"Дорогой Еничек, как вы поживаете, добра наживаете? Здоровы ли? Не забыли ли о преданной Вам Бетушке?" Так начинается одно из многочисленных писем, отправленных на имя барона Йоханнеса Надгерного, владельца замка и имения в городке Австро-Венгерской империи Врхотовы-Яновице неподалеку от Праги. Барону писали обитательницы пражских домов терпимости – Бетины, Альбины и Гермины. Были ли имена отправительниц реальными или это были придуманные прозвища, сегодняшние архивисты определить не могут. Что же касается фамилий, то они предпочитали не писать их на конвертах. Известно лишь, что барон Йоханнес Надгерный помогал им материально – одних выкупал из борделей, что позволяло им найти другую работу, другим посылал средства каждый раз, когда они просили, – на одежду, сладости или для оплаты внезапных расходов. Отношения с некоторыми проститутками длились несколько лет.

Вся эта информация стала доступной благодаря обнаружению дневника, в который барон Надгерный с 1901 по 1910 год педантично записывал подробности каждого своего посещения борделя, а также архива писем, полученных им от публичных женщин.

Публицист и писатель Алена Вагнерова нашла этот архив во время работы над книгой о сестре барона – Сидонии Надгерной – известной благодаря многолетней дружбе с поэтом Райнером Мария Рильке. Переписку с поэтом, длившуюся на протяжении 20 лет, Надгерная вынуждена была продать на лондонском аукционе, чтобы получить средства на жизнь в эмиграции. Она уехала из Чехословакии в сентябре 1949 года после прихода к власти коммунистов. 348 писем Надгерной и Рильке были полностью опубликованы в 2007 году. Но в Чехии сохранилась большая часть семейного архива – и оставленное братом Сидонии Надгерной легло в основу книги "Боль продажной любви", отражающей жизнь аристократии и падших женщин в Праге начала XX века.



– Я бы хотела начать наш разговор с вопроса о пражской аристократии, которой в вашей книге уделяется внимание наравне с рассказом о самых бедных слоях общества. Кто были дворяне Надгерные?

– Надгерные не имели отношения к старой аристократии, это были люди, получившие титул благодаря вкладу в экономическое развитие Австро-Венгерской империи. Многие думают, что дворянский титул тогда можно было приобрести, но его получали – за заслуги перед империей.
Дедушка Сидонии и Йоханнеса владел компанией, которая занималась строительством железных дорог и принимала участие в возведении одного из венских вокзалов. Их отец занимался модернизацией сельского хозяйства. Все это были новые аристократы. Йоханнес Надгерный родился в 1884 году. В отличие от большинства других потомков дворян он решил изучать философию и историю искусств. Его интересовала литература, и он вел дневник читателя, из которого можно узнать, что каждую неделю барон прочитывал 6-8 книг – в основном современных немецких авторов того времени. Он знал и русскую литературу – Толстого, Достоевского. В дневнике есть упоминание о посещении театра, где ставили пьесу Максима Горького "На дне", запомнившуюся потому, что в ней раскрывалась тема социального расслоения общества, о которой в то время старались не говорить. Эта тема была ему близка – вопреки тому, что сам он жил другой жизнью. Титул не мешал ему ощущать себя гражданином. Аристократия в то время имела более широкие политические права, однако Йоханнес Надгерный с другими представителями чешских дворянских фамилий добивался введения гражданского бракосочетания, улучшения положения в обществе матерей-одиночек. Сегодня деятельность этих людей можно было бы назвать правозащитной.

– Какой была жизнь в Праге в то время?

