Корреспондент Радио Свобода побывал в исправительной колонии в Ленинградской области
"Не хочешь съездить на зону, в колонию в Обухове?" – с таким вопросом обратился ко мне старинный приятель, правозащитник Борис Пантелеев.
Он уже много лет занимается правами подследственных и осужденных, а ныне является членом одной комиссии, название которой: "Общественная наблюдательная комиссия по осуществлению общественного контроля за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и содействия лицам, находящимся в местах принудительного содержания Санкт-Петербурга".
Исправительная колония №6 в Обухове
– Меня не пустят. У меня же нет аккредитации Управления ФСИН по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, – ответил я Борису, прекрасно зная, какой это мучительный процесс – получение такой аккредитации, получение разрешения на посещение журналистом исправительного заведения, разрешение на съемку и интервью на территории этого учреждения…
– А мы попробуем. Вдруг получится, – сказал Борис.
И мы поехали. Интересно было узнать о том, что думают осужденные по уголовным статьям об объявленной 18 декабря Государственной думой амнистии, приуроченной к юбилею Конституции России.
Из этой истории известно, что ИК-6 переживала и тяжелые времена: "Начиная с 1983 года по декабрь 1990 года, колонией руководили Лопатников В. А. и Тонконогий В. И. В этот период, а именно в апреле 1984 года, учреждение пережило массовые беспорядки среди осужденных. Серьезно пострадали многие помещения штаба и заводоуправления. Много сил было отдано для нормализации обстановки и восстановления разрушенного".
Еще один непростой период своей истории ИК-6 пережила в 2012 году, когда по приказу федерального руководства ФСИН в эту колонию были этапированы из зон Псковской и Архангельской областей заключенные представители т. н. "черной масти", придерживающиеся т. н. воровских понятий.
Ситуация обострилась до такой степени, что в октябре во избежание беспорядков в колонию пришлось вводить спецназ ФСИН "Тайфун".
Сегодня в ИК-6 содержится 1309 осужденных, при лимите 1738 человек. Основные статьи, по которым они получили сроки: 228 УКРФ (наркотики), 158 УК РФ (кража), 161 УК РФ (грабеж) и 162 УК РФ (разбой). В колонии много осужденных с несколькими судимостями. Есть те, у кого по 11-15 судимостей (!).
Мы встречаемся во дворе с еще двумя членами так длинно названной комиссии – Леонидом Агафоновым и Владимиром Волохонским. Пока ожидаем офицера, меня подводят к зарешеченному окну в помещение, в котором содержатся переведенные на поселение заключенные колонии. В советские времена таких называли бесконвойники. Они обычно живут рядом с зоной, занимаются хозобслугой, уборкой территории и т. д.
Конечно, мы надеялись на эту амнистию. Не все, а те, кто совершил нетяжкие преступления. Такие и сейчас надеются. И эта надежда умрет только через полгода, когда будут подведены итоги амнистии
Спрашиваю у мужчины лет тридцати, осужденного за разбой и просившего не называть его имя, об амнистии:
– Конечно, мы надеялись на эту амнистию. Не все, а те, кто совершил нетяжкие преступления. Такие и сейчас надеются. И эта надежда умрет только через полгода, когда будут подведены итоги амнистии. И так она, кстати сказать, почти повторяет ту, которая была два с половиной года назад. Список подпадающих под амнистию тот же. Ничего практически глобально не поменялось. Но об итогах боюсь судить. Слишком рано. Хотя складывается впечатление, что никто уже ничего особенного не ждет…
В это время подходит заместитель начальника колонии и выговаривает нам, что мы нарушаем все инструкции о том, как должны вести себя правозащитники и журналисты в исправительном учреждении. Выясняется, что мы имеем право зайти в помещение, где содержатся бесконвойники. Нас проводят внутрь. Фотографировать запрещено категорически. Интервью можно взять только при наличии заявления, подписанного заключенным, который соглашается на то, что у него берут интервью. Никто, конечно, из тех бесконвойных, которых мы видим, такое заявление писать не хочет. Мало ли какие последствия будут?..
Мы проходим сквозь ряды шконок и входим в помещение для приема пищи. Бесконвойные с грустью сообщают о том, что суд Фрунзенского района, который рассматривает их заявления на УДО, массово отказывает им, причем под какими-то надуманными предлогами. Об амнистии молчат.
Идем к начальнику ИК-6. Его зовут Езапенко Андрей Владимирович.
Он быстро выясняет, что у меня нет аккредитации, и вежливо сообщает о том, что в саму зону я войти не имею права. Соблюдает инструкции ФСИН.
Об амнистии говорит, что "документы из Центра получены, процесс идет".
Прощаясь, спрашиваю мнение члена петербургской ОНК Бориса Пантелеева об амнистии.
– Проект амнистии, который был подготовлен президентским Советом по правам человека, предполагал, что на свободу выйдет гораздо больше заключенных. Около 200 тысяч. В частности, предполагалось, что будут амнистированы лица, осужденные за ненасильственные преступления. Предполагалось также, что амнистированы будут и те заключенные, которые нарушали режим содержания. То есть эти нарушения должны быть удалены из их личных дел, что предоставило бы им возможность уйти на УДО. Но, к сожалению, эти варианты были исключены. Общее количество амнистированных, не только заключенных, но и тех, кто находится под подпиской о невыезде или условно осужден, составит около 20 тысяч.
Коллега Бориса Пантелеева по правозащитной деятельности Владимир Волохонский дополняет:
– Из списка подпадающих под эту амнистию выпадают те, кто осужден за ненасильственное, но одно из наиболее распространенных преступлений – по ст. 228 УК РФ (наркотики). По этой статье сегодня, наверное, выносится максимальное количество сомнительных приговоров. И именно эти люди, осужденные по этой статье, на свободу по амнистии не выйдут.
Уходя из ИК-6, я размышлял о том, много это или мало: амнистированы 20 тысяч человек из 680 тысяч, находящихся сегодня в России за решеткой?
