему запрещено покидать место жительства с 20.00 каждого вечера до 6 часов утра следующего дня.
Впрочем, это уже не первый тюремный опыт молодого политика. 15 сентября 2006 года он был арестован и обвинен в деятельности от "имени незарегистрированной организации" по статье Уголовного кодекса, принятой накануне президентских выборов 2006 года. В ноябре того же года был осужден на 1,5 года заключения. В сентябре 2007 года за отказ свидетельствовать против активиста "Молодого фронта" Ивана Шило на Дашкевича было заведено новое уголовное дело, по которому ему грозило еще 6 месяцев ареста в дополнение к сроку. Однако под давлением международной общественности все обошлось крупным штрафом. Дмитрий вышел на свободу в январе 2008 года, продолжив свою политическую деятельность.
986 дней провел за решеткой 32-летний Дмитрий Дашкевич. Причем большая часть срока прошла в одиночных камерах.
Изначально политик отбывал наказание в колонии №13 города Глубокое, потом были этапы в Витебск, Мозырь, Горки. 28 августа 2012 года суд признал активиста виновным в "злостном неповиновении требованиям администрации исправительного учреждения" и приговорил к дополнительному году лишения свободы. После вынесения приговора его перевели в Гродно.
Оппозиционному политику неоднократно предлагали написать прошение о помиловании на имя президента Александра Лукашенко, но он неизменно отвечал отказом. За что периодически препровождался в штрафной изолятор.
29 августа в минском офисе партии "Белорусский народный фронт" пройдет большая пресс-конференция Дмитрия Дашкевича, а пока молодой политик оглядывается на длительную изоляцию и делится первыми впечатлениями от свободы. Прежде всего, чувствует ли он себя изможденным неволей? По крайней мере, одного стороннего взгляда было достаточно, чтобы понять: Диме пришлось хлебнуть сполна:
– Ну, так надо, чтобы люди посмотрели и потом сказали, насколько действительно я изменился – я же не могу себя адекватно оценить (смеется). Но все хорошо, спасибо.
– Можно ли считать милостью со стороны государства, что вас освободили за пару месяцев до окончания срока?
– Конечно, я не воспринимаю свое освобождение как какую-то милость со стороны государства. Потому что у нас как бы в порядке вещей: сегодня здесь – завтра там. Кстати, об этом лишний раз свидетельствует пример моего коллеги Владимира Ерёменко, который вынужден сесть повторно. Тем не менее в дальнейшем я планирую заниматься тем же, чем занимался в последние годы, перед тюрьмой.
– Не боялись, что информация о готовящемся освобождении могла быть очередной провокацией? Была ли до конца уверенность в том, что действительно выпустят?
– Знаете, я особо по этому поводу не напрягался. Даже если бы открылась "кормушка" и сказали: "С новым годом, расписывайся", я бы особо не удивился. В нашей стране можно ожидать всего, что угодно.
– Как прошла последняя ночь перед освобождением?
– Да спокойно: лег и спал. Нас уже эта система вышколила, что не надо ни по какому поводу напрягаться: живем только сегодняшним днем, потому что каждому еще хватит своего лиха.
– То есть попрощались с вами достаточно буднично?
– Меня подняли раньше, чем обычно: в 5.30 уже принесли последнюю шлёмку сечки, я ее скушал, и в 6 утра вывели. Что-то дали еще подписывать, мол, я должен в какой-то райотдел минской милиции пойти, стать на учет, но я даже не знаю, где и когда его буду искать. А в остальном все прошло спокойно.
– Что можете сказать относительно условий содержания?
– Нормальные, приемлемые условия – как для тюрьмы. Здесь я вообще сидел один. На дорожку сотрудники администрации даже сказали: если что, Дашкевич, камера тебя всегда будет ждать... Но сегодня я на свободе и хотел бы, в первую очередь, поблагодарить всех за поддержку, за письма, за молитвы. Это самое важное для человека, который находится с той стороны нашей общей тюрьмы. Потому что крайне необходимо осознавать, что тебя где-то поддерживают, продолжают заниматься деятельностью, которой ты занимался. А все остальное по мере сил преодолевается.