– Несмотря на то что барон вырастал в немецкоязычной среде, он был космополитом, потому что в то время Прага была мультикультурной. Чехи, немцы и евреи жили здесь вместе. Будучи студентом философии, барон посещал те же места, какие посещали пражские немецкоязычные писатели Франц Кафка и Макс Брод. Он часто ходил на встречи последователей философа Франца Брентано, посещал кафе "Лувр", где дискутировали о политике и литературе, ходил на вечера, устраиваемые светской дамой Бертой Фантовой. Иными словами, барон был частью культурной жизни Праги, какой она была накануне первой мировой войны. Но непосредственное отношение к этой жизни имело и посещение публичных домов, что было связано с тогдашней двойной моралью: женщина должна была выходить замуж девственницей, в идеале до свадьбы она ничего не должна была знать о сексуальной жизни в браке. Мужчины в то время женились поздно, после 30 лет, и оказывались в ситуации отсутствия сексуальных отношений на протяжении довольно длительного времени – с момента полового созревания и до свадьбы. Недостаток таких отношений восполнялся посещением публичных домов. Именно в этих местах у барона была возможность познакомиться с людьми другого социального положения. Но в отличие от других мужчин, для Надгерного проститутки не были исключительно сексуальными объектами. Поэтому он архивировал все их послания, в которых, в сущности, не было ничего особенного – женщины напоминали о себе, писали о желании встретиться снова.

– Много ли таких писем хранится в архиве Йоханнеса Надгерного?

– Это довольно внушительный архив. Барон переписывался с приблизительно 50 женщинами. Все истории в мою книгу, конечно, не вошли. Но удивляет, что все эти послания сохранились. Пражские проститутки часто писали своим клиентам, но ничего из этого не осталось, потому что большинство мужчин выбрасывали эти письма. Надгерный все сохранил. Ему писали, в основном, женщины, которых он знал лично, но, судя по количеству писем, вероятно, барон относился к ним не так, как это делали другие мужчины. Наверное, после встречи с ним они чувствовали, что имеют право претендовать на более глубокие отношения. Большинство женщин пишет о том, что хотели бы встретиться снова. Хотя, конечно, были и такие, которые пользовались его приветливостью и благосклонностью. Они просили оказать им финансовую помощь, когда нужно было заплатить долг в публичном доме или если им хотелось купить себе новую блузку. Но денег хотели далеко не все. Женщины мечтали о партнерских отношениях, о человеческой близости, о том, чтобы быть услышанными, о связи с человеком, который не воспринимает их исключительно как объект сексуального удовлетворения. Хотя Надгерный переписывался не только с женщинами, которые работали в публичных домах, но и с теми, кто воспринимал проституцию как побочный доход.

– То есть в Праге проституцией занимались даже женщины, у которых была квалифицированная работа?

– В крупных городах того времени продажная любовь была распространенным явлением. В город приезжали молодые мужчины и женщины в поисках работы, но при этом у них не было никакой квалификации, многие были неграмотны. В письмах, которые хранил барон, сплошь и рядом были грамматические ошибки. Все это свидетельствует о том, что проституция в то время была проблемой женской бедности. Но это правило не распространялось на всех женщин легкого поведения. Одна из постоянных партнерш барона – чиновница с квалификацией, работавшая секретарем. Она была уверенной в себе, и когда Надгерный длительное время не посылал ей писем, она возвратила ему его фотографию и предложила расход. Хотя, конечно, с большинством женщин он знакомился в публичных домах. Чаще всего он бывал У Гольдшмидта в улице Камзиковой, рядом с Сословным театром. Это был самый известный бордель в Праге. Его якобы посещали даже канцлер Германской империи Отто фон Бисмарк и некоторые представители династии Габсбургов. С некоторыми из работавших здесь женщин у Йоханнеса Надгерного были длительные отношения, даже на протяжении года. В этом публичном доме было принято встречаться с одной и той же женщиной. И таким образом клиент и проститутка вступали в своеобразные отношения. Но женщина в этих отношениях всегда играла подчиненную роль, поскольку решение о том, кого выбрать, принимал мужчина, а хозяин заведения с радостью потакал желаниям клиентов.

– Почему, по вашему мнению, барон сохранил переписку с пражскими проститутками?

