Год назад украинские военные оставили позиции в донецком аэропорту. Этот международный аэропорт, один из самых современных на Украине, не используется по прямому назначению с 26 мая 2014 года – в тот день вооруженные отряды так называемой "Донецкой народной республики" предприняли первую попытку захвата взлетной полосы и терминалов. Самые напряженные бои развернулись здесь в конце весны, а затем в сентябре 2014 года и продолжались практически до подписания Минских мирных соглашений. В результате многомесячных боевых действий здания и сооружения аэропорта оказались полностью разрушены.
На Украине оборона сначала старого, а потом и нового терминалов аэропорта воспринимается как героический символ освободительной войны и народного патриотизма и отчасти – как свидетельство некомпетентности украинских генералов и нерешительности политической элиты.
Участники конфликта по-разному оценивают значение борьбы за Донецкий аэропорт и понесенные в боях потери. Приводятся самые разные цифры, но, вероятнее всего, правильно говорить о нескольких сотнях погибших с той и с другой стороны. Известно, что в боях последних дней (конец второй и начало третьей декады января 2015 года) погибли не менее 60 украинских военных, еще несколько десятков попали в плен. Часть ответственности за болезненное поражение – как и за неудачи своих военных под Иловайском и в Дебальцеве – в Киеве возлагают на командование Вооруженными силами Украины, в том числе на начальника Генерального штаба ВС генерала Виктора Муженко. В последние дни кампании Муженко, находившийся на окраине Донецка, лично руководил попытками деблокировать окруженные сепаратистами позиции украинских военных.
Генеральная прокуратура Украины ведет расследование по фактам гибели украинских солдат и добровольцев и потерь военной техники в ходе сражений под Донецком. О ходе этого расследования и о символическом значении аэропорта для граждан Украины в интервью Радио Свобода рассказал главный редактор киевского сетевого издания "Цензор.нет" Юрий Бутусов. В недавней публикации на своем сайте он подробно проанализировал действия главнокомандующего украинской армией в районе Донецкого аэропорта:
– Результаты расследования будут обнародованы позднее, но когда – неизвестно. Ведется работа со свидетелями (их много, тысячи), идет изучение документов, их тоже очень много. Я не вижу четко обозначенной политической воли со стороны президента Петра Порошенко, тоже одного из участников этих событий, провести расследование. А если нет политической воли, то расследование может, конечно, затянуться.
Донецкий аэропорт до войны и сейчас
– Почему не хватает политической воли? С чем вы это связываете?
– С тем, что между президентом Порошенко и начальником Генерального штаба Муженко сложились определенные отношения личного характера, и это делает невозможным профессиональную оценку работы начальника Генерального штаба, в том числе оценку текущих вопросов оперативного планирования, организационной деятельности, проведение анализа, а тем более проведение уголовного производства.
– По этому делу кому-то предъявлены обвинения, есть подозреваемые или просто очерчен круг людей, результаты деятельности которых судьям предстоит оценивать?
Нужна была сильная командирская воля, чтобы разъяснить эту ситуацию обществу и армии, просто отвести подразделение, которое обороняло новый терминал. Линия обороны была бы такой, какой она осталась сейчас, еще осенью 2014 года
– В армии, слава Богу, все четко и понятно – где чья сфера ответственности. В армии – субординация и четкая иерархия. После проведения военно-тактической экспертизы можно ясно понять, кто несет ответственность за принятие или непринятие соответствующих решений. Фигура номер один в украинской армии, человек который должен отвечать за все, – главнокомандующий Вооруженными силами, начальник Генерального штаба Виктор Муженко. Он искажает действительность, к сожалению, и, уже не в первый раз. Например, в недавнем интервью "Украинской правде". Наш Генеральный штаб зачастую занимается проведением дезинформационных кампаний: вместо того, чтобы проводить профессиональный разбор результатов, они ведут себя как пиарщики, а не как военные.
– Аэропорт Донецка к тому моменту, когда украинские военные оставили свои позиции, уже стал символом сопротивления – но вот именно что символом, а не важным стратегическим объектом. Тем не менее, поражение на этом участке фронта воспринято в стране очень болезненно. С чем вы это связываете?
– Причины лежат в информационно-политической плоскости. На том же южном фланге фронта в августе-сентябре 2014 года сложилась столь же трагическая ситуация – окружение под Иловайском. Но в донецком аэропорту наши воины отказались отступать, оставлять свои позиции, это была позиция бойцов. В результате они смогли нанести противнику большой урон, их действия вошли в историю, приобрели большое значение для всей Украины. Их подвиг стал вначале достоянием общества, а потом его "взяли на вооружение" и политики.
Оборона донецкого аэропорта – я об этом писал в своих статьях – в принципе, уже к октябрю потеряла всякое стратегическое значение. Сами по себе здания аэропорта (притом что противник сосредоточил большие силы для их захвата) Украине было тактически невыгодно оборонять, условия на местности там неблагоприятны именно с нашей стороны. Подходы к зданиям аэропорта, к новому терминалу, со стороны Донецка – очень удобные, скрытные, а с украинской стороны, наоборот, все открыто, по взлетной полосе, все просматривается на большом расстоянии. Новый терминал оказался изолированной точкой обороны, его было достаточно легко накрывать из всех видов оружия. Нам было очень неудобно, очень болезненно организовывать оборону своих позиций в таких условиях.