– Дмитрий, насколько тяжело сидеть в одиночке?
– Это все очень относительно – тяжело, не тяжело. Конечно, не так оно чтобы просто, но и, знаете, не Колыма все же. Поэтому все слава Богу. А рассуждать – сломали, не сломали – это тоже дело неблагодарное. Я же заявил, что буду заниматься тем же, чем и до этого, буду делать все то же, что делал все это время в политике.
– Как относились к вам другие арестованные – вы ведь политический?
– Все заключенные практически всегда и везде очень сильно поддерживали. Лишь в некоторых местах были попытки администраций разных тюрем использовать арестованных, чтобы их руками решать свои задачи. Не секрет, что в тюрьме всегда найдется человек, готовый заработать себе условно-досрочное освобождение или еще что-то. В принципе, этих людей можно понять: если у человека 20-25 лет тюремный срок, то он будет делать все, что ему скажет администрация.
– А сотрудники администрации? Были симпатизирующие?
– По большому счету, абсолютно нормальное отношение. Действительно, поддерживали, не только осужденные, но и представители администрации. Я знаю, что все они читают независимые средства массовой информации, поэтому есть люди абсолютно адекватные. И я хотел бы поблагодарить и журналистов, и тех людей, с которыми я имел редкую возможность пересекаться в гродненской тюрьме, в других учреждениях. Благодарен и сотрудникам: кто-то мог поддержать словом, кто-то приносил заварку, когда нечем было чай заварить, кто-то угощал яблоком. Конечно, я не могу сказать, где это было и кто это был. Эти люди все знают сами, и я им глубоко признателен. Придет время, и я сумею им лично сказать "спасибо".
– Дмитрий, можете сказать, какие моменты были самыми тяжелыми?
– Какие самые тяжелые? Тяжелые моменты – это когда два кешаря по этапу тянешь. А так, в принципе, когда обживешься, все достаточно просто…
Во время отбывания наказания у Дмитрия Дашкевича умерла мать. Его скорейшего освобождения ждали отец, проживающий в городе Старые Дороги, и жена Анастасия. В декабре 2012 года после нескольких отказов Дмитрию все же разрешили зарегистрировать брак – его женой стала соратница по "Молодому фронту" Анастасия Положанка. Церемония бракосочетания в гродненской тюрьме заняла не более 10 минут, и теперь молодожены собираются обвенчаться.
Анастасия сама провела несколько месяцев в следственном изоляторе КГБ по обвинению в "организации массовых беспорядков" в день президентских выборов 19 декабря 2010 года и сейчас счастлива видеть любимого человека свободным – спустя два года и девять месяцев после разлуки:
– Суперские ощущения, какие они сегодня еще могут быть? Самые лучшие! Естественно, я очень рада его видеть и довольна, что у него все в порядке. Как по мне, так он чудесно выглядит, поэтому у нас все хорошо…
В ближайшие полгода Дмитрий Дашкевич будет находиться под превентивным надзором. В частности, ему запрещено покидать место жительства с 20.00 каждого вечера до 6 часов утра следующего дня.
Впрочем, это уже не первый тюремный опыт молодого политика. 15 сентября 2006 года он был арестован и обвинен в деятельности от "имени незарегистрированной организации" по статье Уголовного кодекса, принятой накануне президентских выборов 2006 года. В ноябре того же года был осужден на 1,5 года заключения. В сентябре 2007 года за отказ свидетельствовать против активиста "Молодого фронта" Ивана Шило на Дашкевича было заведено новое уголовное дело, по которому ему грозило еще 6 месяцев ареста в дополнение к сроку. Однако под давлением международной общественности все обошлось крупным штрафом. Дмитрий вышел на свободу в январе 2008 года, продолжив свою политическую деятельность.