– Очевидно, интерес, который проявляли к нему эти женщины, реагируя на то, что он симпатичный и приветливый молодой человек, тешил его мужское самолюбие. В данном случае не стоит строить иллюзий. С другой стороны, эта среда была ему интересна, можно сказать, отчасти она его завораживала, потому что кардинально отличалась от той атмосферы, в которой он вырастал. Интерес его связан был и с тем, что он был студентом философского факультета, а популярная в то время философия Брентано основывалась на том, что очень важен опыт сознания. В этом вклад Брентано в философию. Вполне возможно, что Йоханнес Надгерный считал свой весьма разнообразный любовный опыт как раз важной частью жизненного опыта. Так ли это было, сегодня мы можем только предполагать, однако благодаря тому, что письма сохранились, мы получили документы социального положения продажных женщин. Благодаря этим посланиям мы не только узнали об их желаниях и мечтах, но и о том, кем являлся барон. Оказалось, что он не был высокомерным, а был доброжелательным. Что, кстати, проявилось и в то время, когда он стал управляющим имения семьи Надгерных. Он не только старался добиться экономической эффективности, но хорошо относиться к тем, кто работал по найму, старался разрешать возникавшие конфликты, быть справедливым. Все это свидетельствует о чувстве социальной ответственности, которая свойственна не столько аристократу, сколько гражданину. Мне жаль, что он рано умер, в 1913 году, когда ему было всего 29 лет. Мне хотелось бы узнать, как он воспринял возникновение Чехословакии и необходимость превращаться из аристократа в гражданина республики, поскольку после 1918 года дворянские титулы были упразднены.

– Ранняя смерть Йоханнеса Надгерного связана с тем, что он заразился сифилисом. Женщины, с которыми он переписывался и встречался, знали об этом?

– Знали. В то время уже были распространены презервативы – в основном, из овечьих внутренностей. И очевидно он ими пользовался. Из писем его последней пассии – чиновницы, о которой я уже говорила, – явствует, что она знала о его болезни и что он оплачивал ее визиты к своему врачу, профессору Витезславу Яновскому, основателю чешской дерматологии. Он в то время специализировался на болезнях, передающихся половым путем, и работал в Пражском университете.

– Как вам удалось обнаружить переписку, которая легла в основу вашей книги?

– Несколько лет назад я писала биографию сестры барона, Сидонии Надгерной, и в это время много работала с ее семейным архивом, привезенным в областной архив Праги из замка Врхотовы-Яновице. Так я и обнаружила эти письма и послания. Благодаря этой переписке я заинтересовалась и самим бароном, поскольку до этого считала, что интерес представляет только судьба его сестры. После того, как я закончила книгу о ней, я решила вернуться к архиву Йоханнеса Надгерного. И посвятить книгу памяти женщин, познавших боль продажной любви в начале прошлого века. Вообще эпоха Belle Époque считается ярким и безмятежным периодом жизни Европы накануне первой мировой войны, но у нее была и обратная сторона – публичные дома.

– Сестра барона знала подробности его жизни?

– Его сестра Сидония Надгерная тоже жила довольно свободной эротической жизнью. В отличие, например, от многих других женщин ее круга. И она писала брату о своем любовном опыте. Из ее корреспонденции хорошо известно, что у нее были длительные отношения с живописцем и графиком Максом Швабинским. Сохранились две картины и литографии, на которых она изображена. В то время Швабинский был профессором Пражской академии изобразительных искусств и женатым мужчиной. Он очень боялся скандала, поэтому их отношения были тайной. А потому неудивительно, что они со временем прекратились. Следующим партнером Надгерной, которого она очень любила, был сатирик Карл Краус. Они познакомились сразу после смерти брата Сидонии. Вообще гибель брата стала для нее огромной трагедией, ведь у них были очень близкие и доверительные отношения, отчасти и потому, что Йоханнес Надгерный учил сестру философии и делился своими знаниями в области изобразительного искусства. В то время женщина даже такого знатного происхождения не имела права получать высшее образование. И ее следующим ментором в 1913 году становится эрудит Краус. Их отношения после нескольких взлетов и падений, ссор и примирений в 1936 году заканчиваются из-за смерти Крауса. Конечно, стоит вспомнить и дружеские отношения Надгерной с поэтом Райнером Мария Рильке. Их переписка сохранилась полностью и насчитывает сотни писем. Письма, которыми она обменивалась с Краусом, не сохранились. Может быть, в будущем нам удастся найти их, этого нельзя исключать.