Те, кто идут в бой, те, кто рискует собой, – это патриоты Украины, их поддерживают волонтеры – тоже патриоты Украины
Нужна была сильная командирская воля, чтобы разъяснить эту ситуацию обществу и армии, нужно было просто отвести подразделение, которое обороняло новый терминал. Линия обороны была бы такой, какой она в результате оказалась сейчас, еще осенью 2014 года. Никакой трагедии в этом, на самом деле, нет, но тем не менее, к сожалению, такое решение не было принято - не произвели объективный анализ обстановки, и мы продолжали оборонять крайне невыгодную тактически позицию. К сожалению, произошло то, что произошло: после ротации подразделений, после попыток противника штурмовыми действиями выбить наших бойцов произошла трагедия – за три дня погибли 60 наших воинов, оборонявших новый терминал, проводивших туда конвои либо пытавшихся деблокировать наши позиции.
– Мы с вами говорим в банальной парадигме: плохие тщеславные генералы и героические солдаты, которые становятся заложниками и жертвами неверных решений командования. Это так и есть на самом деле?
– Во-первых, это так и есть: нет плохих солдат, есть плохие командиры. Армия – это институт, который предполагает жесткую иерархию и единоличное командование. Поэтому мои упреки – к генералам. Армия – это не демократический институт, приказы командования выполняются без рассуждений. Командование в армии – всегда четко персонифицированная ответственность.
Тем более нужно сказать, что украинская армия не воюет как армия. На Донбассе за Украину сражается не какая-то четко определенная, жесткая военная структура. Украинская армия мирного времени, к сожалению, показала свою недееспособность. На Донбассе воюют в основном патриоты Украины, те, кто пошел в армию добровольно, у нас добровольческая армия. Солдаты – добровольцы, офицеры – добровольцы, те, кто хотят идти на передовую и рисковать собой. Жесткой дисциплины в украинской армии нет – если ты хочешь "откосить" от фронта, ты можешь это сделать, вопросов нет. Те, кто идут в бой, те, кто рискует собой, – патриоты Украины, их поддерживают волонтеры – тоже патриоты Украины. Гибель каждого из таких людей очень болезненна для общества, она привлекает к себе внимание. И поскольку ответственность за исход каждого сражения несет командование, то, конечно, первые вопросы – к генералам.
– В контексте того, о чем вы говорили: есть основания рассчитывать на то, что расследование фактов гибели украинских военных завершится результативно?
Наши политические элиты не имеют опыта построения независимого государства – мы этому учимся, отсюда и проблемы роста
– Расследование анализирует, собирает, систематизирует факты. Это важно, это необходимо. То, что такое расследование вообще идет, – это признак здорового демократического общества, нормальной общественной дискуссии, общественного давления на власть, и это хорошо. Да, расследование ведется достаточно медленно, может быть, можно было бы побольше привлечь ресурсов, больше средств, но следователи работают грамотно. Дойдет ли дело до судебной стадии – мне сказать трудно, потому что президент Порошенко пока не испытывает особого желания ускорять производство. С другой стороны, не могу сказать, что я безнадежный скептик: к чести украинской политической и судебной и правоохранительной систем, первый из важнейших процессов об ответственности военного командования – это процесс о гибели самолета ИЛ-76 в луганском аэропорту в июне 2014 года (самолет, по версии украинской стороны, был сбит боевиками так называемой ЛНР; погибли 49 человек; против нескольких высокопоставленных украинских офицеров Генеральная прокуратура страны выдвинула обвинения в халатности, повлекшей за собой гибель людей. – РС) – все-таки начался. Да, его затягивают власти, не без участия самого Порошенко, при давлении Генерального штаба и лично генерала Муженко, процесс идет медленно, но он хотя бы начался. Я, однако, опасаюсь, что, к сожалению, президент пока не заинтересован в том, чтобы провести реальные реформы в военном руководстве, укрепить правовую систему и правоохранительные органы, которые позволили бы навести в армии порядок законным путем. Я надеюсь, что либо президент под общественным давлением пересмотрит свою позицию – и такие признаки можно усмотреть, либо все-таки уже следующий президент по-настоящему займется военными реформами и судебными процессами по данным делам.
– На Украине отмечают первую годовщину трагических событий в донецком аэропорту; первая годовщина – всегда особенно болезненная. В Киеве и других городах ветераны проводят самые разные мероприятия, и власть, очевидно, как-то будет участвовать. Есть у вас ощущение, что может произойти какой-то качественный сдвиг в отношении политиков к проблемам армии?
– Ну, у части политиков есть понимание этой ситуации. Украинское общество только учится строить свое государство. Большая часть наших государственных деятелей – подавляющее большинство, может быть, за исключением двух-трех человек – вообще не имеют понятия, что такое война, что такое армия, как она структурно организована, каким образом она управляется, каковы приоритеты ее развития. Наши политические элиты не имеют опыта построения независимого государства – мы этому учимся, отсюда и проблемы роста. Но главное то, что мы учимся; то, что мы – должны учиться, – считает киевский журналист, эксперт по вопросам безопасности Юрий Бутусов.
